- Дорогой Александр Григорьевич, у вас прекрасный вид! Свежий воздух явно идет вам на пользу. - Алексей Кузьмич вспорхнул над столом и приветливо затрепетал крылышками.
"Погоди ж ты, старый лицемер!" - подумал Второв и упрямо сжал губы.
- Не знаю, как вид, а вот сейчас наш институтский врач предлагал бюллетень.
- В чем дело, батенька? - всполошился директор.
- Да вы же знаете, кровь у меня неважная. Лейкоцитов не хватает.
- Ну, - улыбнулся Алексей Кузьмич, - только не слушайте никаких врачей. Они помешаны на профзаболеваниях. Чуть у кого на пару лейкоцитов меньше нормы - лейкоцитоз, выше - лейкемия. Не слушайте, не поддавайтесь их внушениям. Залечат, запилят, а то еще облучать начнут. Не поддавайтесь им.
- Я и не поддаюсь, но все же, Алексей Кузьмич, я пришел к вам с твердым решением.
Зазвонил телефон. В дверь заглянула очаровательная Нина Петровна:
- Алексей Кузьмич, возьмите трубку, вам загородный.
- Простите. - Директор снял белую трубку. Его лицо расплылось в торжественной и хитрой улыбке: - Здравствуйте, Филипп Васильевич! Очень рад... Я надеюсь... Да, надеюсь. Вы меня не расслышали? Ага! Да. Он как раз здесь, передаю ему трубку.
Голос Филиппа был далекий и жалкий. Он слагался из бульканья, хрипов, вздохов и малопонятных слов.
"Черт побери, когда же подмосковные линии будут работать хорошо! Легче переговорить с Каиром, чем Малаховкой".
"Если можешь, приезжай сегодня, - просил Филипп. - Ради бога, приезжай, у нас тут несчастье". - "Какое несчастье?" - "Погибла Рита". - "Рита Самойловна?" - "Ну да, она самая, ты же ее знаешь, вернее, ты ее знал. Приезжай, здесь нужен крепкий человек". ("Это я крепкий человек!") - "А от чего она погибла, почему?" - "Приезжай, все узнаешь, я тебя жду, мне одному не справиться... С оформлением? Ах, с твоим! Ну, это пустяки, приедешь, все сделаем".
Второв положил трубку и оглянулся. Директора в кабинете уже не было. Его кресло торжественно пустовало. Второв вышел в приемную и спросил секретаря:
- Нина Петровна, куда девался Алексей Кузьмин?
- Он пошел в обход института, по лабораториям, а потом в президиум. Сегодня его больше не будет.
Второв махнул рукой и пошел прочь из слишком гостеприимного кабинета директора.
- Знаешь, я уже совсем было хотел отказаться от лаборатории Кузовкина, но ты своим сообщением выбил меня из колеи. В чем дело? Как погибла эта женщина?
Второв сидел в кабинете Филиппа. Тот крикнул секретарше:
- Никого не пускать! Телефон только с Москвой и с областным прокурором!
Так им удалось отгородиться от внешнего мира, но ограда оказалась ненадежной. Она, как тонкая пленка, пульсировала и прогибалась под тревожными толчками, исходившими извне. Филипп был бледен и деловит.
- Ты не представляешь, что творится. Охрана вызвала меня около половины двенадцатого. Я спал в кабинете на диване. Здесь уже орудовали медики и эксперты из милиции. Звонил ночью тебе, но ты не отвечал: то ли дома не было, то ли крепко спал.
Второв покраснел. Он думал, что звонит Вероника, и притворился спящим, сунув голову под стопку подушек.
- Так что же это было? - спросил он.
- Эксперты полагают несчастный случай... или самоубийство. Я не знаю, что и думать. Рита оказалась на высоковольтных контактах, по которым поступает питание на нашу кварк-нейтринную пушку.
- Там что, нет ограждения?
- Да боже мой, конечно, есть! Вертикальные сетки. Впечатление такое, будто она подпрыгнула и упала туда. Причем упала спиной. Эксперт говорит, что ее что-то отбросило и она перелетела через ограду.
Второв помолчал и спросил:
- У нее нет мужа?
- Нет... Она была очень способная. Я прямо теряюсь, с кем ты там теперь будешь работать.
- А Недельский?
- Э, классификатор! Да и характерец не дай бог.
- Она что, работала одна?
- Вот в том-то и беда, что одна. За это с меня сейчас шкуру снимают. У нас нельзя, чтобы вечером меньше двух человек оставалось. Но Рита работник опытный и проверенный. Сама инструкции по технике безопасности составляла. И вот надо же... - Филипп сокрушенно покачал головой.
Он прошелся по кабинету, выглянул в окно, словно там, в темном ароматном лесу, прятался ответ на мучившую его тревогу. Но лес только сочувственно прошумел, покивал ветвями и верхушками сосен и затих. Филипп отвернулся от окна, вздохнул.
- Ты понимаешь, Саша, не нравится мне это дело. И неважно, самоубийство здесь или действительно несчастный случай. Дело в другом, в обстановке. Сама атмосфера эта... - Он покрутил пальцами в воздухе, показывая, насколько ему не нравится атмосфера института.
Второв внимательно слушал. Филипп вызывал в нем сочувствие.
- Ты понимаешь, Саша, я плохо знаю наш институт. Я постоянно в командировках, на заводах, на селе. Мое дело - внедрение. Я и Кузовкина плохо знал, то есть, в общем-то, знал, но так же, как твоего Кузьмича. Когда Кузовкин погиб...
- Я знаю...
- Хорошо, но учти: он погиб в той же комнате, что и Рита. Причем она же тогда экспериментировала с ним. Чудом осталась жива. Взрыв был такой, что всю комнату разнесло, пожар - и от Кузовкина почти ничего не осталось, одна пыль. Это, между прочим, тоже очень подозрительно: от него - пыль, а она целехонька.
- Ночью тоже был взрыв?
- Нет, сейчас взрыва не было. Просто Рита попала под высокий вольтаж... обуглилась... страшная картина.
Второв с интересом взглянул на Филиппа.
"Детектив какой-то получается, - подумал он. - И зачем только я сюда ввязался!"
- Они ставили какие-то эксперименты?
- Да, конечно, - ответил Филипп.
- Наверное, опасные?
- А вот на это могут ответить только они сами.
- Но Рита после смерти Кузовкина давала показания? Или этим никто не интересовался?
- Конечно, давала! И неоднократно. Объяснение простое - взорвалась нейтринная пушка. Вернее, даже не вся пушка, а узел фокусировки. Ты знаешь, там развиваются высокие температуры, и его приходится охлаждать... Одним словом, установить точную причину не удалось. Риту оставили в покое. С тех пор ее считали слегка не в себе. То ли на почве контузии от взрыва, то ли она так была потрясена гибелью Кузовкина, что это вызвало, так сказать, тихое помешательство...
Филипп возбужденно прошелся по комнате.
- Ты пойми меня правильно, Саша. Я просто не могу заниматься всеми этими вопросами. Я чувствую - здесь какая-то тайна, может быть даже драма, но не могу же я заниматься всем на свете! Я определенно чувствую, я даже уверен, что Кузовкин ставил совместно с Ритой какие-то очень опасные опыты, за что и поплатился жизнью. Риту, очевидно, это страшно травмировало. Но что, как, почему - я не могу разобраться...
- Прости, я перебиваю. Что представлял собой Кузовкин как ученый?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
