— Ладно, — улыбнулась Мария Петровна. — У меня есть совет специально для таких, как вы. Если у вас перебор часов, уменьшите их до нужного количества в любой из строк. А если нехватка…
И она от руки щедро вписала новую графу. Название было более чем подозрительно: Индивидуальная работа по заданию зав. кафедрой.
— Ровно сколько надо, столько туда и поставьте.
— Интим не предлагать… — неслышно прошептала я, глядя на смутившую меня фразу.
Хотя нельзя быть такой испорченной! Необязательно ведь интим, правда? Может, я сажала цветочки у начальника на даче? Или мыла окна на кафедре. Или, например, ночью тайком снимала дворники с машин опрометчивых водителей. Что наиболее вероятно, поскольку работа явно такого свойства, что на бумаге ее лучше не конкретизировать.
— Не грустите, — с сочувствием прервала мои размышления секретарша. — Хотите, я вас порадую?
— Хочу! — взбодрилась я.
— Осенью бюджетников ждет повышение зарплаты, — тоном опытной гадалки заявила собеседница.
Известие меня живо заинтересовало.
— На много?
— Вас, доцентов, на триста семьдесят девять рублей, — заглянув в листочек, отчиталась Мария Петровна.
Я, не удержавшись, громко заржала.
— Вот, — доброжелательно продолжила секретарша, — все так реагируют. Я же знала, что вас развеселю.
Признаюсь, особо умиляла девятка в конце. Триста восемьдесят мы, очевидно, уже не заслужили.
Сразу вспоминается замечательное разъяснение, вычитанное мною в любимом журнале «Наука и жизнь».
Работа — это сила, умноженная на путь (A = F x S). Путь — скорость, умноженная на время (S = v х t, А = F x v х t). Кроме того, как известно, знание = сила и время = деньги. Подставляя это в формулу для работы и выражая деньги, получаем: ДЕНЬГИ = РАБОТА/(ЗНАНИЕ х СКОРОСТЬ). То есть при одном и том же объеме работ, чем больше у тебя знаний и чем быстрее ты справляешься, тем меньше получаешь.
Согласитесь, в этом есть рациональное зерно?
— Какая дивная формула, — раздался из-за спины голос Веры Георгиевны. — И главное, вечная.
Я автоматически выпрямилась, одернула юбку и попыталась хоть немного отряхнуть рукав от мела. Присутствие Веры Георгиевны всегда действует на меня мобилизующе.
Обернувшись, я увидела у нее в руках огромный букет. Он состоял в основном из орхидей, но были там и другие цветы. А самое удивительное — в центре примостилась птичка дивной красоты и пушистости. Правда, искусственная, но выглядела словно живая.
— Студенты подарили? — не без тени зависти спросила я.
— Бывшие студенты, — с легкой улыбкой поведала собеседница. — Удивительно, правда? Они ведь совершенно не обязаны нас помнить. Если мы делаем свою работу хорошо, то потому, что считаем это правильным, а не ради благодарности. Но как все-таки приятно, когда к тебе приходят через несколько лет и говорят добрые слова!
Я кивнула. Когда я работала первый год, со мною произошла печальная история. Ее даже историей не назовешь — так, необходимый жизненный опыт. С частью студентов я контактировала довольно близко — встречала в общежитии вместе с ними праздники, пела там собственные песни под гитару. В конце концов, разница в возрасте между нами была несущественной… хотя, признаюсь, первая же попытка найти общий язык вне математики сразу выявила различие поколений.
— Александра Игоревна, как вы относитесь к воскресенью? — застенчиво спросил меня на перемене староста.
Остальные учащиеся, стоя рядом, напряженно ждали ответа.
Я, чувствуя судьбоносность момента, с осторожностью уточнила:
— Вы подразумеваете день недели или религиозное верование?
— Э? — опешил собеседник. — Я подразумеваю рок-группу.
Я навсегда запомнила, как эти студенты поздравили меня с днем рождения. Прихожу на занятия — там пусто. Я опешила. Вдруг открывается дверь, и ко мне торжественно шествует ученик с розой. Вручает ее мне, дверь снова открывается — за ней стоит следующий. И так двадцать три раза — как раз по числу моих лет.
Закончив курс математического анализа, они позвали меня проводить белые ночи. Мы гуляли по центру — Медный всадник, Адмиралтейская игла, разведенные мосты — и беседовали о смысле жизни и других удивительных, непрактических, важнейших в мире вещах. А под утро меня вдруг пронзило: скорее всего, я никого из группы больше никогда не увижу. Впрочем, даже если увижу, мы станем чужими. Студенты уходят, а мы остаемся. Это правильно. Нельзя всю жизнь пробыть семнадцатилетним. Блажен, кто смолоду был молод, // блажен, кто вовремя созрел. Они, созрев, меняются, а их место займут другие, и я должна помнить об этом каждую минуту, расставаясь с прошлым без сожалений.
