— Почему?
— Антон, чем забита твоя голова?! Мы сотрудничаем только с банками и не решаем вопросы частных долгов. Даже при наличии нотариально заверенных расписок.
— Да, конечно. Я что-то отвлекся. Ты прав. Но тогда получается замкнутый круг. Женщина, Трофимова, кажется, — Каверин утвердительно кивнул, — не может погасить долг по кредиту вследствие того, что с ней не рассчитались за проданную машину?
— Именно так.
— Ты прав. Мы не обязаны заниматься этим делом. Но проследи, пожалуйста, чтобы у нее не было осложнений с банком. Жалко женщину.
— Антон! Невозможно помочь всем. Ты и без того взвалил на свои плечи ответственность за Машу. Я уж не говорю об Аннушке. Кстати, надо что-то решать с Раей.
— Что ты имеешь ввиду?
— А то, что пора оформлять развод. Кроме этого, необходимо внести ясность в ее роль по отношению к Анечке. И вообще пришло время закончить все процедуры по удочерению.
— Что-то ты нагородил, не пойму. Давай по порядку. Развод — понятно, пора. А вот удочерение и роль Раисы — не совсем.
— Что ж, объясняю подробнее. Опека по решению суда определена на тебя и твою фиктивную жену. А документы на удочерение желательно подавать после развода и определения Раисы в качестве женщины, не имеющей отношения к удочерению Анечки.
Лютаев стоял, как громом пораженный. Он был уверен, что все формальности уже решены. А тут на тебе. Оказывается, он всего лишь опекун. К тому же, вместе с фиктивной женой.
— Но было же решение суда на возможность удочерения?
— Конечно. Только объясняю тебе еще раз. Перед оформлением документов необходимо развестись. Иначе Раиса тоже станет матерью Ани на законном основании. В таком случае придется опять же через суд лишать ее материнских прав. Уяснил?
— В принципе, да. Но почему мы до сих пор ничего не предпринимали?!
— Уж извини. Ты занят всем, чем угодно. Только не решением вопросов, касающихся лично тебя. А я что? Я работаю и жду от тебя указаний по дальнейшему разгребанию твоих семейных дел.
— Конкретно: что надо сделать немедленно?
— Уговорить Раечку развестись с тобой и написать отказ от опеки над Аннушкой. И только после этого заняться оформлением документов по удочерению. Это единственно верный вариант. Вот только…
— Что еще?
— Согласится ли Раиса на развод? Она так прочно обосновалась у тебя…
— Не переживай. У меня есть достаточно веский аргумент, который она не станет игнорировать. К тому же, у нее сложилось вполне адекватное отношение к своему нынешнему положению. И оно ее вполне устраивает.
— Ну что ж, тогда можно прямо завтра в ЗАГС. Если у вас не будет обоюдных претензий, то разведут быстро и без проволочек. Я буду рядом, чтобы ты не упустил вопрос об отказе Раисы от опекунства.
— Договорились. И вот еще что: где мой секретарь?
— А я откуда знаю? Вчера была допоздна. И, как мне показалось, не тебя ли она дожидалась, не желая уходить с поста?!
Лютаев раздраженно махнул рукой.
— Ну да. Я сам виноват. Пожалел ее, пригласил поужинать. Короче… неважно. Хорошо, что ты позвонил, а то…
— Ах-ха-ха! — разразился неуемный Каверин. — Ну ты, старик, даешь! Не ожидал от тебя такой прыти! Ха-ха-ха! А что, зацепила?
— Перестань. Еще неделю потерплю, но не более того. Проследи. И всерьез займись подбором кадров.
— Есть, шеф! Все будет сделано в лучшем виде. Только ты уж держи себя в руках!
Каверин вышел из кабинета, продолжая громко смеяться.
Глава 38
Лютаев решил немедленно расставить все точки над i относительно Алисы. Позвонив в приемную, он пригласил девушку в кабинет и был поражен ее внешним видом.
На сей раз она превзошла себя. Вырядившись, как на званый ужин, девушка ожидала восторженных комплементов от шефа. Однако жестоко ошиблась в расчетах.
Лютаев не стал изощряться в изяществе слога и строгим тоном, не предполагающим разночтений, сразу обрушился на девушку:
— Во-первых, объяснитесь по поводу опоздания на работу.
