Джинкс прекрасно понимала, что сейчас происходит. Теперь он пытался манипулировать эмоциями и шантажировать ее, но привычкам, образовавшимся в течение всей жизни, не так-то просто противостоять. И теперь, как всегда, она не могла не признать, что Адам действительно был одержим и ею, и ее матерью.
— Но почему вы сами никогда не пробовали помочь себе? Почему вы постоянно делали то, чего, как вы хорошо знаете, он терпеть не может? Почему вы никак не стараетесь проявить себя и даете ему повод презирать вас обоих? Мне это непонятно.
— Потому что я имею такие же права на этот дом, как и он. Почему же отец должен меня выгонять из него? Тебе-то хорошо. Ты заграбастала денежки Рассела. В общем, тебе просто больше повезло.
В этот момент Джинкс показалось, что в мозгу открылась и захлопнулась какая-то дверца. На долю секунды воспоминания нахлынули на нее, но это впечатление было таким же мимолетным, как дуновение летнего ветерка. Еще мгновение, и оно растворилось. Что такое? Кажется, этот разговор уже когда-то происходил.
— У тебя какие-то извращенные понятия о везении, Фергус. Как ты можешь считать удачей все то, что связано с убийством Рассела? — Но почему в каждой беседе обязательно всплывает имя Рассела? Очень долго она даже не вспоминала о нем, а теперь ее вынуждают снова и снова переживать все то, что она хотела бы навсегда вычеркнуть из памяти.
— Да перестань ты, Джинкс. Не такая сильная у тебя была любовь к нему, зато сколько после него тебе досталось! — Правда, эти слова он произнес уже без энтузиазма. Оба успели устать от этого бессмысленного разговора. Доверия между ними уже и в помине не было. А мысли, высказанные или нет, не имели большого значения. Каждый все равно оставался при своем мнении. — И зря ты так унижаешь мать, — добавил он с едва заметной агрессивностью. — Она, между прочим, заступалась за тебя, а твой отец и палец о палец не ударил, пока ты здесь находилась. Мама устроила такую взбучку и Уолладерам, и Харрисам за то, как Мег и Лео поступили с тобой! Кстати, она во всеуслышанье назвала сэра Энтони «прыщом на заднице общества», а Кэролайн Харрис — «хитрожопой сучкой».
Джинкс резко опустила голову, чтобы он не заметил, как в глазах ее запрыгали веселые чертики.
— Ну да, ладно, пусть она была немного выпивши, — мрачно признал Фергус, — но она хотела защитить тебя. А вообще нам с Майлзом это очень понравилось. Мы хохотали до упаду.
Как и сама Джинкс… Она-то называла Энтони скромнее, просто «паразитом», но насколько более изощренной оказалась характеристика Бетти…
Полицейский участок Ромсей-роуд, Винчестер.
7 часов 30 минут вечера.
— И все же мы должны переговорить с мисс Кингсли, — заявил Мэддокс, устало опускаясь в кресло. — И это совершенно серьезно. Или же нам остается просто тупо сидеть возле телефона мисс Харрис и надеяться, что он когда-нибудь зазвонит. Иначе мы никогда не узнаем, где живут родители Мег.
— А вы еще раз пробовали связаться с сэром Энтони?
Мэддокс кивнул:
— Ну да, только он продолжает нам блеять насчет того, чтобы мы искали их в Уилтшире. Вся эта пустая болтовня насчет облегчения, когда он узнал, что Лео выбрал Мег, была только уловкой. Единственным ее преимуществом, насколько я понял, было то, что она — не Джейн Кингсли. У меня сложилось такое впечатление, что если бы Лео заявился домой со старой проституткой из местного кабака и заявил, что хочет жениться, они и тут запрыгали бы от радости.
— Что ж, я их не виню в этом, — сухо заметил старший детектив. — Мне бы тоже не очень хотелось приобретать такого родственничка, как Адам Кингсли.
— Как бы то ни было, но его дочь ведет себя достаточно продуманно. Она оставила на автоответчике послание. Приятный голос, не лишена чувства юмора, уверяет, что не сердится на Мег и просит ее позвонить.
Фрэнк настороженно приподнял бровь:
— Ты переписал?
Детектив вынул из кармана кассету:
— Да, конечно, в местном отделении, а оригинал потом вернули на место, в квартиру. — Он положил кассету на стол перед Чивером. — Ее сообщение последнее. Я слушал его уже много раз и постепенно пришел к тому же заключению, что и Фрейзер. Она действительно не в курсе, что те двое уже погибли.
Чивер взял кассету в руки, повертел ее, а потом, крутанувшись на вращающемся стуле, вставил в магнитофон, находившийся на полке за его спиной. Он сидел неподвижно, опустив голову и внимательно слушая все послания, и зашевелился лишь тогда, когда Джинкс замолчала. Он перемотал пленку и еще раз прокрутил сообщение мисс Кингсли, задумчиво потер подбородок и нажал на кнопку «стоп».
