Для каждого из нас, привыкших к миру, в котором даже любовь не является каким-либо залогом взаимопонимания, показалось бы неоценимой привилегией быть уверенным в справедливой оценке себя со стороны других. И все же я вскоре обнаружил, что открытость душ несет с собой даже еще более весомые плюсы. Как смогу я описать восхитительную прелесть морального здоровья и чистоты и живительную нравственную атмосферу, которая возникает из осознания, что мне абсолютно нечего скрывать! Я чувствовал себя как в раю.
Я совершенно уверен, что нет никакой необходимости кому-либо пережить мое чудесное приключение, чтобы убедиться в справедливости сказанного. Разве все мы не готовы согласиться, что, скрытые от взоров наших близких, тревожимые только смутным опасением, как бы рок действительно не покарал нас свыше, мы живем словно в занавешенном помещении, в котором мы можем опуститься до низостей и пресмыкательств. И разве среди всех условий человеческого существования эта постыдная скрытность не является самым деморализующим моментом? Именно существование в глубине души этого потайного убежища лжи всегда было предметом отчаяния для святых и утешением для негодяев. Убежище это напоминает смрадный погреб с воздвигнутым над ним зданием, которое внешне может выглядеть вполне благообразным.
По-видимому, для непредубежденного сознания нет более убедительного свидетельства, что скрытность развратна, а открытость — наше единственное спасение, чем старое как мир убеждение в целительности исповеди для души. Разве рассказать кому-то о самом плохом и гнусном в своей душе не первый шаг к моральному здоровью? Самого испорченного человека, если он хотя бы иногда в состоянии мучиться от стыда за содеянные злодеяния и терзать свою душу так, что можно вполне верить в его полное раскаяние, в принципе можно было бы считать готовым для новой жизни.
Тем не менее, принимая во внимание удручающее бессилие слов при выражении состояния души в ее цельности, а также неизбежные искажения, которые вносят слова при передаче мыслей от одного человека к другому, мы должны признать, что исповедь является не чем иным, как издевательством над стремлением к самооткровению, ради которого она и произносится. Но подумайте, каким невысоким нравственны: здоровьем и чистотой характеризуются души людей, которые видят, что все, с кем они общаются, стараются быть себе на уме, которые исповедуют друг друга мимоходом, а отпускают грехи с улыбкой!
Ах, друзья, позвольте мне сделать один прогноз, хотя могут пройти века, прежде чем неторопливое течение событий подтвердит мои слова. Прогноз этот гласит — никоим образом нельзя будет научиться читать мысли друг у друга и тем самым установить среди человечества состояние истинного блаженства до тех пор, пока люди не усовершенствуются настолько, что сорвут с себя пелену своего «я» и не оставят в своей душе ни одного потайного уголка, в котором могла бы скрываться ложь. Тогда душа перестанет быть угольком, дымящимся среди пепла, но станет звездой, сверкающей на хрустальном небосводе.
Я уже говорил, что непосредственный обмен мыслями породил непередаваемую прелесть дружеского общения среди ясновидцев. Легко представить, какими упоительными радостями награждало такое общение, когда другом была женщина, а интимное влечение и взаимный интерес полов сплетались с вдохновением интеллектуальной симпатии. При первых же своих выходах в люди я, к своему чрезвычайному изумлению, начал влюбляться в женщин направо и налево. С полной откровенностью, которая свойственна всякому общению среди островитян, эти очаровательнейшие женщины говорили мне, что мои чувства — всего лишь проявление дружбы, которая, конечно, очень хорошая вещь, но все же совершенно далека от любви, в чем я сам могу убедиться, если полюблю по-настоящему.
Трудно было поверить, что нежные эмоции, которые я испытывал в их компании, порождались только дружеским и участливым расположением их душ ко мне. Однако, когда я обнаружил, что каждая прелестная женщина, встречающаяся на моем пути, вызывает у меня приблизительно одни и те же чувства, мне пришлось признать правоту их слов. Я понял, что должен приспособиться к миру, в котором дружба граничила со страстью, а любовь переходила в экстаз.
Известную поговорку «Каждому свое» можно, как я думаю, истолковать в том смысле, что для каждого мужчины предназначена определенная женщина, которая наилучшим образом подходит ему по умственным и моральным, а также физическим качествам. Больно подумать, что двое предназначенных друг для друга людей по воле случая могут так и не встретиться. И нет ничего веселого в том, что случай может помешать этим избранным двум признать друг друга, даже если они встретятся. Ведь несовершенная и вводящая в заблуждение речь не всегда способна раскрыть душу.
Но среди ясновидцев поиск идеального партнера всегда проводится с уверенностью в конечном успехе, и никто не мечтает о супружестве до тех пор, пока для него не подходит время. Поступая таким образом, островитяне полагают, что было бы неразумным тратить попусту драгоценнейшее благо жизни, и никто не обманывает себя и своих партнеров, но каждый ищет подходящую себе пару для того, чтобы сочетаться с ней браком. И вот пылкие пилигримы странствуют от острова к острову, пока они не найдут свою пару, и, поскольку население острова довольно малочисленно, поиск редко бывает долгим.
Когда я встретил ее впервые, мы были в компании, и меня поразило внезапное смятение среди присутствующих ясновидцев. Все они обернулись к нам и обратили на нас заинтересованные и взволнованные взгляды, причем у женщин повлажнели глаза. Они прочли ее мысли, когда она увидела меня, но я не мог заглянуть в ее душу и только позднее узнал, как должен был себя вести в таких обстоятельствах. Но, как только она впервые остановила свои глаза на мне и я почувствовал, как ее душа погрузилась в мою, я сразу же понял, насколько правы были другие женщины, когда говорили мне, что чувства, которые они во мне вызывали, еще не были любовью.
Среди этих людей, которые знакомятся сразу же, а старыми друзьями становятся через час, ухаживание, естественно, не занимает много времени. В самом деле, можно сказать, что среди влюбленных ясновидцев неизвестно ухаживание, для них достаточно просто узнать друг друга. Через день после того, как мы встретились, она стала моей.
Через несколько месяцев после нашей встречи произошел инцидент, о котором я упоминаю только потому, что он, возможно, лучше всего иллюстрирует второстепенное значение, которое ясновидцы придают чисто физическим или внешним качествам при оценке своих друзей. Совершенно случайно я обнаружил, что моя возлюбленная, в обществе которой я находился почти постоянно, почти совершенно не имеет представления ни о цвете моих глаз, ни о цвете моих волос и лица. Конечно, как только я задал ей вопрос насчет того, светлый я или темный, она прочла ответ в моем уме, но она призналась, что раньше не обращала особого внимания на мои внешние приметы. С другой стороны, в какую бы самую темную полночь я ни пришел к ней, ей не было нужды спрашивать, кто это. Эти люди узнавали друг друга умом, а не глазами. Фактически им вообще нужны были глаза лишь тогда, когда они имели дело с мертвыми, неодушевленными вещами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
