Командир 65-го стрелкового корпуса генерал Г. Н. Перекрестов поступил, как и генерал А. И. Казарцев: с овладением передовыми батальонами вторых траншей неприятеля он ввел в бой стрелковые батальоны полков первого эшелона 371-й и 97-й стрелковых дивизий.
Напуганное успешным продвижением наших частей, командование 299-й пехотной дивизии противника ошибочно приняло бой передовых батальонов за наступление основных сил и поэтому бросило против них большую часть своего резерва: танки и штурмовые орудия. Но было уже поздно, поскольку на южный берег Суходровки переправились вторые эшелоны наших стрелковых полков, противотанковая артиллерия, танки и самоходно-артиллерийский полк под командованием подполковника С. А. Куликова; в полосе 65-го стрелкового корпуса – батальон 2-й гвардейской танковой бригады, 395-й тяжелый под командованием полковника С. Г. Буряченко и 953-й легкий самоходно-артиллерийский полки.
Сразу же разгорелись жаркие схватки, доходившие не раз до рукопашной… Гитлеровцы стойко удерживали позиции. Им почти полгода внушали, что если русские прорвут эту линию, то над Германией нависнет смертельная опасность.
Солнце уже опускалось к лесу, а бой не только не затихал, но разгорался все сильнее. Стрелковые полки 277-й стрелковой дивизии, возглавляемые храбрыми офицерами подполковником Д. К. Морозовым и подполковником А. П. Палаженко, вели напряженный штыковой бой. И в тот момент, когда накал боя достиг высшей точки, гитлеровцы бросили сюда 20 самолетов Ю-87. Самолеты начали ожесточенно бомбить боевые порядки наступавших частей 277-й стрелковой дивизии. Но воины этих полков не только не дрогнули, но продолжали атаковать вместе с танкистами 153-й танковой бригады и 343-го тяжелого самоходно-артиллерийского полка опорные пункты Загорно и Семашково.
За день боя передовые батальоны 5-й армии выполнили стоявшую задачу – захватили первую траншею, овладели второй, а в некоторых местах и третьей траншеей, продвинулись на 2–3 км. К исходу дня части правофланговой 63-й стрелковой дивизии генерала Н. М. Ласкина овладели населенным пунктом Шапечино и северной окраиной Старобобылья; полки 277-й стрелковой дивизии генерала С. Т. Гладышева освободили Семашково и высоту с отметкой 150,7; передовые батальоны 65-го стрелкового корпуса 371-й и 97-й стрелковых дивизии генерала В. Л. Алексеенко и полковника Ф. Ф. Шишова дрались на линии дер. Механики и Рощи, что в 1,5 км южнее Высочан; на левом фланге армии 159-я стрелковая дивизия генерала Н. В. Калинина своими передовыми батальонами двух полков вела бои в лесисто-болотистой местности за третью траншею первой позиции 251-й пехотной дивизии (немцев).
С наступлением темноты наши передовые батальоны бой не прекратили. Почувствовав, что сопротивление противника ослабло, они еще энергичнее продолжали его теснить.
Командиры частей, соединений, командарм, их штабы, начальники родов войск и служб в эту ночь ни на одну минуту не сомкнули глаз. Столь успешное продвижение передовых батальонов, которое по сути дела переросло в наступление, требовало от командиров всех степеней внести коррективы в свои планы, вновь составить боевые таблицы, уточнить задачи и т. д. В эту же ночь надо было подтянуть как можно ближе всю артиллерию, подвезти к ней боеприпасы, перенацелить авиацию, построить переправы, да не одну, а шесть, причем такие, которые выдержали бы самые тяжелые САУ, танки и орудия большой мощности, проложить колонные пути, подтянуть к передовой врага главные силы ударной группировки войск армии.
Казалось, что невозможно все это сделать за короткую июньскую ночь. И все же все было сделано. К утренним дождливым сумеркам 23 июня за реку Суходровку были выведены пехота, танки и САУ первого эшелона ударной группировки и почти под носом гитлеровцев спрятаны на исходных позициях для атаки. Новые НП командиров, огневые позиции артиллерии и колонные пути были тщательно замаскированы и скрыты от наземного и воздушного наблюдения. С рассветом все замерло, как будто за Суходровкой ничего и не было, за исключением только все еще сражавшихся передовых батальонов.
НАСТУПЛЕНИЕ НАЧАЛОСЬ
Несмотря на ливень, разразившийся еще затемно, артиллерия вовремя начала наступление ураганным огнем орудий и РС. По продолжительности оно было разным: например, в полосе 277-й стрелковой дивизии был произведен короткий, но мощный огневой налет из орудий всех калибров, так как передовые части дивизии уже вели бой за вторую позицию неприятеля.
