Раннее утро радовало ярким солнечным светом. Небо, как обычно, в редких пушистых облачках. Вероятно, то ремитское растение, под которым Кокроша с Винтером вчера сделали общую лежанку, немного переместилось, и сейчас отдельные солнечные лучики освещали спавших. Один из них плясал точно на Джулиной щеке, заставляя девочку тревожно ворочаться и постанывать.
Чуть в сторонке неподвижно сидел Кокроша, свесив голову и прислонившись к толстой лиане. Глаза его были плотно закрыты. Однако Олег почувствовал, что наставник не спит и каким-то особым образом ощущает все, что происходит рядом с ними.
Холодно не было. Одно из несомненных достоинств сельвы заключалось в том, что она круглосуточно поддерживала внутри себя почти одну и ту же температуру. Сейчас было начало лета, дни становились жаркими, и потому после сна не чувствовалось даже легкого озноба.
Подчиняясь внутренней потребности движений, Олег сделал несколько физических упражнений. Прошел к ручью умыться. Почти у самой кромки воды сидел Алик, крепко обхватив руками коленки.
— Летают, — тихо сказал он, — уже второй пролетел.
— Кто? — спросил Олег.
— Литы, — ответил Алик. — Рыщут, вынюхивают. А между собой не дерутся.
— А откуда прилетели, не заметил?
— Один опять со стороны Шойского. А второй — от Луонского, наверное. Его я не сразу заметил. Очень низко шел.
— Да, — Олег постарался ответить как можно более степенно, — пора уходить отсюда.
Вода была какой-то шершавой от содержащихся в ней черных крупинок. Никакого удовольствия от умывания.
— Ты… это самое… не считай меня непорядочным человеком, — внезапно сказал Алик, — я проиграл и обязательно расплачусь с тобой. Георгий предложил, чтобы я исполнил одно твое желание. Я готов это сделать. Ты его сейчас скажешь или потом? Я не желаю существовать с долгом на шее.
Самое трудное и главное сказано. Алик облегченно улыбнулся.
— Не бери в голову, — отмахнулся Олег. — Сейчас есть более важные дела, чем выяснение отношений. Давай забудем старые обиды. Нам необходимо действовать одной командой.
— К сожалению.
— Почему — к сожалению? Если откровенно, я на тебя зла не держу. Да и раньше на тебя не сердился… почти никогда.
— Ладно, пусть будет временное перемирие. Но исполнение твоего желания, как я понимаю, остается все же за мной. Потом я тебе все припомню!
— Что припомнишь?
Алик растерялся, затрудняясь подобрать нужные и, конечно же, язвительные слова. Его гордость была ущемлена, что доставляло огромные переживания. В глубине души он считал, что не заслуживает таких страданий, и невольно желал, чтобы и Олег когда-нибудь попал в подобное положение. Но как сказать об этом?
Не дождавшись ответа, Олег повернулся и пошел в сторону школы. Ему хотелось хоть краем глаза посмотреть, что там осталось. Дошел до полоски горячей земли и остановился, не решаясь преодолеть ее. Могут заметить с воздуха, когда он будет перебираться по открытому месту. Стоит ли идти дальше?
Вероятно, он повернул бы обратно, но внезапно глаз приметил вдалеке какое-то быстрое движение, не свойственное коренным обитателям сельвы. Не раздумывая, Олег бросился туда и подхватил с земли… да-да, Горгончика. Вот приятная неожиданность!
— Ты откуда здесь взялся?
Игрушечный робот был на грани полного истощения. Пузико его все съежилось, а сам он стал невесомее былинки. С трудом открыв глазки, он едва слышно выдохнул:
— Не бросайте меня… Я боюсь…
То-то Злата будет довольна! Олег поспешил обратно.
Все уже встали. Кокроша с Винтером, уничтожая следы ночной стоянки, далеко по сторонам растаскивали срезанные вчера листья-ветви. Девочки, умываясь под предводительством Тети Поли, вновь устроили нечто вроде дамского клуба.
— Как же мы пойдем неизвестно куда без припасов, без всякого снаряжения? — недоумевала Джулия. — Ведь были же под школой подземные склады, должно хоть что-то там остаться. Может, пошлем мужчин на разведку? Пусть добудут что-нибудь.
