- Мой вид вас не шокирует?
- Да что вы, напротив! Есть в вас что-то исконное, то, чего мне не хватает. А если, извините за скромность, государственному деятелю не хватает исконного, то плохи его дела.
- Так это вы в народ ко мне пошли, - рассмеялась Даша.
- Если хотите, - улыбнулся государственный деятель.
***
Авдеев не пожадничал, заказал все самое лучшее, в том числе и любимый Дашей брусничный "Абсолют", и она напилась.
Это был ее первый выход в свет. Первый раз она была в центре внимания, первый раз была королева. Первый раз она могла посмотреть королевским взглядом в глаза хотя бы тому симпатичному мальчику с такими темными от страсти глазами, посмотреть так, что тот неминуемо почувствует желание сделать все, что она попросит.
Авдеев выпил тоже. Глаза его сделались масляными. Он стал говорить, что давно не живет с женой, и всю жизнь мечтал встретить такую женщину как Дарья Павловна.
- Вы только посмотрите на меня по особенному, мягко, обещающе посмотрите, и мы сейчас же поедем с вами в Москву, и я отведу вас в Банк реконструкции и развития, и вас сделают пресс-секретарем с окладом десять тысяч долларов. Или поедемте на телевидение и поговорим там о вашей собственной программе. Вы хотите иметь собственную телепрограмму? Да, хотите, я вижу по вашим глазам. Но более вас этого хотят миллионы российских мужчин и женщин. Потому что вы - это не вы, - Даша усмехнулась, вспомнив Козлова с его "Матрицей", - вы - это национальное достояние, и каждый российский гражданин имеет прямое конституционное право видеть вас хотя бы на телеэкране...
- Ну хорошо, отведете вы меня сегодня в банк своей реконструкции или на телевидение, - скептически посмотрела Даша на преждевременно явившегося Деда Мороза. - И что мы там увидим? Мы там увидим такого же, как вы, человека. И он тоже будет смотреть на меня вашими глазами и обещать райские кущи...
- Ну, почему обещать...
- Будет, будет. Будет обещать полмира за некую маленькую услугу с моей стороны. И как вы меня делить станете?
- Нет, делить я вас не стану... Они и так сделают все, что я скажу.
Даша не ответила, и Авдеев, поев ее глазами, продолжил:
- Послушайте, Дарья Павловна! Мы же взрослые люди. Я видный и небедный мужчина, вы - красивейшая в мире женщина. Этим все сказано. Я предлагаю вам контракт - вы становитесь моей женой, а я устраиваю вам молниеносную карьеру...
Даша посмотрела скептически. Дед Мороз, не привыкший, видимо, к таким взглядам, переменился лицом и сказал неожиданно зло:
- Знаете, что, милая? Я должен вам кое-что сказать. Я должен вам сказать, что, на мой взгляд, вы глубоко заблуждаетесь, Вы думаете, красоты вам хватит, чтобы выбраться из ваших стоптанных сторублевых туфелек и этого платья? Да, хватит, но деньги на расходы вам будет давать не муж, а клиенты. И не прямо, а через сутенера.
У стола возник симпатичный мальчик с темными от страсти глазами.
- Девушка, - обратился он к Даше. - Если вам нехорошо, скажите мне, и я сделаю вам свежий воздух.
- Нет, нет, все в порядке, спасибо, - светло улыбнулась Даша. - И бога ради извините, у меня с этим господином деловой разговор. Вы настоящий рыцарь, всего вам доброго.
Мальчик попрощался офицерским кивком и не посмотрев на Авдеева, пошел к своему столику.
- Ну вот, вы видите, если бы не я, вы попали бы в руки этого торговца наркотиками, - глядя ему вслед, уже спокойно проговорил один из руководителей Счетной палаты. - Он, дабы навечно оставить вас при себе, посадил бы вас на иглу. И кончили бы вы на Ярославском вокзале, и цена вам была бы бутылка водки.
- Иногда вы так говорите, что мне по-женски вас жаль. Почему вы так жестоки и... и неблагородны?
Авдеев не обиделся.
- Работа такая... - помолчав, посмотрел он виновато. - Хотя нет, не в этом дело. Мне просто кажется, что отпусти я вас, то все у меня кончится. Все. Даже то, что называют жизнью...
- Вот так бы и говорили, а то бутылка водки, бутылка водки... Один мой знакомый как-то заметил, что не надо все осуществлять, надо хоть что-нибудь оставлять втуне, про запас. Это вожделение, этот запас счастья, он как фундамент, как взлетная полоса, которые всегда при тебе... Давайте и наши отношения так построим. Пусть они останутся нереализованными, пока останутся. Представьте, вы завтра утром просыпаетесь, вспоминаете меня, и вам становится хорошо. Хорошо, потому что вы не сделали мне ничего дурного, и хорошо, оттого, что вы почувствуете, что я когда-нибудь позвоню вам и скажу: "Коля, мне сейчас плохо, очень плохо, я вспомнила вас, и мне показалось, что вы сможете, вы захотите мне помочь"...
