подросший верблюжонок, который стоял около мертвой верблюдицы.
Тронутый увиденным зрелищем, Агаев поднялся на ноги. Бросить здесь это беззащитное животное он не мог. Не было никаких сомнений, что верблюдов кто-то убил. Скорей всего, по ним вели огонь из того самого вертолета, который недавно чуть не обнаружил его самого. Раскрыв один из больших тюков, привязанных к спинам расстрелянных животных, Дмитрий обнаружил там оружие. Наверное, оно находилось и в других тюках.
Агаев с себя автомат и вещмешок. В его поклаже лежал фонарик, купленный Махмудом. Дмитрий зажег его и подошел к мертвым верблюдам, чтобы снять с одного из них веревочную узду. Затем стал медленно приближаться к верблюжонку. Чтобы не испугать животное, демонстративно сделал несколько шагов в сторону, будто собирался пройти мимо. Едва поравнявшись с верблюдом, Дмитрий бросился на него и попытался пленить. Однако бедняга оказался более ловким и успел вовремя отскочить в сторону. Упав наземь, Агаев не смог удержаться от улыбки. Затем встал и хотел уже повторить попытку, но в этот момент внезапно споткнулся и вздрогнул.
«Что это?» Отступив назад, Дмитрий снова включил фонарь и увидел лежащего у его ног человека. Присмотревшись, заметил на его одежде следы двух пулевых ранений — сквозь нее постепенно проступали красные пятна. Он поднял веки иракца и осмотрел зрачки. Незнакомец был жив, хотя, вероятно, потерял достаточно много крови — у него были прострелены обе ноги. Араб очнулся и застонал.
Положив узду рядом, Агаев достал из вещмешка флягу. Затем взял раненого за голову и приложил горлышко фляги ко рту араба. Тот стал жадно пить.
Все планы летели к черту! Теперь все зависит от ситуации. В общем-то, цель близка, как на ладони. Надо только дождаться утра и найти караванный путь, ведущий к ставке аль-Халиди. Барханы, показанные ему администратором Самиром, он хорошо запомнил — они были несколько выше остальных.
С трудом Дмитрию удалось приторочить раненного араба к верблюду. Теперь можно было отправляться в путь.
Но идти стало гораздо тяжелее. Очень сильно болела раненая нога, а необходимость двигаться вровень с верблюдом усиливала усталость. Он поглядел в левую сторону, откуда доносился все усиливающийся звук канонады. На краткие мгновения чернильно-черная ночь освещалась взрывами от ракетных ударов.
Агаев уже был не в состоянии представить, что его ожидает в дальнейшем. Впрочем, об этом он даже не думал. Теперь его занимало лишь то, как довести раненого араба и этого, по-видимому осиротевшего верблюда, до какого-нибудь жилья.
Приближался рассвет. Останавливаться теперь нельзя. Дмитрий начал задыхаться, а ноги слушались его все меньше и меньше. Следующий бархан оказался еще более высоким. Подняться на него было трудно даже верблюду. Он отвязал раненого, давно лишившегося сознания и не подававшего признаков жизни, и из последних сил потащил животное вперед. На секунду он подумал, что остаться здесь — значит приговорить к смерти всех троих — и себя, и араба, и верблюда.
Сжав зубы, Агаев шел дальше. До вершины бархана оставалось лишь несколько шагов. Подтащив к себе неподвижного раненого, он снова привязал его к верблюду. И, взявшись за узду, шагнул на другую сторону бархана. Но в эту минуту не удержал равновесия и упал на спину. Не выпуская из руки веревки, полетел с бархана вниз. Верблюд и привязанный к нему раненый тоже свалились вниз.
С большим трудом Дмитрий смог остановиться за очередным песчаным увалом. Перевернувшись на живот, он поднял голову и осмотрелся, пытаясь отыскать глазами то место, куда упал верблюд. И вдруг увидел идущих в его сторону вооруженных людей в камуфляжной форме. Их было человек пять. Один из них остановился и пустил в воздух короткую автоматную очередь.
Вдали виднелась накатанная не асфальтированная дорога, на которой стояли три автомобиля с открытыми дверцами: два пикапа «Ниссан» и один огромный джип. Перед машинами толпились еще какие-то люди, тоже одетые в военную форму. А еще дальше на фоне все более светлеющего неба проступили контуры каких-то построек.
Бессильно наблюдая, как к нему приближаются вооруженные люди, Агаев понял, что это и был тот самый овеянный легендами караванный путь, о котором ему столько говорили, и выйти к которому он так отчаянно стремился. Однако этот путь оказался гораздо шире, чем он считал. Очевидно, его давно расширили, и теперь здесь вполне могли разъехаться встречные машины. Он был у цели — ставка аль-Халиди явно где-то в этом районе…
Видимо, именно тогда, когда они вместе с раненым погонщиком и несчастным верблюдом падали с бархана, их заметили из проезжающих мимо машин.
Не дойдя до него десятка шагов, двое из направлявшихся к нему людей отделились от группы и пошли левее. Дмитрий машинально бросил туда взгляд и увидел, что один из них склонился над раненым арабом, а другой ловил рукой повод уже поднявшегося после падения верблюда. Агаев вспомнил про автомат. Пощупав песок вокруг себя, понял, что рядом оружия нет. Автомат лежал в трех метрах ниже по склону. Дотянуться до АКС ему бы не дали. А вещмешок остался на той стороне бархана.
Двое из подбежавших людей перевернули его на спину, а третий нагнулся и спросил:
— Ты кто такой? Откуда здесь взялся?
— Меня зовут Салех Мухаммед, — хрипло ответил Агаев. — Отпустите меня. Я шел в Ар-Рутбу. Там меня ждет моя семья.
— Насир, посмотри это же твой двоюродный брат! — раздался крик со стороны, где лежал раненый.
Все трое побежали туда. Он видел, как двое из них по указанию допрашивавшего его человека бережно взяли погонщика на руки и осторожно понесли в сторону машин. Третий же, подобрав автомат Дмитрия, вернулся к нему и сказал:
— Сам идти сможешь?
— Смогу, — ответил он.
— Ну, тогда руки за голову и вперед! — приказал боевик.
Когда они спустились к подножию бархана, араб повел Агаева к джипу, находившемуся в голове колонны. Там в окружении нескольких вооруженных людей стоял двухметрового роста чернобородый человек в военной форме. В отличие от остальных боевиков, вместо автомата у него был пистолет в кобуре, висевшей на поясе. Дмитрию еще издали бросилась в глаза величественная осанка этого араба. Он внимательно смотрел на приближавшихся конвоира и пленного.
Боевик подвел к нему Агаева и, показывая свой трофей, сказал:
— Ибрагим, взгляни, какой у него был автомат!
Не обращая внимания на эти слова, Ибрагим приказал:
— Опусти руки!
Дмитрий подчинился. И прямо посмотрел на стоящего перед ним человека. В него впился острый и разящий кинжал двух черных как безлунная ночь глаз. Долго, словно изучая, командир боевиков (а это Агаев сразу безошибочно установил) разглядывал его без всякого выражения
