Он с интересом окинул взглядом восточный фасад с воротами, которого до сих пор не видел, ибо в замок его привезли связанным, обмотав голову плащом, и бросили в подземелье одной из башен. С этой стороны вдоль гребня стены не тянулась галерея, видимо, потому, что штурмовать замок отсюда, наступая вверх по склону, было бы труднее всего. Держась в тени деревьев, Ив повернул коня и решил обогнуть замок по периметру. Этот путь должен был вывести его наверх, к деревне, откуда много легче наметить кратчайшую дорогу к Глостеру.
С опушки леса перед ним открылся вид на самую северную из угловых башен и примыкавший к ней отрезок стены. Отсюда начиналась тянувшаяся вдоль гребня деревянная галерея, а в самом углу, между стеной и башней, зоркий глаз юноши приметил очень старую и крепкую виноградную лозу. Иву подумалось, что летом, покрытая листвой, она частично скрывает одну из бойниц. Лозу не срубили, поскольку никто не видел в ней ни малейшей угрозы. Вскарабкаться по ней наверх мог разве что один человек, да и то с риском для жизни. К тому же по стене расхаживал караульный — Ив уловил блеск стали. Но все же юноша отметил и запомнил эту лозу — вдруг да пригодится. «Интересно, — подумал он, — при жизни какого из четырех поколений Масаров ее посадили? Римляне завезли виноград в эти земли много веков назад».
Не считая двух привратных башен, замок имел четыре угловые, соединенные стенами, и по гребню каждой зубчатой стены расхаживал караульный. Чтобы не обнаружить себя, Иву приходилось прятаться поглубже в лес, но он неутомимо продолжал осмотр, выискивая, хотя пока и безуспешно, слабые места. К тому времени, когда юноша разглядывал последнюю башню, он уже поднялся по склону выше замка и приблизился к первым хижинам деревни. Чуть выше гора переходила в Котсвольдское плато — плоскую равнину, славившуюся прямыми дорогами, широкими, открытыми полями и богатыми селами, жители которых держали большие отары овец. Здесь, возле самого гребня, было бы лучше всего разместить метательные машины и отсюда же вести подкопы или направить вниз тараны. Кладка у подножия этой последней башни была разных цветов, как будто ее только недавно подлатали. Это стоило взять на заметку. Если подвести туда таран, возможно, удалось бы проломить свежую кладку, а потом поджечь и обрушить башню. На худой конец и такой способ сгодится.
Теперь Ив сделал все, что мог. Местность он изучил, и задерживаться возле замка дольше не было никакого смысла. Оставив Гринемстед позади, он первой попавшейся тропкой поехал на восток, чтобы выбраться на дорогу, тянувшуюся с юго-востока на северо-запад — из Киринчестера в Глостер.
Ближе к вечеру он уже въехал в городок Истгейт. Улицы показались ему более оживленными и полными народу, нежели когда бы то ни было, и, еще не добравшись до креста, обозначавшего пересечение главных дорог, он приметил в толпе цвета некоторых из самых рьяных приверженцев императрицы, младшего из ее сводных братьев Реджинальда Фицроя, Болдуина де Редверса, графа Девонширского, Патрика Солсбери, Хэмфри де Богуна и церемониймейстера Матильды Реджинальда Фицгилберта. Придворных он, конечно же, рассчитывал здесь увидеть, но полагал, что лорды со своими вассалами по большей части разъехались в собственные земли. Должно быть, собравшиеся на юг и запад вельможи задержались, чтобы после неудачной встречи в Ковентри провести собственное совещание и решить, как лучше выиграть время и опередить врага. Здесь, под рукой у императрицы, находилось достаточно сил, чтобы угрожать и более могучей твердыне, нежели Масардери. В Истгейтском замке имелись и осадные машины — достаточно легкие, чтобы их можно было быстро доставить в нужное место, и в то же время достаточно мощные, чтобы проломить стены, если ими умело воспользоваться. А самое главное — здесь находился Роберт Глостерский, главная опора Матильды, отец изменника. Кому как не ему принудить Филиппа к сдаче? Спору нет, Филипп сражался на стороне Стефана столь же отважно, как прежде дрался за Матильду, но до сих пор ему ни разу не довелось встретиться в бою лицом к лицу с отцом. Усобица сделала обычными всяческие злодейства, но узы крови почитались священными, и никому не приходило в голову посягать на жизнь родичей. А ведь нет родства ближе, нежели между отцом и сыном. Когда Роберт собственной персоной появится перед воротами Масардери и потребует открыть их, Филиппу придется уступить. Отец и сын останутся отцом и сыном, невзирая на все прочее. Порушить эту связь ничто не в силах. Ив полагал, что ему следует сообщить обо всем случившемся графу Глостеру, дабы тот взял дело в свои руки. Поэтому у перекрестка он свернул в сторону от аббатства и поехал по оживленному, многолюдному южному предместью, тянувшемуся вдоль поймы реки, где, несмотря на наступление зимы, еще зеленели заливные луга, вниз к замку.