Да, вам будет хорошо, и мне тоже... Вечером я вернусь в свое скромное пустынное жилище, сварю чашечку кофе, утону в кресле и буду вас вспоминать... Буду вспоминать ваши мужские глаза, вашу совсем мальчишескую нервозность, буду сидеть и представлять себя пресс-секретарем очень крупного банка с огромным зимним садом, потом увижу себя на телеэкране, увижу, как восторженно статисты смотрят на меня... И мне станет немножечко грустно и я чуточку пожалею, что не умчалась с вами в самый центр Москвы...
- Вы действительно одиноки? - спросил Авдеев.
- Да, у меня никого нет, даже соседей. И на работу еще не устроилась...
- Об этом вы можете не беспокоиться, - махнул рукой Авдеев, думая о чем-то своем. - Ну, что, вперед, на Москву?
Она кивнула
- Да, конечно, я уже опаздываю.
Один из руководителей Счетной палаты подозвал официанта, стал рассчитываться. Даша тем временем сходила в дамскую комнату. Вернулась она счастливой. Вернулась счастливой, увидев себя в большом, от пола до потолка зеркале в котором все ее лохмотья выглядели творениями Версаччи. Они с Авдеевым вышли, сели в машину. У первой же рощицы Авдеев резко свернул и на полной скорости покатил к ней.
Даша поняла, что жизнь для нее кончилась. И бросилась с кулаками на будущего своего убийцу.
Тот брызнул ей в лицо из баллончика. Даша обмякла.
68. Козлов, сын Козлова.
Лихоносов был спокоен. Он даже казался заторможенным. Сердце его билось ровно. Козлов-младший смотрел на него изумленно, "Прямо Шварценнегер, думал он. - Его бабу насиловать собираются, а он облака рассматривает".
***
Даша скрылась за углом, и сердце у Лихоносова заболело. Он вернулся в дом, взял пистолет, зажившийся в большой алюминиевой кастрюле, и последовал за ней. Когда она уехала в "Мерседесе", он остановил первую попавшуюся машину. В ней сидел Козлов-младший. У него были дела, но, увидев человека, к которому отец был неравнодушен, он пренебрег ими.
Как только "Мерседес" скрылся в лесочке, Лихоносов приказал себе действовать хладнокровно, действовать как на сложной хирургической операции. К машине он кинулся лишь после того, как Авдеев положил Дашу лицом вниз на капот, снял с нее колготки и принялся спускать с себя брюки.
Авдеев потерял сознание от несильного тычка пистолетным дулом. Хирург знал, куда бить. В институте между делом рассказывали и куда, в случае чего, бить, и куда колоть.
Пока он переносил Дашу в машину Козлова-младшего, тот изучал документы Авдеева. Вернувшись к "Мерседесу", Лихоносов нашел его чернее тучи.
- В чем дело, Андрей? - испугался он.
За Дашей они следили час и успели познакомиться и перейти на "ты".
- Это Гога Красный, авторитет здешний... Странно, что он один в машине и без сопровождения...
- Ну и бог с ним, мы же ему практически ничего не сделали. Поехали отсюда быстрее, он через несколько минут очухается.
- Нет, так дела не делаются! - покачал головой Козлов-младший. У меня жена и трое детишек. Мочить его, однако, надо. Наверняка кто-нибудь, видел, как мы его пасли.
- Нельзя его убивать! Его же видели с Дашей! А такую, как она, найти раз плюнуть.
- Ничего страшного, - подмигнул Козлов. - Вернешь ей физию, и все дела.
Хирург посмотрел недоуменно.
- Я шучу, - успокоил его Козлов-младший. - Но убить его надо. Может, ты ему приступ какой устроишь, вы ведь на это большие специалисты?
- Не могу, я клятву давал.
- Это клятву Гиппократа, что ли? - Козлов-младший не спешил, он ждал сумерек.
- Да.
- А если Дашу, меня, моих короедов убьют, как будет чувствовать себя твоя клятва?
- Не знаю, - буркнул Лихоносов.
Козлов посмотрел на Красного и сказал:
- Слушай, ударь его еще раз, а то сейчас очнется. Не хочу, чтобы меня видел.
Лихоносов ударил.
- Ну и как? - спросил его Козлов.
- Что как?
- Как клятва твоя? Ты ведь больному повредил?
- Да как-то мягче стала и аморфнее... А что ты предлагаешь?
- Давай подумаем. Нас видели люди. Видели, как ты в машину мою садился, как у ресторана битый час стояли. Следы машины нашей на грязи...
- Ночью снег пойдет.
- Это конечно, хорошо. Снег для нашего брата самое то. Теперь давай даму твою проанализируем. Люди видели, как она в "Мерс" садилась. В ресторане ее видели. Если Гога пропадет без остатка, то ей хана, возьмут за шерсть.
