Разочарованный стон, зародившийся в теле толпы, становился все громче. Раздались нерешительные выкрики:
— Обман!
— Этого не может быть!
Вопли становились все громче, и вот уже многоголосый хор бушевал над окровавленным песком арены:
— Обман! Нечестный бой! Верните ставки!
Мэтр Телльри повернул к Шанталь обезображенное злобой лицо:
— Вы все же нарушили устав бойцовского театра. Ваш зверь разумен.
— Умейте проигрывать достойно, — холодно усмехнулась колдунья, жестом подзывая к себе слугу, державшего в руках мешок золота.
— Он победил благодаря хитрости! — взревел оскорбленный маг. — Животное не может мыслить стратегически! Оно вообще не может мыслить!
— Не говорите глупостей, мэтр. Вы видели документы, подтверждающие, что зверь прошел обработку дурманящим зельем.
— Верните деньги! Я поставил на этот бой целое состояние! И возместите мне ущерб от потери животного!
Вместо ответа Шанталь подняла руки и сделала изящное движение, вслед за которым стоящий на арене орк понуро сжался и позволил служителям надеть на него ошейник.
— Вы видели? — поклонилась магесса.
— Заклятие Подчиняющей петли еще не доказывает, что сознание зверя порабощено! Оно лишь делает послушным тело.
Волшебница принялась пробираться к выходу сквозь недовольно ворчащую толпу.
— Верни деньги, звериная подстилка! — громко взвизгнул мэтр Телльри, и в ладони его загорелся пульсирующий зеленым светом шар.
Народ в ужасе шарахнулся в разные стороны. Шанталь резко обернулась, выбрасывая руки вперед. О ней действительно говорили всякое. Ходили сплетни, что рыжеволосая красавица не брезгует иной раз ласками своих подопытных зверей. Как всякая женщина, знающая за собой любимый грех и публично уличенная в нем, магесса пришла в ярость. С пальцев ее сорвался поток воздуха, закрутился спиралью, образовав тугую воронку, и устремился в сторону мэтра Телльри. По пути смерч втягивал в себя зазевавшихся людей, перемалывал их, наливался кровью. Маг выставил щит и ответил Шанталь целым пучком молний. Волшебница свела руки вместе, и в ее противника полетела струя воды, принявшая форму клинка. Народ вопил от страха, стараясь убежать как можно дальше от места магического сражения. На трибунах и лестницах, ведущих к выходу, образовалась давка. Люди сбивали друг друга с ног и наступали на упавших. Следом, споткнувшись о распростертые тела, падали другие. Толпа превратилась в обезумевшее стадо, в котором каждый стремился спасти только свою жизнь. Мужчины и женщины, дети и старики дрались за право выхода, отталкивали друг друга. Слабые визжали в предсмертной муке, задавленные более сильными и удачливыми. А над их головами свистели боевые заклятия, проносились молнии и ледяные стрелы, прямо из воздуха рождались тараны и ядовитые облака. Маги уворачивались, ставили щиты, и волшба разила невиновных. Остальные волшебники, которых среди любителей звериных боев было немало, хранили нейтралитет, памятуя известную парганскую мудрость: «двое колдуют, третий — не мешай». Они лишь загородились щитами и с помощью жестоких заклятий пробивали себе дорогу сквозь обезумевшую толпу.
Уран-гхор смотрел на дерущихся шаманов, усмехаясь страху толпы, что недавно требовала его смерти. Жалкие, слабые, трусливые твари! Жихи поганые! Пусть хоть раз почувствуют себя в его шкуре! Пусть узнают, что значит умирать. Они радовались его крови — теперь он посмотрит, что течет в их жилах! Служители, которые должны были увести его с арены, разбежались. И молодой вождь в одиночестве стоял посреди присыпанного песком круга, превратившись из бойца в зрителя. Рыжая шаманка была сильна, она метала в своего врага огонь и воду, вздымала вокруг вихри, рассыпала острые ледяные иглы. Но старый шаман стоял, словно утес, загородившись неведомой волшбой. Уран-гхор нахмурился. Откуда у людей — сорного племени — такие могучие шаманы? Почему у орков таких нет? Вспомнил он свое племя. Акхир, Гурдын — совсем слабые, ничего не могут. Только и знают, что про закон Морриган толковать. И все орочьи шаманы такие. С духами предков говорят? Чувствовал молодой вождь, обман все это. Не видят они никаких духов, морочат голову народу. Разве хоть раз шаман больного вылечил? Умирающего вернул к жизни? Разве помогали шаманы, когда Уран-гхор с племенем Дер-ориг воевал? Нет. Никогда не творили они огонь, вылетающий прямо из пальцев или смертоносные вихри. И зелий не варили — ни целебных, ни убивающих. В сказках говорится, раньше шаманы Орочьего гнезда были могущественными, как нордары, одним движением руки останавливали войска, одним словом землю сотрясали. Да только это лишь легенды Диких степей. Или может, есть в этих сказках правда? Только куда потом ушло древнее знание?
Кричали женщины и дети, стонали умирающие, кровь окрасила багрецом каменные ступени. Смеялся Уран-гхор, глядя, как гибнут ненавистные люди. Вот рыжая шаманка швырнула облако огня, старик загородился от него стеной воды. Горячий пар рванулся в сторону, обжигая людей, превращая лица в пузырящиеся маски… А шаман визгливо выкрикнул короткую фразу, и длинная синяя стрела слетела с его руки, пробила защиту рыжей, пронзила проклятое подлое сердце. Словно подрубленная стройная береза, упала шаманка. И в этот миг лопнуло что-то в душе молодого вождя. Отпустила петля, сковывающая разум, подчиняющая чужой злой воле. Со смертью шаманки погибла и ее волшба! Уран-гхор оглянулся, подхватил с песка меч, брошенный сбежавшими служителями. И ринулся в толпу, которая давилась у выхода. Не разбирая, врубился он в людскую стену, прокладывая себе кровавый путь к свободе. Падали вокруг изрубленные тела, без устали вздымался меч, и по просеке смерти выбрался молодой вождь на волю, вдохнул холодный воздух, осмотрелся. Огромен был дом, где проходили бои. Возле него суетились люди. Одни бежали прочь без оглядки, другие оседлывали коней, вскакивали в повозки и уносились в них по широкой ровной дороге. Никто не остановил Уран-гхора, все спасали свою шкуру. Где Сварг-гхор? Неужели слуги шаманки успели увезти его обратно, туда, в подземелье с клетками? Вдруг дверь одной из повозок распахнулась, и наружу вывалились двое людей. Мертвые. У каждого было перерезано горло. Следом выскочил Сварг-гхор, сжимая в руках меч. Обрубил упряжь, вскочил на одного коня, другого за гриву ухватил.
— Сюда! — крикнул.
Уран-гхор птицей взлетел на спину перепуганного жеребца. Сдавил бока ногами, громко свистнул, посылая коня вперед. И понеслись по дороге два всадника, безжалостно давя убегавших людей. На свободу, которую получили такой дорогой ценой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
