– Значит, вы его тоже любите. В таком случае, вы ставите под угрозу всю вашу дальнейшую карьеру. Вы понимаете это? Вам поручили следить за Тавриным, а не влюбляться в него.
Бобрик склонила голову и виновато забормотала еле слышно:
– Я старалась, как могла. Но сердцу не прикажешь. Я виновата и готова понести наказание.
– Готовы? – Шелленберг посмотрел на Бобрик в упор.
– Готова! – женщина выдержала его взгляд.
– Ну что ж, наказание для вас мы уже придумали. Принято решение забросить Таврина в тыл к русским. И не просто в тыл, а в Москву. И не просто забросить, но и поручить ему очень ответственное задание… Соображайте, фрау Лида. То, что я вам сейчас говорю, знают только руководители РСХА и вы. Даже сам Таврин пока еще не поставлен в известность. Это первое мое для вас наказание.
– Скорее, проверка.
– Можно истолковать и так, если хотите. Так вот, цель моей нынешней встречи с вами состоит в следующем: вы – ключевое звено операции. Вы должны установить за поведением и действиями Таврина в советском тылу неусыпный контроль. Ваша главная задача – добиться во что бы то ни стало решительных действий Таврина по выполнению задания. При его малодушии, трусости, умышленной задержке в выполнении задания вы должны реагировать не столько словом, сколько силой оружия. В случае прямого предательства Таврина я категорически вам приказываю убрать его.
Их взгляды снова встретились. Пауза длилась почти целую вечность, но ни один мускул не дрогнул на лице женщины. По радио снова зазвучала маршевая музыка.
– Я поняла приказ, господин Шелленберг.
– Надеюсь, фрау Лида, вы понимаете, что я сегодня сказал вам слишком много, рискуя и собственной карьерой.
– Меня же проверяли ваши спецорганы. Я доказала свою преданность Германии и тому делу, которому сейчас служу.
– Именно поэтому я с вами и откровенничаю.
– Но, простите, господин Шелленберг, в каком качестве вы хотите меня отправить в тыл? Не в качестве же просто жены Таврина?
– Логичный вопрос. И об этом я уже подумал. Вы отправитесь в качестве радистки…
– Но я же не умею…
– Не перебивайте меня, фрау Лида, – поморщился Шелленберг. – Мы отправим вас на курсы радистов. Наши асы за два месяца натаскают вас.
Шелленберг потушил сигару о дно пепельницы, встал, подошел к Бобрик, взяв ее за руку, помог подняться. Обнял ее за талию и посмотрел в глаза.
– Остальные инструкции вы получите после официального утверждения плана операции.
– Я могу быть свободна? – Бобрик попыталась освободиться из его объятий.
– Пока еще нет, – тихо, заискивающе произнес Шелленберг.
Он поцеловал сначала ее руку, потом шею, лицо, и, наконец, губы их слились в поцелуе.
* * *
Бобрик направили на курсы радистов. К ней приставили одного из лучших специалистов по этой части в «Цеппелине». Звали его Михель. За 16 дней из нее сделали радистку. На экзамене стали проверять, как она может держать связь. За два часа до отбытия Бобрик с Тавриным в Ригу на аэродром устроили ей связь с Берлином. Связаться-то она связалась и даже телеграммой обменялась, но когда пришла очередь принимать ответную, смогла принять только половину. Ее вдруг обуял какой-то страх, руки совершенно не повиновались. Но, абсолютно не смущаясь этим, Краус приказал радистам ответить Берлину за нее, а ей в утешение произнес:
– Вы настоящий радист, фрау Лида. Главное, не волнуйтесь.
16
Шелленберг не зря спрашивал Бобрик об ухаживаниях Таврина. Ему нужна была полная гарантия успеха операции. А для этого необходимо было крепче связать судьбы двух своих агентов. И в данном случае Вальтер Шелленберг прислушался к идее Генриха Грейфе поженить Таврина с Бобрик. Оставалось дело за малым – уговорить пойти на этот шаг самих агентов.
– Ваша идея, вы и действуйте, – словно давая отмашку Грейфе, произнес Шелленберг.
Задача для Грейфе была в общем-то нетрудной. В последние месяцы взаимопонимание у него с Тавриным было абсолютным, они оба прониклись друг к другу доверием, и любое слово Грейфе Таврин воспринимал как приказ.
– Господин Таврин, для успеха нашего общего дела необходима еще одна формальность, – Грейфе смотрел снизу вверх на стоявшего перед его столом Таврина. Тот молчал, ожидая продолжения сказанного, и Грейфе не стал держать очень большую паузу.
– С разрешения бригаденфюрера в ближайшие дни в Берлине состоится свадьба.
– Судя по вашим словам, господин подполковник, я получил на нее приглашение?
– Более чем приглашение.
