– И вы согласились?
– Нет, и зря отказалась. Будь я с ним, убийца, возможно, побоялся бы напасть. Но мы попрощались, и я уехала в Купертино.
– И, как оказалось, это была ваша последняя встреча?
– Да.
– Спасибо, Алетт, и прощайте.
Немного помедлив, Дэвид подступил еще ближе:
– Тони! Вы здесь, Тони? Я хотел бы потолковать с вами.
И снова разительные перемены. На глазах мужчин Эшли превращалась в раскованную, чувственную, знающую себе цену женщину, из горла которой неожиданно полились грудные бархатистые звуки:
Туда– сюда по городу,
Где веселится мир,
Туда– сюда по городу,
И шнырь – в трактир!
Грош туда и грош сюда –
И в кармане пустота.
Прыг да скок – удрал хорек!
– Знаешь, почему эта песенка – моя любимая, котик? – усмехнулась она.
– Нет.
– Потому что моя мать ее ненавидела. И меня заодно.
– С чего бы это ей вас ненавидеть?
– Кто ее знает! Теперь уже не спросишь, верно, зайчик? – рассмеялась Тони. – Слишком она далеко, отсюда не видно. Но я ничем не могла ей угодить, уж это точно. А у тебя, Дэвид? Какая мать была у тебя?
– Моя матушка была чудесным человеком.
– Значит, тебе крупно повезло. Вытащил счастливую карту. Иногда Боженька любит поиграть с нами, не находишь?
– Вы верите в Бога, Тони? Ходите в церковь?
– А есть ли вообще Бог? Кто знает? Если и есть, странное у него чувство юмора, не находите? Это Алетт у нас святоша. Бегает к попам каждое воскресенье.
– А вы?
Тони коротко рассмеялась:
– Что поделаешь, поневоле приходится тащиться за ней.
– Тони, как по-вашему, имеет человек право убить другого человека?
– Нет, конечно, нет.
– В таком случае…
– Но иногда приходится.
Дэвид и Сейлем обменялись настороженными взглядами.
– Что вы хотите этим сказать? Тон ее вмиг изменился. Сейчас она явно пыталась обороняться и оттого почти визжала.
– Ну, сами знаете, бывает, что приходится защищаться, если кто-то хочет на вас напасть…
Она с каждой минутой все больше возбуждалась.
– Или если какое-то дерьмо пытается сотворить с вами пакость.
– Тони…
Девушка принялась истерически всхлипывать.
– Почему меня не оставят в покое? Почему обязательно нужно лезть не в свои дела! – завопила она.
– Тони… Молчание.
– Тони… Нет ответа.
– Все, – поднял руки доктор Сейлем. – Конец связи. Пора будить Эшли.
– Что поделаешь! – вздохнул Дэвид. Несколько минут спустя Эшли открыла глаза.
– Как вы себя чувствуете? – осведомился Дэвид.
– Ужасно устала. Все…, все в порядке?
– Да. Мы говорили с Алетт и Тони. Они…
– Не желаю ничего знать.
– Будь по-вашему. Ну а теперь отдыхайте, Эшли. Я вернусь завтра.
Надзирательница подхватила Эшли под руку и увеча.
– Ничего не попишешь, придется ей давать показания, Дэвид. Только это убедит жюри присяжных и весь мир, что…
– Я много над этим думал, – перебил Дэвид, – и боюсь, не смогу решиться.
– Но почему? – удивился доктор.
– Микки Бреннан, обвинитель, настоящий зверь. Он изничтожит ее. Не могу так рисковать. И без того она не в себе, бедняжка.
***За два дня до первого заседания Дэвид и Сандра, как обычно, приехали на ужин к Куиллерам.
– Мы забронировали номер в отеле “Уиндем”, – сообщил Дэвид. Управляющий сделал мне огромное одолжение. Слава Богу, хоть Сандре есть где жить. Город просто переполнен. Такого уже целый век не случалось.
– И это сейчас, – вставила Эмили. – Можно только вообразить, что здесь будет твориться, когда начнется процесс.
– Дэвид, моя помощь нужна? – озабоченно спросил Джесс.
– Нет, Джесс, спасибо. Никак не могу решить, что лучше: вытаскивать Эшли на место свидетеля или не стоит.
– Трудно сказать, – нахмурился Джесс. – Куда ни кинь – всюду клин! Ты в любом случае проигрываешь. Беда в том, что Бреннан собирается лепить образ этакой садистки, злобного чудовища. Если ты не заставишь ее давать показания, нетрудно сообразить, какое впечатление сложится у присяжных. Они будут кипеть праведным гневом. С другой стороны, насколько я знаю Бреннана, пощады ей не будет. Он собрал целый полк экспертов, отрицающих само существование такого понятия, как расщепление сознания. Тебе, естественно, придется немало потрудиться, чтобы убедить их в обратном.
