Лейтенант взмахнул рукой, и корзина медленно поползла вверх, к громаде корабля, висевшего над головами.
– Может, сходим к коралю, взглянем, – неуверенно предложил Дежон.
– Меня что-то не тянет, – тихо сказал Конвей. – Разрази меня гром, я бы сейчас хотел оказаться на борту корабля… А еще лучше, у меня дома.
Пели невидимые птицы, какие-то мошки вились у самого лица американца, тот время от времени отгонял их, но они возвращались и опять лезли в лицо.
Корзина опустилась снова, приняла новую партию людей. Пошла наверх.
– Вот если бы вас, господа, спасли таким образом… – Егоров говорил, не отрывая взгляда от солдат, неподвижно стоявших шагах в двадцати от него. – Если бы прилетел корабль, когда вы уже простились бы с жизнью… Как бы вы отреагировали?
Пальцы Егорова сомкнулись на рукояти пистолета, щелкнул затвор.
– Я бы заорал, – не задумываясь, ответил Конвей и побледнел. – Какого черта они молчат?
– Лейтенант Боул! Адам! – позвал Дежон. – Можно вас на секунду отвлечь?
– Что? – Боул оглянулся.
– На секунду, – Дежон сделал знак тростью. – У нас тут возникла проблема…
Договорить он не успел, один из солдат, стоявший ближе других к нему, вдруг шагнул вперед, подхватил свою винтовку двумя руками и коротко ткнул штыком в грудь лейтенанта Боула.
Лейтенант замер. Солдат выдернул штык – кровь брызгами полетела с клинка – и снова ударил, на этот раз в горло. Боул взмахнул руками и упал на спину.
– Черт! – взревел Конвей и выстрелил из «маузера» в солдата. – С ума он, что ли…
Солдаты бросились вперед, без команды, без криков. Половина морских пехотинцев с «Борея» упали сразу, убитые или раненные. Кто-то истошно закричал, Егоров увидел, как один их упавших попытался встать, но солдат, походя, размозжил ему голову прикладом винтовки.
Лейтенант с бронепоезда выхватил саблю, одним ударом снес голову сержанту-морпеху и бросился к Егорову. На его пути вдруг возник Дежон. Из трости француз выхватил шпагу, перехватил клинок лейтенанта, резким поворотом кисти отвел оружие в сторону. Шпага скользнула по сабле лейтенанта, ударила его в грудь. Клинок прошел насквозь, лейтенант рухнул на землю.
Конвей и Егоров открыли огонь из «маузеров». Они стояли плечом к плечу и расстреливали солдат из команды бронепоезда. У обоих были двадцатизарядные «маузеры», оба были отличными стрелками и опытными бойцами. Бегущие к ним солдаты словно наткнулись на невидимую смертоносную стену, падали один за другим. Падали-падали-падали.
Дежон встал слева от стрелков, в готовности отразить фланговый удар. Японец, подхватив с земли саблю лейтенанта, стоял справа.
Воспользовавшись огневой поддержкой, десяток уцелевших морпехов оторвались от нападавших и стали в ряд справа и слева от журналистов. Винтовки присоединились к пистолетам. А солдаты бронепоезда будто забыли, что у них в руках огнестрельное оружие. Солдаты бросались вперед, размахивая винтовками, будто копьями… и падали. Умирали сразу или корчились на земле от боли, не издавая при этом ни звука, открывая в немом крике рты, словно рыбы, выброшенные на берег.
«Маузер» Конвея замолчал, американец выругался и торопливо вставил новую обойму. Воспользовавшись паузой, к нему метнулся солдат с винтовкой наперевес, японец шагнул вперед, левой рукой отвел штык в сторону, а саблей в правой руке одним движением снес нападавшему голову.
– Спасибо! – крикнул Конвей и снова открыл огонь.
Корзина подъемника ударилась о землю у Егорова за спиной.
– Нужно уходить! – крикнул Егоров.
– Какого… – Конвей выстрелил три раза подряд, и трое солдат упали в сухую траву. – Мы тут и так справимся…
Из команды бронепоезда в живых оставалось не больше десяти человек. Клубы пыли, поднятой сражающимися, мешали и дышать, и смотреть. Один из нападавших вдруг перехватил свою винтовку, как копье, и метнул ее. Штык пробил грудь морского пехотинца, стоявшего возле Дежона.
– Вперед! – крикнул француз, стерев рукавом брызги крови со своего лица. – В атаку!
Все журналисты и уцелевшие морпехи бросились вперед, стреляя и нанося удары. Через несколько минут все было закончено, тела в красных мундирах устилали землю. Кровь смешивалась с пылью, превращалась в грязь.
– А ты… ты говорил – уходить… – Конвей запыхался, словно только что долго бежал в гору. – А мы… справились…
Над головой вдруг загрохотали выстрелы. Раздался крик. Длинную очередь выпустил пулемет, и прямо перед журналистами на землю упало тело солдата. Одного из команды бронепоезда. Упало и замерло, словно сломанная игрушка. Рыжеволосый капрал смотрел застывшим взглядом вверх, на корабль, а из-под его головы растекалась лужа крови.
