— Сынок, ближе и роднее тебя и Евы у меня нет и не будет никого. Что касается Миарона, то, похоже, придется искать компромисс.
У Адама буквально лицо вытянулось от моих слов:
— Зачем?
Хороший вопрос. И как объяснить своему ребенку, что я до жути боюсь, что произошедшее сегодня со мною снова повторится. Стыдно, но факт.
Пока я раздумывала как бы поделикатнее все объяснить, за меня ответил Миарон:
— Затем, глупый мальчишка, что Таша сегодня уже прощалась с жизнью! И если бы я не успел вовремя, то ни ее, ни, с большой долей вероятности, меня, уже не было бы в живых!
По мере осознания услышанного у Адама глупо приоткрывался рот. У Евы в глазах застыли слезы:
— Мам, это правда? Ты… — договорить дочь не смогла, у нее перехватило дыхание.
Пришлось признаваться. Чуть помедлив, я кивнула и добавила:
— Это было настолько кошмарное ощущение, что в какой-то момент мне показалось, я не переживу эту пытку. Но самое страшное не это. Хуже всего то, что у меня было четкое ощущение: если я не удержу весь этот ад в себе, то пострадаете вы. И пострадаете сильно.
Мне на плечи легли чьи-то руки. Я вздрогнула от неожиданности, совсем позабыв про присутствие Миарона.
***
Ни до чего толкового мы так и не договорились. Только градус враждебности Адама слегка снизился. Но сын по-прежнему смотрел на Миарона с надменной злостью, как на существо рангом заведомо ниже, избавиться от присутствия которого нет никакой возможности. Ева с сожалением поглядывала на меня и брата, даже не пытаясь воздействовать на Адама. Нола отправилась домой, шепнув напоследок, чтобы звала сразу, как только она мне понадобится.
После ухода подруги двойняшки тут же растворились где-то в глубине дома. Вот и поговорили.
Миарон подошел ко мне поближе:
— Чем будем заниматься?
Мне тут же захотелось стукнуть мужчину, и, желательно, чем-нибудь потяжелее. В некоторых вопросах морунец упрям, как легендарное животное. Гнет свою линию, несмотря ни на что.
Сладенько улыбнулась:
— Понятия не имею, чем будешь заниматься ты. А меня ждет работа.
Увы, шпилька не достигла своей цели.
— Ну ладно. У меня тоже есть несколько вопросов, решение которых я постоянно откладываю. Как раз и займусь. Где сядем?
На мгновение я даже опешила от такой непосредственности. А потом подумалось: нам ведь все равно желательно быть как можно ближе друг к другу для окончания формирования привязки. Так почему бы и нет? Работа над документами далеко не худший вариант.
Расположились у меня в кабинете. Я за столом, Миарон напротив, на диванчике. У него действительно оказался при себе планшетник. Спустя минуту морунец уже с головой погрузился в работу. Я включила питание терминала искусственного интеллекта и тоже забыла обо всем на свете.
Пару часов, если не больше, я даже головы не поднимала от дисплея терминала искусственного интеллекта. Документации действительно было много. Я ее не готовила сама. Но ознакомиться хотелось. Просто, чтобы держать руку на пульсе.
Юристы, экономисты и маркетологи поработали на славу. Аргументы были… Ну, наверное, иридиевыми. Просто ничего прочнее я не знаю. Довольство из меня так и сочилось. Пусть знают землян! Участок на Диссе уже почти у меня в кармане!
Я записала на отдельный файл все мои комментарии и пожелания. Завтра юристы еще раз глянут. Туда же пошли пожелания удачи маркетинговой группе, которая завтра вылетала на Диссу для подписания драгоценного договора.
Потом я еще просмотрела список ресторанов и кафе, в которых мы наметили введение в меню блюд с добавлением старинного белого соуса. По осторожным прогнозам маркетингового отдела выходило, что ожидаемая прибыль с этих точек должна увеличится минимум на тридцать пять — сорок пять процентов, по сравнению с имеющейся. Это радовало, так как после совершения сделки свободных денег у меня не оставалось совсем.
Спокойная и вдумчивая работа принесла умиротворение. Эмоции улеглись.