– Тогда я не совсем понимаю.
Грейфе улыбнулся, поднялся, обошел вокруг стола, остановился рядом с Тавриным и дружески похлопал его по плечу.
– Это будет ваша свадьба, господин Таврин.
– Моя?
– Так точно! Ваша свадьба с фрейлейн Лидой. И шафером на вашей свадьбе согласился быть лично бригаденфюрер СС Вальтер Шелленберг.
– Вы не шутите, господин подполковник?
– А разве я похож на шутника?
Таврин не ответил, но поймал глаза Грейфе и долго, не мигая, смотрел в них. Немец выдержал взгляд, а затем вернулся на свое место, сел в кресло и улыбнулся.
– Но прежде чем вы займетесь предсвадебными хлопотами, господин Таврин, нам с вами предстоит инструктаж по поводу вашего поведения в Москве. Садитесь и слушайте.
Грейфе сделал жест рукой, приглашая Таврина сесть на указанный стул у приставного столика. Таврин слегка его выдвинул и сел, положив руки на колени и посмотрев на своего шефа.
– Вы с фрейлейн Лидой включаетесь в операцию «Цеппелин». Ваш позывной отныне и до конца операции – триста пятидесятый. Запомнили?
– Так точно!
Операция «Цеппелин» – целиком и полностью плод ума Вальтера Шелленберга и Отто Скорцени. Они непосредственно руководили ее подготовкой и проведением с самого начала, с 15 февраля 1942 года, когда Гиммлер подписал приказ, согласно которому от «Цеппелина» требовалось работать, во-первых, над снижением морально-политического единства СССР, во-вторых, над ослаблением экономических возможностей Советского Союза путем диверсий, саботажа, террора и других средств. Отделения и вербовочные пункты «Цеппелина» существовали во многих лагерях для советских военнопленных, которые с момента начала операции становились основной базой пристального изучения контингента, способного, по мнению гитлеровского командования, послужить мощным источником агентурных резервов. «Цеппелин» тесно взаимодействовал с абвером, главным штабом командования немецкой армии и имперским министерством по делам оккупированных восточных областей. Подрывные акции осуществляли четыре зондеркоманды, укомплектованные опытными кадрами. К их формированию было привлечено несколько учебных центров «Цеппелина», где будущие шпионы и диверсанты, готовившиеся для засылки в СССР, проходили специальную подготовку и соответствующую тренировку. Эти центры размещались в польском местечке Яблонна (под Варшавой), в Евпатории и Осипенко (в Крыму), в местечке Освитц (близ Бреславля-Вроцлава), а также под Псковом, недалеко от деревни Пички, где и проходил обучение Таврин.
Между тем Грейфе продолжал:
– Далее. Проникнуть в Москву по «смершевским» документам вам будет несложно, но в самом городе ими пользоваться будет опасно. Вы должны будете изготовить новые. Всеми необходимыми печатями, штампами и бланками вы будете снабжены. Там вы будете офицером Красной Армии, находящимся в отпуске после ранения. Когда же вы попадете в Москву и обустроитесь там (а для этого вам нужно подыскать частную квартиру и постараться прописаться там), вам в самое короткое время следует начать налаживать контакты с кремлевскими работниками. На первых порах пробраться в Кремль вам поможет еще один наш проверенный агент.
– Как я его… – начал было Таврин, но Грейфе довольно жестко осек его.
– Не перебивайте, Таврин! Просто слушайте. Вопросы можете задавать потом, в конце инструктажа. Так вот! Этот агент сам на вас выйдет. Но помните – это будет только один раз. Далее вы будете действовать самостоятельно. Вам необходимо заводить знакомства со стенографистками, поварихами, телефонистками, машинистками, медицинскими сестрами, которые работают в Кремле и которые, соответственно, могут знать о всех кремлевских распорядках, о местах, обычно посещаемых советскими руководителями, о маршрутах и порядке передвижения правительственных машин по городу, о предполагаемых торжественных заседаниях. Ухаживайте за ними, делайте им дорогие подарки, водите в рестораны, вступайте в интимную связь, наконец. – Грейфе немного помолчал, изучая реакцию Таврина.
Тот был немного удивлен последними словами, Грейфе опытным глазом тут же это заметил и улыбнулся.
– Да, да, Таврин. Женщины всегда и везде, в любых обстоятельствах остаются женщинами. Особенно сейчас, когда идет война и практически все мужчины на фронте. Природа же требует своего. И в этом смысле русская женщина ничем не отличается от немецкой. И вот еще что. – Грейфе выдвинул нижний ящик своего стола, достал и поставил на стол небольшой пузырек с какой-то бесцветной жидкостью. – Возьмите вот это. Вам дадут несколько таких пузырьков, и вам следует по возможности чаще использовать их перед тем, как предложить даме лечь с вами в постель.