– Да уж, – невесело улыбнулся Дэвид. – И знаешь, что больше всего беспокоит меня? Об этой истории уже ходят анекдоты. Один из них гласит, что я намеревался попросить перенести процесс в другой город, но передумал, потому что не осталось такого места во всей Америке, где Эшли не прикончила бы кого-нибудь. Помнишь, каким вначале был Джонни Карсон, когда только что появился на телевидении? Весел, остроумен, но при этом всегда оставался джентльменом. Теперь же ведущие ночных шоу – настоящие палачи. Развлекаются за счет ни в чем не повинных людей!
– Дэвид! – окликнул Джесс.
– Что? Я слишком много говорю? – встревожился Дэвид.
– Нет, просто учти, что будет еще хуже.
***В ночь перед началом процесса Дэвид так и не уснул. Тяжелые мысли терзали его, не давали покоя. Когда наконец он под утро забылся, чей-то голос продолжал ехидно повторять, словно издалека: “Ты убил своего последнего клиента. Что, если и эта погибнет по твоей вине?"
Дэвид рванулся и вскочил, мокрый как мышь. Сандра встрепенулась и открыла глаза:
– Что с тобой?
– Не знаю. Какого черта я здесь торчу? Ничего бы этого не случилось, стоило лишь сказать доктору Паттерсону решительное “нет”.
– Почему же ты этого не сделал? – мягко осведомилась Сандра, сжав пальцы мужа.
– Ты права, – простонал он. – Я не мог.
– В таком случае перестань предаваться отчаянию. Может, все-таки поспишь немного, чтобы не валиться к утру с ног?
– Гениальная идея.
Идея, которую Дэвид так и не сумел реализовать.
***Судья Уильямс оказалась совершенно права – представители прессы вели себя просто невыносимо. Казалось, репортеры не знают устали. Стервятники со всего мира слетались на добычу, готовые разнести по свету сенсационные сообщения о том, как красивая молодая женщина зверски расправлялась с мужчинами и калечила трупы.
Самый факт, что Микки Бреннану было запрещено упоминать имена Джима Клири и Жан-Клода Парана, вызывал у него ропот недовольства и глухое раздражение, но, к счастью для него, существовали еще и беспардонные журналисты, для которых не было моральных преград. Телевизионные ток-шоу, журналы и газеты были полны гнусных подробностей о пяти убийствах и кастрациях. Микки Бреннан мог торжествовать.
***Когда Дэвид подъехал к зданию суда, оказалось, что пробиться ко входу почти невозможно.
– Мистер Сингер, вы по-прежнему служите в “Кинкейд, Тернер, Роуз и Рипли”?
– Взгляните сюда, мистер Сингер.
– Правда, что вас уволили за согласие защищать мисс Паттерсон?
– Что вы можете сказать о Хелен Byдмен? Разве не она была вашей клиенткой?
– Эшли Паттерсон призналась, с какой целью делала это?
– Вы собираетесь выставлять ее в качестве свидетеля защиты…
– Без комментариев, – сухо повторял Дэвид, пробиваясь сквозь толпу.
***Та же участь постигла и Бреннана, только он не был так сдержан.
– Мистер Бреннан, как, по-вашему, пройдет суд?
– Вы когда-нибудь имели дело с этой самой деперсонализацией?
– Нет, – широко улыбнулся Бреннан. – И мне не терпится побеседовать со всеми ответчиками. Он добился цели. По толпе пробежал смешок.
– И если их окажется много, они смогут организовать собственный клуб. Снова хохот.
– Ну а теперь мне пора, ребята. Нельзя заставлять подсудимых ждать
***Отбор жюри начался с того, что судья Уильямс стала задавать возможным присяжным обычные протокольные вопросы. После нее наступила очередь защитника и обвинителя. На взгляд постороннего этот процесс кажется довольно простым: главное – выбрать дружелюбно настроенного человека и отсеять остальных. Однако на самом деле все оказывается куда сложнее. Отбор присяжных – нелегкий и тщательно планируемый ритуал. Опытные адвокаты никогда не задают прямых вопросов, на которые требуются столь же незамысловатые ответы. Наоборот, они стараются задать побольше на первый взгляд не относящихся к делу вопросов, чтобы заставить людей рассказать подробнее о себе и обнаружить свои истинные чувства.
В данном случае у обвинителя и защитника были прямо противоположные цели. Микки хотел, чтобы в жюри оказалось побольше мужчин, тех, кого шокирует и пугает сама мысль о том, что женщина способна исполосовать их ножом, а потом лишить гениталий. Вопросы Бреннана были рассчитаны на людей традиционного мышления, тех, кто не слишком верит в существование духов и гоблинов и не поддается никакому внушению. Дэвид шел от обратного.
