– Она не проговорилась и не скажет, так что вам не нужно ничего делать, – сказал Майк.
Ефраим усмехнулся.
– Ты так думаешь?
– Да.
– Ей и не надо говорить. Кэрол пятнадцать лет. Она недостаточно взрослая, чтобы дать согласие на секс. Если найдем какую-то сперму, хозяину этого вклада предъявят обвинение в изнасиловании.
Парни оглянулись на Майка. Он покачал головой. О, парень лжет. Ефраим знал, что тот изнасиловал ее.
– Как на счет вас, господа? Хотите мне что-нибудь поведать или предпочитаете провести время в тюрьме. – Он посмотрел на аккуратные стрижки и здоровые красивые лица парней и улыбнулся. – Вы, парни, украсите то место. Бьюсь об заклад, у каждого из вас появится по пять парней в первый день, предлагающих защиту… за определенную цену конечно. – Ефраим подмигнул.
– Ты сказал, что она добровольно согласилась на секс с тобой! Об изнасиловании речи не шло, – сказал один из футболистов вскакивая на ноги. Угрозы группового изнасилования обычно достаточно, чтобы испугать молодых парней и заставить их поступить правильно.
– Заткнись, мудак, – прошипел Майк.
– Нет. – Возразил мальчик. – Нет, я не собираюсь в тюрьму из-за того, что ты придурок. – Затем посмотрел на Ефраима. – Он ударил ее утром. По крайней мере это я могу подтвердить.
– Иди в коридор и напиши офицеру заявление и спасибо.
Парень кивнул и вышел. Остальные футболисты встали и последовали за ним, оставляя Майка и Криса.
– Медисон, я хочу, чтобы ты захватила Криса и вышла в коридор.
Он поднялся и обошел стол, доставая наручники. И не сводил глаз с Майка.
– Нет, я останусь. Хочу посмотреть, что ждет этого ублюдка. – Крис вырвался, когда Медисон подошла к нему.
Хорошего понемножку. Ефраим хотел, чтобы она ушла отсюда. Он посмотрел на Криса, надеясь, что сурового взгляда окажется достаточно.
– Крис, я хочу, чтобы ты…
– Крис! – закричала Медисон.
Ефраим повернул голову и увидел, как Майк несется на Криса с огромным тесаком.
– Ты, мелкий ублюдок! Все из-за тебя!
Медисон выскочила перед ошеломленным Крисом и оттолкнула его. Тот схватил ее и отпихнул с пути.
Ефраим протянул руку, схватил Майка за шиворот и дернул его назад. Парень закружился, удивленный внезапным толчком. Затем столкнулся с Ефраимом.
– Сейчас же уведи ее отсюда! – закричал он. Крис схватил Медисон и потащил к двери с обезумившим Мейсоном.
Он уложил Майка на живот и сковал менее чем за минуту, оставив его адвоката полностью озадаченным.
– Я… я… я… – бормотал юрист.
– Хорошо, большое спасибо, – произнёс Ефраим саркастически.
Майк наклонил голову и взглянул на Ефраима.
– Вот дерьмо… вот дерьмо… я по уши в дерьме!
Ефраим посмотрел вниз на черную рукоятку, торчащую из его живота.
– Блядь, – пробормотал он. Самое время поехать в больницу для наложения швов, которые не нужны, чтобы убедиться, что этому придурку ничего не сойдет с рук.
Также это означало, что придется разыграть представление. Он не мог ходить, словно ничего не случилось. Это не так. Рана чертовски болит.
Мелкий гавнюк. Если бы адвоката не было в комнате, он бы убил Майка.
Ефраим схватил его за руку.
– Вставай, мудак. Ты арестован.
Он вытащил Майка за дверь и толкнул его к другому офицеру.
Все взгляды оказались прикованы к животу Ефраима. Он услышал несколько вскриков и несколько фраз "о, дерьмо".
Ефраим прижал руку к животу.
– Все нормально. Просто, небольшая рана, – сказал он сквозь стиснутые зубы. По крайней мере не придется притворяться насколько сильна боль.
Глаза Медисон расширились и затем закатились.
– Кто-нибудь поймайте ее, – бросил он. Она падала на Криса, который сделал все, чтобы уложить ее на землю, не причинив боли.
Ефраим поймал бы ее сам, но находился в двадцати футах от нее, и, вероятно, люди бы заметили его быстрое перемещение к ней. Иногда игра в человека отстойна.
Глава 9
– Перестань паясничать! – рявкнула миссис Бакмен.
– Вы бы тоже начали паясничать, если бы сумасшедшая тетка попыталась засунуть утку вам под задницу! Я же сказал, что могу сам дойти до туалета. Я в порядке!
Миссис Бакмен прищурилась.
– Отлично. – Она взяла вызывавшую раздражение утку под мышку и направилась к двери, Ефраим не особо хотел знать, где женщина ее взяла.
– К твоему сведению я в курсе, что доктор предписал тебе находиться в постели всю неделю, и это то, что ты сделаешь, – пригрозила она.
– Да ладно! – он воздел руки в воздух.
– Ты меня слышал.
– Я не могу оставаться в постели неделю! – сказал Ефраим. Сражение он проиграл и понимал это. И все-таки стоило попробовать.
Она ткнула в него пальцем.
– Ты меня слышал.
– Отлично, тогда убирайтесь отсюда и дайте мне отдохнуть!
Миссис Бакмен еще раз ткнула в его сторону пальцем и затем закрыла за собой дверь. Ее помощники жались в коридоре, как и предполагалось. За последнюю неделю он кричал на всех. Они его боялись и тому была причина.
Целая неделя без крови. Точнее, он целую неделю торчал в больнице с огромным запасом крови и у него не было ни малейшей возможности ее получить. Это был ад чистой воды, в особенности в его состоянии.
Мелкий ублюдок задел ему ножом сердце и легкое. Было бы несложно договориться. Три пакета крови хватило бы.
К сожалению, обвинения в изнасиловании против Майка были довольно-таки шаткими без каких бы то ни было свидетельских показаний, и они не могли выдвинуть эшелон обвинений, потому как Кэрол все еще молчала. Поэтому, упрятать этого мелкого засранца легло на плечи Ефраима.
Покушение на убийство штатного детектива Нового Гемпшира было не шуточным делом. У Майка теперь грозило обвинение в преступлении по федеральному уголовному кодексу.
Самое главное пройдет не мало времени прежде чем он приложит кулак к другой женщине. Это было единственной причиной, по которой Ефраим подыграл.
Ему пришлось притвориться, что медикаменты, которые ввели врачи свалили его с ног, хотя на самом деле лекарство было для него ядом.
Каждую каплю медикаментов нужно было уничтожать изнутри. Чем больше они закачивали, тем медленнее бежала кровь пока его вены не были наполнены не чем иным как ядом. В таком состоянии он прибывал уже четыре дня.
Та операционная была чистым вариантом камеры пыток Николса. Ефраиму приходилось заставлять себя расслабляться, в то время как яд выжигал его кровь, а хирурги резали его.
Он чувствовал каждый надрез, каждое нажатие и толчок. Боль была нереальной. Хотя он не знал, что было хуже медикаменты или операция.