Серая каменная твердыня одной стороной была обращена к узким мощеным улочкам, а другой выходила к стальной полосе воды. Любящая удобства императрица со своими придворными дамами обосновалась в гостевых покоях аббатства, тогда как Глостер, по-видимому, готов был довольствоваться суровой воинской обстановкой замка. Судя по царившему на улицах оживлению и встречавшимся на каждом шагу гербам и штандартам именитых фамилий, город едва вмещал собравшихся здесь лордов и рыцарей. Тем лучше — стало быть, войска для штурма Масардери более чем достаточно. Ив подумывал о том, чтобы взобраться по виноградной лозе, а проникнув в замок, найти потайной ход или попросту отобрать у караульного ключи от ворот. Чем меньше крови, тем лучше, ибо тем меньше будет горечи и обид. Возможно даже, что в конце концов дело обернется примирением между отцом и сыном.
Ив еще и до ворот доехать не успел, а его уже несколько раз окликнули знакомые, изрядно удивленные тем, что пленник Филиппа скачет по предместью как ни в чем не бывало. Ив радостно отвечал на приветствия, но в разговоры не вступал, ибо не хотел задерживаться. Лишь добравшись до замка, он остановился возле ворот, но и здесь не стал спешиваться, а только свесился с седла и торопливо спросил:
— Граф Глостерский? Как мне найти его? У меня важные новости.
Из караульной высунулся стражник и, узнав Ива, уставился на него в изумлении. Заслышав знакомый голос,
из внутреннего двора выбежал хорошо знавший юношу сквайр графа Девона и ухватил за узду коня Ива.
— Ив! Ты на свободе! Вот уж не чаяли увидеть тебя так скоро.
— Поди и вовсе не думали увидеть меня живым, — со смехом отозвался Ив. Нынче, когда опасность миновала, он мог с легким сердцем говорить даже о такой возможности. — Ну уж нет, как видишь, я живехонек и свободен. Но расскажу все потом, сейчас мне некогда. Нужно поскорее найти графа Роберта.
— А вот его-то как раз здесь нет, — сказал караульный. — Он в Херефорде у графа Роджера, а когда вернется — никто пока не знает. А что, у тебя к нему срочное дело?
— Так его здесь нет? — огорченно переспросил Ив.
— Нет. Но если вести у тебя важные, то ступай прямо к ее милости. Она нынче в аббатстве. Ты ведь знаешь, ей не по нраву, если кто-нибудь, пусть даже брат, узнает новости раньше ее.
Меньше всего Иву хотелось попадаться на глаза императрице, ибо он почитал за благо избегать ее милости, так же как и гнева. Ведь она наверняка до сих пор полагает, что он и впрямь оказал ей ту ужасную услугу. Ив вынужден был признаться себе, что боится встречи с императрицей.
— Она остановилась в аббатстве, — повторил караульный и рассудительно добавил: — На твоем месте я поспешил бы туда со всех ног. Помнится, она очень рассердилась, узнав, что тебя схватили. Покажись и успокой ее на сей счет.
— И я советую тебе то же самое, — поддержал караульного сквайр, весело ухмыльнувшись и от всей души хлопнув Ива по спине. — Ступай к ней и расскажи, что с тобой приключилось. Мы тут все переволновались и нынче чертовски рады тебя видеть.
— А Фицгилберт здесь? — поинтересовался Ив.
Коль скоро возможности повидаться с графом Робертом нет, он предпочел бы иметь дело не с самой Матильдой, а с ее церемониймейстером.
— Здесь. И он, и Богун, и шотландский король, дядюшка государыни. Сейчас при ней только ближайшие советники, и никого больше.
Помахав на прощание знакомым, Ив развернул коня и тем же путем, каким только что приехал, поскакал через город в аббатство. Он сожалел о том, что упустил Глостера, ибо отсутствие графа означало почти неизбежную задержку.
Представлялось сомнительным, что императрица сама, без поддержки и совета брата, поведет войско на штурм. Оливье между тем уже и без того долго томился в заточении. Но попытать счастья все же стоило. Сил для приступа у императрицы было более чем достаточно. В городе собралось столько воинов, что замок Филиппа, не пожелай Матильда открыто возглавить поход, скорее всего, удалось бы захватить при помощи одних только добровольцев. Ив был уверен в доблести и отваге Матильды, но вот в ее дальновидности и прозорливости сильно сомневался.