За десять минут до начала атаки пехоты и танков наша авиация, действуя на малых высотах, нанесла сильный бомбовый удар по артиллерии противника в районах Головатки, Гряды, Шнитки и по штабам немецкой 299-й пехотной дивизии и 6-го армейского корпуса.
В это знаменательное утро на громадном 600-километровом пространстве, от озера Нещерда до Мозыря, советские войска начали историческую битву за освобождение Белоруссии.
Ровно в девять утра поднялись и ринулись в сражение и войска 5-й армии (23 июня 1944 года).
Сражение сразу же достигло наивысшего накала. Воины с большим воодушевлением штурмовали позиции неприятеля, который упорно сопротивлялся. Каждая траншея, каждый дзот и капонир брались нашими штурмующими группами в жаркой схватке. Гитлеровцы не выдерживали этих яростных схваток и отступали, но только до следующей траншеи, завала, речки или болота и там, прикрываясь ими, снова с той же силой стремились задержать наступавшие части армии.
Командирам частей и соединений надо было проявить большое искусство в осуществлении маневра на поле боя с тем, чтобы противник не успел создать организованное сопротивление на новых оборонительных рубежах.
На подходе к рокадному шоссе Витебск – Орша, на подступах к опорному пункту Осиновка – Барсуки заслоны врага оказали упорное сопротивление нашим передовым танковым десантам. Батальоны 854-го и 850-го стрелковых полков обошли эти заслоны и завязали бой с гарнизоном опорного пункта. В результате ожесточенного боя сопротивление врага на этом опорном пункте было сломлено, а рокадное шоссе Витебск – Орша перерезано нашими войсками. Теперь противник был лишен возможности использовать эту дорогу для маневра сил и средств на поле боя.
Развивая наступление, войска армии устремились к реке Лучеса. Первым вышел к большой излучине реки севернее Ковалей батальон капитана И. П. Луева. Но здесь противник, искусно используя высокий берег реки, сильным огнем прижал к земле батальон. Тогда капитан И. П. Луев, быстро организовав разведку Лучесы, нашел брод южнее. Оставив у излучины в кустах для обозначения несколько отделений пехоты и пушек, которые вели интенсивный огонь, основные силы батальона стремительно переправились на западный берег, используя разведанный брод, и неожиданно нанесли удар на Ковали. Уничтожив здесь врага, батальон занял на западном берегу реки Лучеса плацдарм. Точно так же получилось и у Заречья, где передовой подвижный отряд 854-го стрелкового полка, неотступно преследуя отходящего противника, с ходу захватил построенный гитлеровцами мост, занял на западном берегу Лучесы населенный пункт Заречье, прикрыв переправу главных сил дивизии.
Быстрый маневр силами и средствами на поле боя обеспечивал успешное продвижение частей и соединений армии в глубину обороны противника.
Удар был настолько стремителен, что противник вынужден был в панике отступить. На его плечах наши танки ворвались в Лычковское, здесь они с ходу по уцелевшему мосту, уже подготовленному противником к взрыву, форсировали Лучесу и захватили на ее западном берегу плацдарм.
Противник попытался контратакой частей 14-й пехотной дивизии отбить Лычковское и оттеснить наши части с плацдарма, но тщетно – воины 277-й стрелковой дивизии, 153-й танковой бригады и 343-го тяжелого самоходно-артиллерийского полка ни на шаг не отступили и нанесли врагу большие потери» (7).
Здесь я попытаюсь вставить воспоминания отца. Возможно, будут иметь место ошибки памяти и рассказ его не будет стыковаться с мемуарами его командарма Крылова. Неважно! Он передал все, что видел своими глазами, в чем был участник. Кое-где он повторяется, но изменять я не стала. Да как можно что-то менять, если картины прошлого всплывали в его памяти целиком, как будто кадры из военного фильма! И пусть не судят строго читатели – ведь пишет фронтовик и пишет он о событиях, произошедших почти 50 лет назад ко времени написания. Помню, как отрывал он глаза от своей тетради, глядя на нас, а глаза в это время были далеко-далеко, в том далеком времени и в той точке, где все и происходило. А ведь писал он на кухне, при плохом освещении. Не щадил свое зрение, пожертвовав впоследствии одним ослепшим глазом, да и вторым наполовину. Когда писал – для него это было неважно.
Из глав «Операция «Багратион», «Бои под Богушевском» и «Бои под Витебском» мемуаров отца:
