Однако даже в наши дни, как показал Павлов в своих лабораториях, мы можем с помощью сложного сочетания стимулов четырехмерного порядка накладывать на животных такие условия, к которым их нервная выживательная система не приспособлена, и тем самым вызывать у них нервные патологические состояния. Неверная оценка, конечно же, вредоносна для всей жизни, и является основанием для столь жестоких законов выживания в природе. Наука учит человека делать их более гибкими. Практически дословно то же самое относится и к нам самим. Мы постоянно производим все более и более сложные условия жизни, созданные, изобретенные людьми, и весьма обманчивые для тех, кто к ним не готов. Эти новые условия обычно возникают благодаря работе каких-то гениев, и нервная система и с.р большинства из нас не подготовлены для таких возможных случаев. Несмотря на изобретения и открытия науки, которые являются человеческими достижениями, мы все еще сохраняем анималистические системы и доктрины, которые формируют наши с.р. Вследствие этого жизнь становится всё более и более напряженной и всё более и более несчастной, количество нервных срывов непрерывно умножается.
Известно, что не все люди одинаково хорошо способны визуализировать. В прежние времена этот факт принимали за данность, и никакого дальнейшего анализа не предлагалось. В текущих условиях у многих людей, а также и у животных, как показали эксперименты Павлова, визуальные стимулы физиологически более слабы, чем слуховые; однако у человека визуальные стимулы должны быть физиологически более сильными, чем слуховые. Это отличие не влияет на общий механизм циклических нервных потоков и порядков абстракций. У слухового типа главные возвращающиеся потоки отклоняются на другие маршруты. Это разделение между «визуалами» и «слухачами» не является резким. В жизни мы в основном сталкиваемся с индивидуумами, которые обладают не более чем особой склонностью к тому или иному типу реакции.
В случае «умственных» процессов адаптация человека должна управляться на более высоких, более многочисленных и более сложных уровнях. Соответственно, очевидно, что слуховые типы в большей степени впадают в замешательство из-за слов, более отстранены от жизни, чем визуалы, и по этой причине не могут добиться того же уровня адаптации. Этим фактом не следует пренебрегать, и на человеческих уровнях следует выработать образовательные методы для тренировки в визуализации, что автоматически исключит отождествление.
Слуховые каналы, которые соединяют нас с внешним миром, являются куда менее утонченными и эффективными, чем визуальные. Глаз – это не просто «сенсорный орган». Эмбриология показывает, что глаз является частью самого мозга, и то, что именуется «оптическим нервом», должно рассматриваться не как нерв, а как настоящий нервный тракт. Данный факт, конечно же, придает глазу особую семантическую важность, не сравнимую с важностью каких-либо других «сенсоров» или рецепторов. Не следует удивляться тому открытию, что визуальные типы лучше приспособлены к этому миру, чем слуховые. В патологических состояниях, таких как отождествления, бред, иллюзии и галлюцинации, похоже, срабатывает перевод слуховых семантических стимулов в визуальные. В таких патологических случаях порядок оценки проявляется в том, что сначала идет ярлык, а потом объект, в то время как адаптационный порядок требует того, чтобы сначала шел объект, а потом ярлык, . Практически, нет никаких сомнений в том, что визуализация очень полезна, а отождествление особенно вредно. Наиболее эффективное средство преобразования с.р отождествления обнаруживается в визуализации, что указывает на ее особую семантическую важность.
Семантическое расстройство отождествления может проистекать из многих источников, включая слуховые, а единственным адаптивным путем является визуализация, которая в некоторой степени зависит от структуры оптического нерва. Данный предмет озаряется некоторым структурным светом, когда мы осознаем то, что физиологически глаз теснее связан с вегетативной нервной системой, которая управляет нашими жизненно важными уровнями, чем ухо. У человека оптический таламус весьма увеличен, до такой степени, что весь таламус в общем часто называют «оптическим таламусом». На самом деле таламус кроме визуальной функции выполняет множество других, и он связан с аффективными проявлениями.
Поскольку большинство наших наблюдений совершается с помощью глаз, следует ожидать, что слуховые типы будут довольно слабыми наблюдателями, так что, в итоге, с точки зрения рода, они будут не так хорошо приспособлены семантически. Наблюдение показывает, что слуховые типы часто проявляют инфантильные реакции – а это серьезный недостаток. С точки зрения адаптации «нормальный» неинфантильный наилучшим образом приспособленный индивидуум обязан быть визуальным типом. Слуховые типы обычно более оторваны от действительности, чем визуальные, поскольку слуховые стимулы связаны с большим количеством выводов, чем описаний, а у визуалов положение дел совершенно противоположное. Когда предпочтение отдается скорее выводам, чем описаниям, то, естественно, мы имеем дело в первую очередь с более высокими абстракциями, так что постоянно остается опасность семантического смешивания порядков абстракций, которое с необходимостью приводит к неадекватной оценке, для которой объектификация является только частным случаем.
Даже из соображений одного только здравого смысла понятно, что есть существенная разница между «знанием» этого мира посредством слушания и «знанием» его через видение. Точно так же, есть разница между переводом высших абстракций на низшие уровни визуальным способом и таким же переводом посредством слухового канала. Когда в обычной жизни мы хотим сказать, что мы понимаем что-то, то мы говорим «вижу», а не «слышу». Когда мы говорим о чем-то, что мы об этом «слышали», обычно это передает смысл вроде «да, что-то такое было, но что именно – я не понял этого, или не согласен с этим». Данное соотношение довольно важно, хотя его не анализировали достаточно глубоко. С этим же связаны проблемы интроверсии и экстраверсии.
Отношение между проблемами отождествления и числом значений, обнаруживаемых в эмпирическом мире в связи с числом значений, приписываемых или предполагаемых. , нашими семантическими процессами, наиболее важно.
Приведенный ниже анализ, по необходимости, является односторонним, сверхупрощенным. , поскольку для более полного анализа потребовался бы отдельный том. Многие проблемы я рассматриваю только «в принципе»; это позволяет мне дать более краткую формулировку, необходимую для моих целей, но при этом нужно осознавать, что наш язык и общая семантика, которую на практике мы используем бессознательно, являются крайне сложными и связаны с одно-, двух-, трех- и ∞-значными компонентами, которым до сих пор не было дано четкого различения и формулировки. Исследование показывает, что ∞-значная семантика является наиболее общей и включает в себя одно-, двух- и несколько-значную семантику как частный случай. Однозначная семантика буквального отождествления обнаруживается только среди животных, примитивных народов, младенцев и «умственно» больных, хотя более или менее серьезные ее следы можно обнаружить практически у каждого из нас, потому что они встроены в структуру нашего языка и мешают приобретению ∞-значных систем, необходимых для психического здоровья.
2 ...we never say ‘I hear’ when we wish to convey that we understand; but we say ‘I see’ – особенности англ. речевых штампов. -ОМ.
Для моей цели достаточно сформулировать эти проблемы для полного устранения примитивного отождествления, и тогда современная ∞-значная Ā семантика последует за этим автоматически. При таких условиях я должен сосредоточиться на жизненно важной проблеме однозначного отождествления, а также кратко проработать двух-. , и несколько-значные системы «в принципе», хотя мы должны осознавать, что эти последние системы становятся гораздо более гибкими благодаря применению множества оригинальных словесных приемов, которые я в настоящей работе даже не упоминаю.