Наверху, на технической галерее «Борея», шел бой. Гремели выстрелы, кто-то вопил от боли, потом длинные пулеметные очереди заглушили все остальные звуки. Гильзы сыпались вниз, звеня от ударов о пересохшую землю.
– Сейчас окажется, что лифт не работает, – сказал Дежон. – Сможем подняться по тросу?
Конвей смерил взглядом высоту и с сомнением покачал головой.
Выстрелы на корабле прекратились, стало слышно, как кто-то отдает команды.
– Раненых – в корзину! – приказал Егоров.
– Всех? – спросил один из морпехов, кажется, его фамилия была О’Лири.
– Только своих, – ответил Конвей.
Своих раненых оказалось немного, всего трое. Ирландец предложил забрать тела, Конвей хотел объяснить мальчишке, что сейчас не до того, что нужно спасать живых и спасаться самим, но не успел – сверху в мегафон крикнули, чтобы внизу поторопились. Времени нет, крикнули сверху в жестяной рупор мегафона.
В корзину поместили трех раненых. Из трех десятков морпехов кроме этих раненых в живых осталось семь человек.
Конвей приказал морпехам загружаться и ехать наверх.
– Но сэр… – начал один из них, но был выруган Конвеем. – Есть, сэр!
Корзина, раскачиваясь, поплыла к кораблю.
– Это поступок, – с уважением произнес Дежон.
– Какого… – американец махнул рукой. – Кого тут бояться? Кто-нибудь даст мне закурить? Руки трясутся, как у… уж не знаю, как у кого…
Дежон достал из кармана портсигар, открыл, протянул Конвею. Егоров тоже взял сигарету.
На свежую кровь слетались мухи – тучи мух, миллионы.
– Скорее бы они там… – отмахиваясь от назойливых насекомых, пробормотал Конвей. – Кстати, джентльмены, кто-нибудь понял, что тут произошло? Отчего эти парни…
Закончить он не успел – низкий рокот барабанов вдруг заполнил все пространство от горизонта до горизонта. Не осталось ничего – ни шума двигателей «Борея», ни криков птиц, напуганных стрельбой, – только грохот сотен барабанов.
– Вот еще не хватало, – Конвей вскинул «маузер» к плечу. – Это еще что?
– Я так думаю то, ради чего мы сюда и прилетели, – сказал Егоров и посмотрел вверх. – Быстрее бы там они…
Корзина подъемника как раз скрылась в отверстии люка.
Черная стена поднялась из высокой сухой травы всего в ста шагах от журналистов. Стена из черных тел. Негры двигались медленно и бесшумно, только барабаны продолжали грохотать.
– Сколько их? – спросил Дежон, ни к кому особо не обращаясь.
– Все, – с нервным смешком ответил Конвей. – Все чертовы черномазые обитатели южной Африки приволокли сюда свои чертовы ассегаи…
– Иклва, – сказал Егоров, загоняя в «маузер» обойму. – Ассегаи – это с испорченного португальского. Правильно – иклва.
– Значит – чертовы иклва, – Конвей отбросил в сторону окурок и сплюнул. – Почему они так медленно движутся?
Справа и слева тоже появились чернокожие воины. И сзади – тоже. Журналисты стояли в центре круга из черных, блестящих от пота тел. И круг этот сжимался. Медленно, но сжимался. Африканцы двигались, словно единое целое, будто гигантская черная змея скользила по кругу, ловя момент, чтобы стиснуть свою жертву в смертельных объятьях.
– Они издеваются над нами? – Конвей вскинул «маузер» к плечу, но не выстрелил, выругался, но заставил себя сдержаться. – Они же могут нас убить за секунду… Метнут свои копья и мы превратимся в дикобразов.
– Для меня будет большой честью умереть вместе с вами, господа, – произнес вдруг японец и поклонился. – Вы – мужественные люди и бесстрашные воины.
– Спасибо на добром слове, – пробормотал по-русски Егоров. – А я-то как счастлив…
Они не услышали, как корзина подъемника опустилась, почувствовали, как она ударилась о землю.
– Отходим… – сказал Дежон. – Медленно, не поворачиваясь к ним спиной…
– Полагаете, они нас отпустят? – на лице Конвея появилось недоверчивое выражение. – Они могут убить нас и в воздухе, между землей и «Бореем». Эти твари могут метать свои копья на сто ярдов. Почему они не нападают?..
– В корзину! – крикнули сверху в мегафон.
И ударили пулеметы. Все сразу. Ливень пуль обрушился на черных воинов, выкашивая целые ряды, пробивая по несколько тел сразу. Брызнула кровь, африканцы взвыли, закричали, убитые и раненые падали на землю, но строй смыкался и воины шли вперед.
