не волноваться. Мы видно настолько плохо выглядим, что врачи от нас шарахаются и убегают. Мне вчера главный врач намекал, что хорошо бы нам съехать, вернуться, так сказать, в привычную обстановку, даже деньги готов вернуть.
— Ну, видно покойники ему здесь не нужны… — увидев перекошенное лицо тети, я осеклась: — прости, просто я считаю, что если мы сделаем все правильно, то все закончиться хорошо.
— Люд, но вот как сделать все правильно? Это не люди, а какие-то монстры в человеческом обличии.
— Соня, давай, ты сейчас пойдешь в номер, я вижу, что ты места себе не находишь. А завтра я с утра приеду, там решим, как будем из этой беды выбираться. Порчу с вас я сняла, вам будет лучше, очень надеюсь, что я не опоздала. Только еще запомни. Мне кажется, что за вами наблюдает, или кто-то из персонала или из отдыхающих. Вам главное в ближайшие дни не показать, что вам с Пашей лучше стало, пусть думают, что все по их плану развивается. И Паше ничего не говори, не надо. Ладно, беги, а я на автобус.
Этим же вечером я снова заходила в квартиру моих родственников. Прежде чем открыть дверь, долго стояла, прижавшись к дверному полотну ухом, пытаясь уловить присутствие в квартире посторонних. В квартире ничего не изменилось. Я полила цветы, заперла дверь на оба замка, осторожно вставила между дверью и косяком пару тонких веточек и двинулась домой.
На следующий день, приехав в санаторий, я обнаружила, Соню и Павла в том же состоянии, что и вчера, но даже на самый придирчивый взгляд признаков ухудшения их здоровья не увидела. Мы отвели Павла на процедуры и уселись на крайней скамейке, подальше от толпы отдыхающих.
— Ну, что ты придумала? — Соня с надеждой смотрела на меня.
— Ты говорила, что главврач предлагает деньги вернуть и прекратить ваше здесь пребывание?
— Ну да, вчера в номер звонил, уговаривал…
— А ты что?
— Обещала подумать…
— Ну, вот и соглашайся, скажи, что послезавтра утром уедете. И вот после этого смотри за Пашей, никуда его не отпускай, ничего нового не принимайте, не ешьте и не пейте, никаких новых сотрудников, кто раньше с вами не работал, к себе не подпускайте. Лучше устрой скандал, типа баба-истеричка, но никаких посторонних врачей к себе не подпускай.
— Люда, я боюсь — заскулила Соня.
— Я сама боюсь…
— Ты не такая, мне кажется, что ничего не боишься…
— Сонь, не была бы ты моей тетей и еще и в тяжело больной, я бы тебе много чего сказала… Ладно, слушай дальше.
— Слушаю…
— Вернетесь домой, вместе сядем и Паше расскажем, про черных риелторов. Дальше я думаю, что вам станет лучше со здоровьем, сможете ездить по городу. Во-первых, вам надо будет съездить в милицию, прокуратуру и управление юстиции, где недвижимость регистрируют, с паспортами. Паше везде надо будет оставить заявления о подозрении, что он стал жертвой мошенников, которые пытались его отравить, ну и все, что я насчет документов о браке или о рождении ребенка, надо будет изложить, и чтобы заявления были зарегистрированы. Ну и, во-вторых, возможно Паше это не понравится, но ему придется написать завещание в твою пользу…
— Пашка обидится…
— Я понимаю, но ты уж как-нибудь постарайся объяснить, что пока он одинок, он беззащитен. Не получилась с этой схемой, придумают другую, жертвами станете оба, а потом опять появятся неизвестные родственники… А так ты его наследница, за тобой наследуют мама и бабуля. Трогать вас с Пашей теряет всякий смысл.
— Я понимаю и я постараюсь.
— Ну ладно, давай прощаться, мне еще многое надо успеть…
— Люда, ты береги себя…
Я энергичным шагом двигалась по тропинке в сторону остановки автобуса, внезапно лицо обдало жаром, грудь обожгло кулоном, я даже не успела испугаться, как две ледяные руки опустились мне на плечи, и сильным рывком меня забросило за толстый ствол сосны.
Я почувствовала аромат нежных духов, кто-то, крепко держа меня за плечи, прошептал в самое ухо:
— Кто ты и к кому ты пришла?
Мои ноги ослабли, если бы не сильные руки, держащие меня, я бы упала на землю. Мне очень хотелось начать отвечать на заданные вопросы — ведь голос был такой нежный и убедительный…кожу сильно обожгло, амулет привел меня в сознание. Я, судорожно думая, что отвечать, продолжала бессильно виснуть, на всякий случай закатив глаза за верхние веки. Постаравшись придать голосу побольше оптимизма, я залепетала:
— Я приезжала к тете Соне и дяде Паше. Они богатые. Они послезавтра поедут домой, тетя дала мне ключи от квартиры, чтобы я сегодня все помыла и убрала. Тетя мне за это даст деньги, двести рублей.
Последовала пауза. Я, продолжала висеть на руках незнакомки, с идиотской улыбкой и закатившимися глазами. Затем меня спросили, как мне показалось с некоторой растерянностью:
— Почему дядя и тетя возвращаются домой?
— Они выздоровели…
— Не надо приходить к ним домой и убираться, там и так чисто, и деньги тетя тебе заплатит, ты меня поняла?
— Да, госпожа…
Меня прислонили к стволу и руки разжались. Я минут пять постояла, привалившись к дереву, затем вернула глаза на место и, еле переставляя ослабевшие ноги, поплелась к остановке. Полуобморочное состояние изображать почти не пришлось, я и так в нем пребывала. Судя по всему, дядиной недвижимостью заинтересовалась вампир. Я с этой копией Анжелины Джоли и в человеческой ипостаси фиг справлюсь, больно она резкая и здоровая. А с учетом, что это вампир…
Что мы знаем о вампирах? Нежить, убить почти не возможно. Ерунду с чесноком мы отметаем. Остается отрубить голову и сжечь, вбить осиновый кол в сердце и серебряная пуля в сердце. Осталось только выбрать способ поэлегантней, ведь я же девочка. А кстати, почему вампир свободно вошла в дядину квартиру, я вроде бы читала, что без приглашения войти они не могут. Может быть, кто-то из двух мужчин, ее сопровождавших раньше был в этой квартире, вот и пригласил ее. Как это все сложно…
Ближе к вечеру я болталась в торговых рядах на улице Иркутской, где уже много
