— Ты это понял и все равно выбрал темноту?
— Это тревожит тебя, Бакриш?
— Да.
— В какое-то мгновение я нашел это более полезным.
— Понятно. — Бакриш покачал бритой головой. — Благодарю тебя за то, что пощадил меня.
— Ты знаешь? — удивился Орн.
— Я чувствовал языки пламени. Жар. Я ощутил запах горения. Я слышал свои крики от боли. Жизнь гуру на Амеле не так проста, как может показаться. Слишком много вероятностей.
— Ты оставался в безопасности. Я сознавал свои желания.
— В этом и заключается высшая степень веры, — пробормотал Бакриш.
Он поднял руки, сложил ладони и поклонился еще раз Орну.
Орн шагнул из темноты кельи.
— В этом и заключается мое испытание?
— О нет, это лишь первый шаг. Ты должен пройти семь ступеней познания: веры, двуликого чуда, догмы и ритуала, нравственности, религиозных идеалов, жизни и таинства. Не обязательно они будут расположены в таком порядке. Иногда они незаметно переходят друг в друга.
Орна охватило чувство опьянения.
— Что ж, давай продолжим. Бакриш вздохнул:
— Да хранит тебя святой Рама. Два лика чуда станут для тебя следующим испытанием.
Ощущение тревоги ожило вновь. Игнорируя его, Орн подумал: «Я поверил в себя. Я смогу победить свой страх».
— Чем раньше пройдем испытание, тем скорее я встречусь с Аббатом. Именно поэтому я здесь, — вслух сказал Орн.
— И лишь по этой причине? Орн заколебался:
— Нет, конечно. Но он сгущает тучи над Р — У. Когда я решу все задачи, я хочу разрешить и последнюю, связанную с ним.
— Он действительно один из тех, кто призвал тебя, — сказал Бакриш.
— Я мог ввергнуть его в преисподню.
Бакриш побледнел:
— Аббата?
— Да.
— Рама, храни нас!
— Льюис Орн охранит тебя, — сказал Орн. — Продолжим.
«Форма массового насилия, или так называемый феномен войны, основывается на синдроме вины, страха и ненависти, характерном для нездорового общества. Впрочем, отсутствие иммунитета к подобной болезни свойственно человеческой природе, ибо болезнь не является необходимостью и нормальным состоянием человеческого организма. Среди симптомов вируса войны вы обнаружите и оправдание совершенных ошибок, и ощущение личной добродетели, и желание сохранить эти ощущения».
Умбо Стетсон. Лекции в Антивоенном колледже.
Остановившись перед тяжелой бронзовой дверью в конце длинного коридора, Бакриш нажал на резную ручку, отлитую в виде восходящего солнца с длинными лучами, и, помогая себе плечом, распахнул ее.
Натужно заскрипев, дверь открылась.
— Обычно мы не пользуемся этим проходом, — пояснил он. — Два испытания редко идут друг за другом в этом «суде божием».
Орн, шагнув за Бакришем, оказался в огромнейшем зале. Образуя сводчатый потолок, уходили вверх каменно-пластроновые стены. Через узкие окна вовнутрь врывались полосы света, заставляя золотом сверкать висящую в воздухе пыль.
В середине этого величественного зала, казавшаяся карликовой в этом пространстве, окружающем ее, стояла наполовину срезанная, словно незавершенная, каменная стена около двадцати метров в высоту и пятидесяти в длину.
Бакриш обошел Орна, прикрыл тяжелую дверь.
— Идем туда, — кивнул он в направлении огромного барьера.
Их шлепающие сандалии рождали странное, замедленное эхо. Запах сырого камня щекотал обоняние. Орн оглянулся. Дверь, через которую они только что вошли, потерялась в кольце расположенных по всему периметру зала таких же бронзовых дверей.
Не доходя десяти метров до середины этой странной стены, Бакриш остановился. Орн замер рядом с ним. Гладкая, безликая серость пластроновой стены порождала ощущение угрозы. Орн почувствовал, как вновь зашевелилось предчувствие беды, едва он посмотрел на этот барьер. Страх. Накатывающий и отступающий словно волны. Эмолирдо сформулировал бы это ощущение, как «Бесконечный ряд вероятностей в столкновении с опасностью». Какую опасность таила стена, если вновь появилось это предчувствие?
Бакриш искоса поглядел на Орна.
— Не правда ли, мой ученик, надо выполнять приказы своих командиров? — Голос священника родил гулкое эхо в пустоте зала.
Орн закашлялся, не в силах справиться с режущей сухостью в горле.
— Если только приказы не бессмысленны и тот, кто отдает их, действительно командир. Почему ты спросил об этом?
— Орн, ты заслан сюда шпионить. Ты агент службы Р — У. По закону, за все, что может с тобой случиться, ответственность понесут твои начальники. Не мы.
— К чему ты клонишь? — Орн напрягся.
На лбу Бакриша выступил пот. Он посмотрел сверху вниз на Орна. Его темные глаза заблестели.
— Эти машины порой нас пугают, Орн. Они непредсказуемы. Любой человек, попадающий в поле машин, подвергается воздействию их энергии.
— Как в тот раз, когда ты стоял на краю преисподни?
— Да. — Бакриша передернуло.
— И все же ты хочешь ввергнуть меня в новое испытание?
— Ты должен. Это единственный способ выполнить то задание, ради которого ты явился. Ты не можешь и не хочешь останавливаться. Вращается колесо Великой Мандалы.
— Я не заслан сюда, — перебил Орн. — Аббат призвал меня. И ты, Бакриш, несешь ответственность. Иначе ты не был бы сейчас со мной. Где твоя вера?
— Ученик учит своего гуру. — Бакриш сложил ладони и, подняв их к лицу, поклонился. — Зачем ты заговорил об этих страхах? — Наставник опустил руки. — Ты не доверяешь и боишься нас. Я отражаю твои собственные страхи. Подобные чувства ведут к ненависти. Ты понял это во время первого испытания. Но теперь, в том испытании, которому ты подвергнешься, ненависть несет высшую опасность.
— Кому, Бакриш?
— Тебе, всем, на кого ты можешь повлиять! Из этого эксперимента вытекает редкое понимание того…
Он замолчал, услышав за спиной царапающий звук.
Орн обернулся и увидел двух прислужников, устанавливающих перед стеной массивное, с прямыми подлокотниками кресло. Испуганно глянув на Орна, они поспешно скрылись за одной из бронзовых дверей.
— Они боятся меня, — заметил Орн, кивая на дверь, за которой исчезли прислужники. — Означает ли это их ненависть ко мне?
— Они испытывают благоговейный страх перед тобой, — ответил Бакриш. — Они готовы почитать тебя. Мне трудно сказать, насколько благоговейный страх и почтение представляют собой затаенную ненависть.
— Понятно.
— Я выполняю приказы, Орн. Прошу тебя, вырви ненависть ко мне из своего сердца. Не держи ее в себе во время этого тяжкого испытания.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
