— Там повеселимся.
— Пер…пихнемся?! — уточнила она.
— Возможно.
Баронесса почти дошла до выхода, но вдруг вновь остановилась.
— Поп…прощаться!
Очевидно, с пьяных глаз она вообразила, что это какой-то прием, а не заштатная дискотека.
— Ты уже попрощалась! — недолго думая, соврал Филипп.
— Точн?!
— Точно!
Больше она не сопротивлялась: села в машину, пристегнулась и напевала что-то себе под нос, пока не задремала.
Постепенно Филипп все больше приспосабливался к ритму жизни Амелии. Самым спокойным для него временем были те дни, которые она проводила в мастерской — спускалась туда утром и возвращалась лишь поздно вечером.
Продолжалось это обычно дней пять, потом «творческий всплеск» иссякал, и баронесса начинала вести активную светскую жизнь: аукционы, верховая езда, покупки, теннис, вечеринки и дискотеки — вот тут надо было держать ухо востро! Хорошо еще, что она до сих пор не завела постоянного любовника взамен того бразильца — не дай Бог, мог попасться очередной любитель кокаина или таблеток.
В подобных развлечениях проходила примерно неделя, после чего Амелия снова запиралась в мастерской, а Филипп имел возможность отдохнуть и выспаться.
Но на время круиза с этим более-менее установившимся режимом приходилось распрощаться…
Казалось бы, о таком можно только мечтать: трехнедельная прогулка по Средиземноморью на комфортабельнейшем судне! Но Филипп понимал, что лично ему отдых не светит: ведь придется присматривать не только за Амелией, но и, по мере возможности, за ее гостями — а к моменту отплытия он был уже уверен, что от этой компании не приходится ждать ничего хорошего.
Для начала двое гостей опоздали, и разъяренная Амелия то носилась по верхней палубе и орала: «Хватит, отплываем, и черт с ними!», то говорила: «Нет, надо подождать, они вот-вот приедут!», то снова начинала ругаться.
Но опоздавшие наконец приехали, яхта, погудев, отошла от причала — и начался круиз!
Гостей было двенадцать. Филипп успел рассмотреть их, пока они поднимались на борт и расходились по каютам.
Сам он жил в одноместной каюте, второй по правому борту. Его соседкой оказалась Иви — та самая рыжуха, которую ему когда-то пришлось отшить. Он подозревал, что Амелия поселила их рядом не случайно, а из садистского любопытства: как он выкрутится на этот раз?!
Двухместную каюту рядом с ней занимали двое высоких, спортивных, очень похожих друг на друга темноволосых парней — Крис и Грег. И, наконец, в четвертой каюте обитала та самая пара, которая своим опозданием задержала отплытие: Макс — высокий длинношеий блондин, похожий на гусака — и Кристина, симпатичная брюнеточка.
По левому борту жили: Мария, известная фигуристка — бесцветная, худая и жилистая — и ее подруга Грета — тоже блондинка, но невысокая, пухленькая и смешливая.
Следующая каюта: Артур и Катарина — среднего роста носатый шатен и худощавая блондинка (сплошные блондинки!).
Следующая, одноместная — Генрих и Мария. Мария приглашена не была, ее привез с собой Генрих. В компании она никого не знала и смотрелась «чужеродным телом»: маленькая, тощенькая, с пестрыми волосами.
И наконец — Барбара, высокая, коротко стриженая шатенка в очках.
Вскоре после отплытия на верхней палубе был устроен торжественный обед. Форма одежды — кто во что горазд, от бикини (естественно, сама Амелия) до какого-то подобия римской тоги (именно так вырядился Макс).
Филипп надел легкий летний костюм, но уже через четверть часа после начала банкета понял, что и это многовато: по спине текли струйки пота, и от жары кусок не лез в горло. Он бы с удовольствием пообедал у себя в каюте, в тишине и прохладе, но было ясно, что с Амелии, особенно поначалу, нельзя спускать глаз.
Пока что вела себя она вполне пристойно, болтала с гостями, шутила и смеялась, не забывая при этом поглощать крабовую котлету размером с тарелку и запивать ее «Мимозой». Филипп даже слегка ей завидовал: выглядела баронесса бодрой и свежей, на лице у нее не было ни капли пота.
После обеда все разбрелись по каютам и вылезли оттуда лишь часов в семь — полюбоваться закатом и проплывающим вдалеке берегом Италии.
Мини-лайнер был ярко освещен. Из динамиков неслась громкая музыка, в салоне стюард смешивал для желающих коктейли, со всех сторон были слышны голоса и смех — казалось, пассажиров не четырнадцать, а раза в два больше.
После ужина гости похлопали Амелии, сообщившей, что завтра полдня они проведут на необитаемом острове, и спустились в кинозал — смотреть фильм, боевик с героем-суперменом, способным упасть с двенадцатого этажа, отряхнуться и продолжать крушить своих врагов.
Для первого дня развлечений всем хватило. Всем — кроме самой баронессы.
Телефон зазвонил, когда Филипп уже собирался ложиться.
— Хочешь — приходи, — заявил знакомый голос в трубке.
Он пожал плечами, залез под одеяло и выключил свет.
Больше звонков не последовало — очевидно, дожидаясь его, Амелия заснула.
На следующий день действительно состоялась «дневка» на острове. Правда, остров был не слишком интересный: каменистый кусочек суши километра полтора в длину, покрытый полувысохшей травой — но пассажиров яхты это волновало мало. Они резвились в полосе прибоя, устроили на берегу пикник и бесконечное количество раз мотались на катере с берега на яхту и обратно.
Филипп не стал сходить с яхты. Одевшись куда менее официально, чем вчера — в обрезанные джинсовые шорты, он устроился под тентом на верхней палубе и наблюдал оттуда за Амелией, которая с визгом и хохотом носилась вокруг яхты на гидроцикле, играя в салочки с Крисом, Грегом и Барбарой.
Честно говоря, он и сам не отказался бы покататься на таком гидроцикле, но казалось неудобным резвиться подобно этим голозадым ребятишкам — тем более что он был все-таки «при исполнении»…
— Этот твой… телохранитель — аппетитный, однако, мужик. Да еще сидит тут заголясь, все мускулы наружу. Так бы и изнасиловала!
Филипп чуть не поперхнулся, услышав это, и лишь потом вспомнил, что о годах, проведенных в Париже, Амелии никогда не рассказывал, и Иви несомненно считает, что он не знает французского!
— Ну расскажи хоть, как он в постели! — продолжала та. — Член у него стоящий? — и заржала собственному каламбуру.
Дело происходило на верхней палубе, куда вскоре после отплытия от острова явилась утомленная отдыхом Амелия, раскинулась в шезлонге футах в десяти от Филиппа — тут-то и настигла ее сексуально озабоченная рыжуха.