Не скрою, урок был болезненным, однако подействовал раз и навсегда, словно хорошая прививка. Зато с тех пор добрые слова, сказанные о ком-то из нас спустя годы, приносят мне особую, ни с чем не сравнимую радость. Я понимаю, насколько они ценны.
— Деньги — далеко не главное в жизни, — продолжила Вера Георгиевна. — Поверьте, девочка, моему опыту.
Я вздохнула.
— Боюсь, без них мне не удастся путешествовать, ходить в театр и покупать книги. — И, поразмыслив, честно добавила: — А также есть, пить, одеваться и ездить в общественном транспорте на работу.
— Глупо спорить с тем, что деньги нужны, а в каких-то ситуациях, увы, судьбоносны, — согласилась собеседница. — Но судьба обычно устраивает так, что, если вам что-то по-настоящему необходимо, вы так или иначе это получите. Разве нет?
— Да, — удивилась я. — Стоило подорожать билетам в «Мариинку», как появилась возможность заказывать третий ярус через наш профком. Еще я вечно вылавливаю через Интернет дешевые авиабилеты и отели со скидкой. А когда трудно стало находить жизнерадостные новые книги, я научилась писать их сама.
— Вот видите, — обрадовалась Вера Георгиевна. — Да, у нас с вами никогда не будет стеклопакетов в окнах и модной дорогой одежды, а прежде, чем пойти в буфет, придется долго пересчитывать деньги в кошельке и, возможно, предпочесть полезное здоровью голодание. Однако по-настоящему необходимое у нас есть и, надеюсь, будет всегда.
Я хмыкнула.
— Хотите сказать, мы дауншифтеры?
— Идущие вниз по лестнице? — изумленно перевела собеседница. — О чем вы?
— Довольно модный сейчас термин, — объяснила я. — Я недавно специально посмотрела значение в Интернете. В целом имеется в виду отсутствие стремления к большому заработку и карьерному росту, да и вообще отказ от общепринятых жизненных целей в пользу собственных. А в конце написано самое замечательное: в наиболее тяжелых случаях дауншифтер может стать учителем в сельской школе или, на худой конец, преподавателем в престижном вузе. Где вскоре и спивается.
Признаюсь, прочтя это, я весь вечер хихикала.
— Спивается? — заинтересованно повторила Вера Георгиевна. — Это отменная мысль. Особенно учитывая, что сегодня последний день семестра.
Я радостно вскинулась.
— У метро есть неплохой магазинчик. Я за пять минут сгоняю туда-обратно. Ждите!
— Если вы не против, — скромно продолжила коллега, — я бы предпочла шампанское, но, разумеется, брют. Хотя сухое красное вино тоже совсем неплохо — конечно, при условии, что оно розлито там же, где произведено. О закуске можно не беспокоиться — мне вместе с цветами как раз преподнесли вот эти конфеты.
И она продемонстрировала роскошную прозрачную коробку, в которой сияли крупные золотые шары безмерно привлекательного вида.
— Я скоро вернусь… — бросила я уже на бегу, подхватывая сумку. — Этот день непременно надо отметить!
Послесловие,
оно же приглашение к праздничному столу. Садитесь, дорогие, — пора…
Третьим номером, видимо, буду я сам. То есть бывший герой, мореплаватель, плотник и прочее. Только не член никаких академий.
Без меня панораме не быть, как не быть ей без многих ещё номеров, различимых слабее и даже не названных в этой связи.
Михаил Щербаков
Вот и подошло к концу мое суровое повествование, вероятно, не во всем складное, зато безусловно правдивое. Сожалеешь ли ты, дорогой читатель, или облегченно вздыхаешь: наконец, отмучился? Ты ведь не мог не заметить, как упорно глава за главой я обращалась к тебе лично. Конечно, это старомодный прием, не принятый в современной литературе, но, если честно, мне уже давно безумно хотелось поговорить с тобою прямо, лицом к лицу. А когда нельзя, но очень хочется, то можно, правда?
Знаете, как я себе это представляю? У меня день рождения. Тот самый, для которого приобретены три торта с настоящим кремом, один другого калорийнее. Галя наготовила вкуснейшей еды — например, запеченную свинину с черносливом и салат «Цезарь» с креветками, залитый специальным соусом на лимонном соке. А я начинила тарталетки лососем с ананасами и намазала икрой бутерброды. Ладно уж, не поленюсь и специально ради вас дополнительно приготовлю селедку под шубой. Там все трется на терке — с подобной процедурой я, пожалуй, справлюсь.