Алиса Филипповна опешила, но тут же нашлась и, нарисовав на лице очаровательнейшую улыбку, выдала:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Так ведь пробки, Антон Борисович.
— А Вы что, на такси добираетесь или у Вас есть личный автомобиль?
— Опаздывала, поэтому вызвала такси, но…
— Впредь постарайтесь рассчитывать время. Я опозданий не потерплю, — резко оборвал он врушку.
«Капец, — подумала красавица. — Какая муха его укусила с утра…»
— Еще, — продолжил Лютаев, — потрудитесь приходить на работу в приличном виде. У нас что, корпоративная вечеринка в офисе намечается?!
— Нет, просто…
— Сейчас Вы съездите домой и переоденетесь. Относительно дрессс-кода посоветуйтесь со старшим менеджером. Все понятно?
От изумления Алиса не могла произнести ни слова.
— Свободны. Жду Вас на рабочем месте через два часа. Время пошло.
Онемевшая от неожиданности, Алиса смогла сделать выдох уже в приемной. Глаза ее выражали высшую степень возмущения. Зависший процессор лихорадочно пытался активизировать мыслительные способности. Но единственное, что смог воспроизвести, — только набор ярких характеристик в адрес разбушевавшегося шефа.
«Хам! Придурок! Гад! Тот еще тиран. И впрямь, Лютый…»
В кабинет, стараясь спрятать улыбку, вошла Инна Гавриловна — тот самый менеджер, к которому Лютаев отправил Алису.
— Вы что это с девушкой сделали? Она едва смогла уточнить, как ей одеться. При этом запиналась на каждом слове.
— Я просто объяснил ей то, что должны были сделать Вы, — устало произнес Лютаев.
— Вообще-то я с ней подробно обговорила все моменты, касающиеся работы, — Инна Гавриловна растерялась.
— Уверен, что Вы все сделали правильно. Просто девочка решила, что ее наши правила не касаются. Вот и все. Пусть учится, а Вы не переживайте, работайте спокойно.
Он опустился в кресло. Закрыл глаза. День начался с проблем.
— Может, я принесу кофе, раз уж секретарь временно отсутствует?
— Да, будьте так добры. Только, пожалуйста, лучше чаю. Зеленого.
Устроив разнос Алисе, Лютаев запросил анализ текущих коллекторских заявок, которые были на рассмотрении.
Каверин, действительно отличающийся удивительной трудоспособностью и ответственным отношением ко всему, что касалось работы, был прав. Банки были довольны результатами работы с задолжниками.
— Надо бы премировать сотрудников, — подумал Антон. — Однако сначала желательно закрыть дело Трофимовой.
Посвятив Каверина в свои планы, он попросил его рассмотреть все варианты погашения ею долга по кредиту.
В приемной тихо, как мышка, сидела Алиса. Присмиревшая и почти без вызывающей косметики. На ней была однотонная блузка с наглухо застегнутыми пуговичками. Проверять длину юбки у своего секретаря Лютаев не стал. Почти не глядя в ее сторону, он прошел мимо, на ходу бросив:
— Я в банке.
— Да, Антон Борисович, — почти шепотом промолвила девушка.
«То-то же. А то распушила здесь хвост! Небось, не только у меня мозги в штаны упали от ее сногсшибательного вида», — самокритично подумал Лютаев.
Важным пунктом неотложных дел было посещение Марии Ивановны. Со дня проживания у нее Маши Антон никак не мог выкроить время для этого. Но откладывать дальше уже было нельзя.
Телефонные звонки сводились к ничего не значащим фразам:
— Как дела?/ Все нормально.
Сегодня Лютаев решил отвезти Машу по адресу, который она назвала в социальном Центре. Он надеялся, что адрес не окажется случайной выдумкой и хотя бы приоткроет тайну происхождения болезненного состояния девушки.
Мария Ивановна встретила Антона радушно. Но в глазах ее был виден укор: «Бросили бедняжку на произвол судьбы? Да и меня забыли…» — читалось в них осуждение.
— Замотался я совсем, — единственное, что мог сказать Антон в свое оправдание. Сам же подумал: — Какой же я паршивец. Наобещал всем и всякого, а делать ничего не делаю…
— Ну как вы тут? На что жалуетесь?