Оторвавшись от дисплея, я еще некоторое время бесцельно смотрела в темное окно. За работой я не заметила, когда начало темнеть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вспомнилось почему-то, как отец попытался отобрать у меня бизнес. Тогда наше с Нолой самое первое кафе едва-едва стало приносить доход. Откуда отец узнал для меня загадка и сегодня. Только в один далеко не прекрасный день он вместе с каким-то бородатым, давно не стриженным мужиком появился на пороге кафе и начал вопить что-то о том, что я блудница вавилонская, от мужа сбежала, бизнес чуть не угробила. А мужик молча и с жадностью оглядывал помещение. Тогда у нас с Нолой не было денег на какой-то особый стиль. Все было достаточно просто. Мы делали ставку на экзотику — приготовленные по старинным рецептам вручную напитки. И все равно в алчном взгляде того мужика резво скакали цифры мысленных подсчетов. Он считал мои деньги.
Позднее я узнала, что это был мой несостоявшийся супруг Виктор. Ну а на тот момент просто оцепенела от ужаса, застыв статуей в той позе, в которой меня застали незваные визитеры.
Не знаю, чтобы случилось в итоге, не вмешайся тогда Нола. Она твердо и уверенно указала нежданным гостям на дверь. Возмутился именно Виктор. Брызгая слюной так, что мне казалось, загадит все стены в помещении, он велел Ноле заткнутся и не лезть между ним и его непутевой женой. Дескать, нечего праведных людей с пути истинного сбивать.
Это был серьезный просчет для Виктора. Еще до рождения детей, когда отец при свидетелях в больнице отрекся от меня, Нола заставила меня все оформить официально. Поэтому, когда прибывшие по вызову подруги стражи правопорядка не обнаружили у меня в документах брачной отметки, а в реестрах общины моей фамилии, они не рассуждая поступили с отцом и Виктором, как с самыми обыкновенными хулиганами.
А потом был суд. И документы, оформленные под давлением Нолы, снова мне пригодились. С тех пор я отношусь ко всем этим "бумажкам" с должным пиететом.
Я вынырнула из воспоминаний. Все файлы были уже просмотрены и рассортированы. Все было идеально. Теперь дело за нашей делегацией.
За окном сгущались сумерки. Надо же, а я и не заметила, что этот длинный тяжелый день подошел к концу.
- Да, день оказался не из приятных. Но, если быть честным, мне жаль, что он уже заканчивается.
Я нервно подпрыгнула при первых же звуках, совсем позабыв, что в комнате я не одна.
На меня смотрели уже хорошо знакомые серые глаза. Все-таки с прозрачно-льдистыми Миарону было лучше. Нынешний грозовой оттенок глаз странно смотрелся на снежно-белом лице в обрамлении таких же снежно-белых волос. А еще меня сильно интересовал вопрос: кто ему эти волосы заплетает? Ну не реально самому справиться с такой длиной!
Миарон вдруг расхохотался:
— Хочешь, доверю тебе?
— Эмм… Прости, что ты мне собрался доверять?
— Волосы.
Я ошарашенно захлопала глазами. Миарон понимающе улыбнулся:
— Сложно расширять границы сознания? Понять и принять, что ты уже не такая, как твоя подруга?
— Пугает очень. — мой голос оказался неожиданно хриплым и ломким словно пересохло в горле. — Что это вообще было?
— Связь. Я почувствовал твое любопытство по поводу того, кто ухаживает за моими волосами. На таком близком расстоянии со временем мы с тобою сможем беседовать мысленно. Главное, не бойся и не закрывайся.
Миарон мягко, без насмешки, улыбнулся:
— Привыкай. Я теперь всегда буду рядом. Пока дышу. Пока бьется мое сердце.
Я даже поежилась от тона, которым это было сказано. Как-будто приговор кому-то зачитали.
- Знаешь, Миарон, — я говорила очень осторожно, тщательно подбирая слова — прости, но мне кажется, ты слишком торопишься. Я еще ничего не решила. Да и дети…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Таша, за нас давно уже все решили Забытые. Мы с тобою пара. И это не изменить. И детям придется это принять.
Ну что за упрямый осел! Гнет свою линию, несмотря ни на что. Вот как с ним разговаривать? В раздражении дернула себя за ни в чем не повинную прядь волос. Жест привлек внимание Миарона. Он заинтересованно окинул меня взглядом:
