– Уберите меч в ножны. Уберите сейчас же.
Вместо этого он опустился на колени и протянул мне Этерне, лежавшую плашмя у него на ладонях. Я взял меч, и призрачные рыцари отступили назад. Усыпанные драгоценными камнями ножны и перевязь валялись на снегу. Я стряхнул с них налипший снег, и когда Этерне скользнула обратно в ножны, все призраки исчезли.
– Я сдаюсь, – сказал рыцарь Леопардов. – Прошу вас пощадить меня и Вальта.
– Вы взяли надо мной верх, – сказал я, но он энергично потряс головой.
– Можно мне убить его?
Если появление призрачных рыцарей и поразило Хеймира, ничто в его звероподобных чертах не говорило об этом.
– Нет, – сказал я. – Пока, по крайней мере.
– Я оскорбил твою почтенную мать, – мужественно признал рыцарь Леопардов. – Я поступил глупо и запятнал свою честь, унизив женщину, не сделавшую мне ничего плохого. Можно мне поговорить с ней?
Хеймир посмотрел на Хелу. Она кивнула, и он тоже неохотно кивнул.
Ни быстро, ни медленно рыцарь Леопардов подошел к укрытию, где сидели Герда и Бертольд, и опустился на колени.
– Я говорил сгоряча, миледи. Ваш сын рассердился на меня с полным на то основанием. Я ничего не могу предложить вам во искупление своей вины, помимо извинений, – все мое имущество, взятое из дому, теперь принадлежит рыцарю Дракона. Но…
– Мне ничего от вас не надо, – промолвила Герда. – Хотя с вашей стороны очень любезно говорить такое.
– У моего отца есть поместье на юге, – продолжал рыцарь Леопардов. – Замок Сэндхилл. Оно небольшое и небогатое, однако вполне приличное. Если вы с вашим мужем отправитесь туда со мной, он предоставит вам кров и будет одевать и кормить вас столько времени, сколько вы пожелаете провести там.
– Более великодушного предложения вы не могли сделать, – прогрохотал Бертольд.
– Ты хочешь поехать туда? – спросила Герда.
– Возможно, нам придется.
– Мое приглашение навсегда останется в силе, – заверил их рыцарь Леопардов. Он повернулся ко мне. – Вы позволите мне оставить шпоры?
– Нам надо подумать над этим, – сказал я. – Все мое имущество принадлежит вам. Вы одержали честную победу.
– Я молил вас о пощаде, – ответил рыцарь Леопардов. – Я сдался на вашу милость. Я прошу лишь оставить мне шпоры и назначить такой выкуп, какой моя семья в состоянии заплатить.
– Солнце уже садится. Я голоден, и мои слуги тоже. Наши животные дошли до полного истощения. Вы нас накормите?
– С радостью.
Перед моим мысленным взором возникли видения южных пастбищ, прекрасных зеленых лугов, испещренных лютиками и пересеченных журчащими ручьями, но я ничего не сказал о них, а промолвил лишь:
– Значит, обсудим все завтра.
Дул студеный ветер, но мы сидели у ярко пылающего костра, и у нас не было недостатка в мясе, хлебе, вине и овсе. Один за другим насытившиеся люди удалялись в па-126 русиновые палатки, чтобы поплотнее закутаться в одеяла и погрузиться в такие сны, какие приходят к усталым путникам в холодном крае, – и наконец у костра остались только Хела (клевавшая носом над чашей вина) и мы с рыцарем Леопардов.
Я поднял глаза и позвал:
– Ури? Ури?
Ответа не последовало. Рыцарь Леопардов спросил:
– Это один из ваших слуг? Я схожу за ним.
– Вы можете спуститься в Эльфрис?
Рыцарь Леопардов улыбнулся и помотал головой.
– А я могу. Я должен быть там сейчас – и хотел бы.
Хела вскинула голову:
– Это не он, а она.
– Вы опасаетесь, что я убью вас во сне? – спросил я рыцаря Леопардов. – Или поджидаете удобного момента, чтобы убить меня?
Он снова помотал головой:
– Я не настолько глуп, чтобы полагать, будто могу убить вас.
– Тогда ложитесь спать.
Он слегка замялся:
– Я надеялся поговорить с вами, пока все остальные спят.
– Я отправлюсь на боковую, как только допью вино, – сообщила Хела хриплым голосом.
– Вы можете говорить сейчас, – сказал я, – или вообще не говорить. Если Ури не явится, мне придется самому отыскать колючее апельсиновое дерево, повыше и постройнее. Я посадил несколько в давнее время, которое почти забыл, и хочу посмотреть, сослужит ли мне службу хоть одно.
– Я слышал о них, – сказал рыцарь Леопардов. – Иногда люди делают из них луки.
– У меня как раз такой лук. Если бы вы разрешили мне оставить Облако и меч, он стал бы вашим. Возможно, впрочем, оно и лучше, что вы не позволили.
– Вы нарочно поддались мне. – Даже если бы эти слова вытянули из него раскаленными клещами, они не причинили бы ему большей муки. – Я точно знаю. Почему вы так поступили?
– Я не хотел вас обидеть.
Хела подняла глаза от чаши:
– Он не похож на вас.
Рыцарь Леопардов кивнул:
– Истина в вине, как сказал бы мой отец. Я молод, сэр Эйбел, но вы не похожи ни на одного человека из всех, кого мне доводилось встречать.
– Вы молоды, – сказал я.
– Двадцать четыре года.
– Но я просто мальчишка, не старше Тауга. Иногда я забываю об этом, и иногда мне кажется, что Вальфатер, который помнит все, тоже забывает об этом.
– Вы ничего не должны мне, – сказал рыцарь Леопардов, – однако я прошу вас ответить на один мой вопрос. Тогда, возможно, мне удастся заснуть.
Хела рыгнула, как рыгают лошади.
– Он никогда не спит.
– Просто иногда меня тревожат разные мысли, вот и все.
– Если вы предпочитаете поговорить завтра утром…
Я помотал головой:
– Завтра утром у нас будут другие предметы для разговора, – во всяком случае, я собирался обсудить с вами кое-какие вопросы. Вы направлялись в Йотунленд. С какой целью, не мое дело, но я отвечу на ваш вопрос честно и обстоятельно, если сначала вы ответите на мой. Вы согласны?
– Конечно. Я был посвящен в рыцари в возрасте девятнадцати лет. Вы скажете, это слишком рано, и возможно, так оно и есть. Я не знаю. Но так или иначе, сердце у меня пело от радости. Я знал – нет, похвалялся, – что к двадцати пяти годам стяжаю великую славу и что король Арнтор, слыша мое имя у всех на устах, пошлет за мной. В нашей части страны постоянно ведутся войны. Кочевые племена совершают набеги на нас, а мы – на них. Не знаю, в скольких схватках я принимал участие. – Рыцарь Леопардов пожал плечами. – Выпустишь с полдюжины стрел – и противник обращается в бегство. Если повезет, иногда представляется случай скрестить мечи. Мне довелось драться на мечах трижды, а один раз я пронзил копьем вождя племени. – Он вздохнул. – Долгие ночные переходы, когда ежеминутно ожидаешь засады. Еще более долгие дневные переходы под палящим солнцем – здесь не место жаловаться на трудности. Жара и жажда; пот, от которого ржавеют доспехи; шарф, повязанный на лицо для защиты от пыли. Какую, по-вашему, славу стяжал я в результате?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