— Да-да, — поддакивала ей Тетя Поля, — я сама схожу. Только мне известно, где что лежит. Я принесу. А то, в самом деле — ни посудинки, ни крошки хлеба. Вы же дети, вам надо хорошо питаться, чтобы расти.
— Мне просто необходимо сделать компресс, — причитала Лена, разглядывая себя в Джулино зеркальце. — Я стала страшной, как смерть. Вдруг эта жуткая опухоль останется навсегда?
— Давайте скажем наставнику, что никуда не пойдем, пока не будем обеспечены всем необходимым. — Джулия ковала железо, пока горячо.
Все их благие планы рухнули в одночасье, стоило внезапно над ними появиться литу. Он летел очень низко, почти касаясь верхушек псевдодеревьев, и потому был замечен в самую последнюю минуту. Кокроша едва успел махнуть рукой, приказывая всем спрятаться.
— Никто не пойдет ни за какими припасами, — сказал он, когда опасность миновала. — Над школой кружит много непрошеных гостей. Разбиваемся на отряды и немедленно расходимся.
— Но, может…
— Никаких «может». Шутки в сторону — речь идет о жизни и смерти!
Все взбудоражено засуетились. Как-то сами собой образовались две группки, одна вокруг Кокроши, вторая — около Винтера. Профессор Макгорн, казалось, до конца так и не проснулся и едва двигался, словно сомнамбула.
Джон, увидев Олега, приветливо помахал рукой.
— До встречи, — крикнул он. — Не беспокойся. Я помню, что ты говорил. Будь спокоен.
— До встречи, Седой, — ответил Олег и, сжимая в руке Горгончика, бросился к Злате. Девочка потянулась было навстречу, но, увидев его радостную улыбку, неуверенно застыла на месте. Расставание — грустный момент. Чему он так радуется? Тому, что уходит вместе с Леной?
— Злата, как ты себя чувствуешь? — спросил Олег. Сдержать улыбку ему по-прежнему не удавалось.
— Ничего. Спасибо.
Повисла пауза. Олег не знал, как сказать ей о своих чувствах. Он никогда еще не говорил с девочками о том, что всегда касается только двоих. А сейчас был явно неудобный момент для того, чтобы подобрать правильные слова, — уж больно много посторонних глаз и ушей вокруг.
— Если б ты знала, как мне неохота расставаться с тобой!
— Тогда чему ты радуешься?
— Вот! — Он раскрыл ладонь. Горгончик слабо пискнул. — Держи своего несчастного выкормыша.
— Ой, где ты его нашел?
— Искал, — неопределенно ответил Олег, почему-то решивший не сознаваться, что увидел робота-игрушку случайно. — Он, наверное, целую ночь полз к нам. Растратил все свои силенки. Его надо покормить, а то может испортиться.
— У нас же ничего нет из еды. Что делать?
— Может, профессор найдет какое-нибудь растение, пригодное в пищу твоему клопику. Попроси его.
— Хорошо.
— Где ты его вчера оставила?
— Не помню. Наверное, он выпал у меня из кармана, когда мы шли к озеру. Я тогда доставала платок. Хотела намочить и приложить к голове.
— Неужели он преодолел такое большое расстояние?
— Он у меня маленький, да удаленький. Во какой отважный, Горгончик мой родненький…
— И верный. Любит тебя.
— Да, он меня любит…
Олег осторожно прикоснулся к руке Златы, стараясь незаметно для всех — даже для самой девочки — погладить ее.
— Мы уже уходим, — послышался голос Джулии. — Олег, ты скоро?
— Сейчас!
— Мне так страшно за тебя, — сказала Злата.
— А мне за тебя. Смотри, будь осторожнее в сельве. Как увидишь Змея, сразу отходи от него подальше.
— Хорошо.
Обернувшись, Олег увидел, как Кокроша углубляется в сельву. За ним шла Лена, прикрывая рукой опухшее лицо. Ее подталкивала в спину Джулия, все время оглядывающаяся назад. Лоркас нетерпеливо топтался на месте — наставник велел ему идти замыкающим.
— Злата, догоняй нас, — крикнул Джон. Отряд Винтера уже вышел из поля зрения.
— Ну, до встречи, — сказал Олег, тяжко вздохнув. Ему вдруг стало очень грустно.
— Мы уже ушли, — издалека донесся крик Джулии.
— До свидания, — тихо произнесла Злата, сделав шажок навстречу.