— Она говорит, что не помнит событий после четвертого июня, — отметил он.
— Что полностью совпадает с результатами, полученными полицией Фордингбриджа, — подтвердил Мэддокс. — Согласно им, амнезия получена вследствие сотрясения мозга при автомобильной аварии.
— Я не спорю, но это вовсе не означает, что она не знает о гибели Мег и Лео. Ты улавливаешь ход моих мыслей? Она могла просто вытереть эти воспоминания из памяти. — Он нервно забарабанил пальцами по столу. — Я полагаю, было бы чересчур наивно строить какие-то догадки на основе одного только ее телефонного сообщения.
— Я и не пытаюсь спорить, но, как мне кажется, у нас имеется великолепная возможность допросить ее, не вызвав при этом чьего-либо гнева. Я в первую очередь имею в виду ее отца. — Он подался вперед. — Послушай, мы всего-навсего стараемся отыскать адрес родителей Мег. Мы отняли у вора ее кредитные карточки, но безуспешно пытаемся найти саму их хозяйку по указанному в них лондонскому адресу. И полиция Хаммерсмита попросила нас задать несколько вопросов мисс Кингсли с тем, чтобы она помогла проследить передвижения мисс Харрис и отыскать ее. — Он развел руками. — Ну, что, после такой истории можно мне съездить к ней? По-моему, тут все законно, не подкопаешься.
Старший детектив сложил перед собой ладони «домиком» и внимательно посмотрел на Мэддокса:
— Ты понимаешь, что я с тебя шкуру спущу, если ты что-нибудь не то натворишь?
Но Мэддокс только усмехнулся:
— Доверься мне, Фрэнк.
Глаза Чивера сузились:
— Ненавижу людей, которые так говорят. Только сначала убедись в том, что у тебя есть согласие доктора на допрос. Более того, ты должен попросить его поприсутствовать в палате, пока ты будешь беседовать с его пациенткой. Я не хочу, чтобы ты произвел на больную женщину пугающее впечатление.
— Сделай одолжение, перестань, — жалобно заскулил Мэддокс. — Я уже стесняюсь. Не знаю, как я вообще буду задавать ей вопросы. Я так люблю женщин!
Брови Фрэнка зловеще изогнулись. Все знали, что Мэддокс действительно неравнодушен к женщинам, и трижды сотрудницы полиции жаловались на его сексуальные домогательства. Хотя, конечно, во всех случаях Мэддокс выходил победителем.
— Я тебя предупредил, — отрезал старший детектив.
Полицейский участок Каннинг-роуд, Солсбери.
8 часов вечера.
Офицер Блейк в конце рабочего дня помахала фотокопией отчета перед самым носом сержанта:
— Полюбуйся вот на это. Один к одному повторяет происшедшее с Флосси Хейл. Те же самые повреждения, и такая же манера уходить от разговора.
Отчет о происшествии
Полицейские офицеры: Хьюз и Андерсон.
23 марта 1994 года. Сигнал о нападении поступил в 23.10
Адрес: Пэрэдайз-авеню, 54.
Женщина громко стучала в дверь к соседям, производя ужасный шум. При расследовании выяснилось, что женщина нуждалась в срочной медицинской помощи. Обширные кровоподтеки на лице и повреждение заднего прохода.
Имя: Саманта Гаррисон. Известна, как местная проститутка.
Заявила, что подверглась нападению со стороны мужа, но это не соответствует действительности. От дальнейшего сотрудничества с полицией отказалась.
Сержант взял лист обеими руками и положил его на стол перед собой.
— Может быть, для тебя это и новость, Блейк, но у меня прекрасное зрение, и ни к чему пихать мне документ прямо в физиономию. — Затем он углубился в чтение материала.
— А ты уже беседовала с Хьюзом и Андерсоном? — поинтересовался сержант.
— Нет еще.
— Завтра же встреться с ними, — сказал он, накрыв фотокопию отчета широкой ладонью. — И, если отыщешь, попробуй разговорить Саманту. Держи меня в курсе событий. Молодец! Мне кажется, ты что-то откопала. Наверняка у тебя получится прищучить эту скотину.
Блейк зарделась от похвалы. В свои двадцать один год она еще не была заражена цинизмом, и поэтому одобрение начальства имело для нее определенное значение.
Клиника Найтингейл, Солсбери.
11 часов 30 минут вечера.
Время проходит независимо от нас. Час, проведенный за чтением интересной книги, кажется минутой. Минута агонии растягивается на час. Только страх остается вечным, поскольку питает сам себя. Чей именно страх? Ваш? Их? Наш? Мой? Твой? Его? Ее? Страх, относящийся ко всем сразу?
