Эдуард II, по-видимому, ничего не знал о гибели своего друга, но прошло немного времени, и у него появился новый любовник. Вообще дела у Эдуарда шли все хуже и хуже, и английский престол находился в серьезной опасности. Лорды-управители, упиваясь легкой победой над слабосильным королем, вовсю хозяйничали в стране. И вот тут Эдуард решил воспользоваться советом, который получали попавшие в затруднение правители задолго до и после него: чтобы подтянуть нацию и укрепить власть, следует начать какую-нибудь войну. В 1313 г. по настоянию своего тестя Филиппа IV Французского Эдуард на кресте поклялся повести англичан в великий Крестовый поход, объявленный на Венском соборе, ликвидировавшем Орден тамплиеров годом раньше. Но ни Эдуарду, ни его подданным совершенно не хотелось отправляться в Святую землю. Политическая и военная катастрофа была бы неминуема, если бы английское войско в полном составе покинуло Англию как раз тогда, когда энергичный шотландский король Роберт систематически изгонял англичан из одной за другой шотландских крепостей, так что во всей Шотландии в руках англичан остались только замки Данбар, Бервик и Стирлинг. Нет, решил Эдуард, не разорительный Крестовый поход под командованием Филиппа IV восстановит его верховенство над зарвавшимися баронами, а хорошая победа над врагом у собственных дверей. Он сдержит обещание, данное своему отцу, и станет королем, который поставит Шотландию на колени и навсегда превратит ее в составную часть своего королевства.
В 1314 г., когда в Париже сожгли на костре Жака де Моле, Эдуард II двинул свои войска на полное завоевание Шотландии. На оборону своей страны Брюс мог выставить только десять тысяч человек, тогда как Англия, собравшись с силами и резервами, располагала армией в двадцать пять тысяч солдат, в том числе пятью тысячами тяжело вооруженных всадников и десятью тысячами лучников.
Лорды-управители и знатные вельможи не пожелали подвергнуть риску свои жизни ради того, чтобы презренный Эдуард стал национальным героем, и многие от участия в войне уклонились. Король, наверное, решил, что это к лучшему, во всяком случае он не потрудился сдвинуть их с места, возможно не желая делиться предстоящей победой с людьми, которых собирался проучить и поставить на место.
Пока измотанная английская армия, двигаясь на север, рыскала в поисках прокорма на много миль в стороны от своего главного маршрута движения, Роберт Брюс получал обстоятельную информацию о ее продвижении. Он спокойно занимал позицию, где его войска могли отдохнуть и набраться сил в стороне от измотанных погоней англичан. Для решающего сражения Брюс выбрал позицию на пути движения английских войск и с замком Стирлинг на севере, где находился небольшой английский гарнизон.
Хорошо изучивший опыт военной кампании Уолласа, Брюс выстроил свои скилтроны (копьеносцы, построенные кольцом) на вершине холма между перелесками и зарослями кустарника. Предвидя нападение английской конницы, на подступах к своим порядкам он велел там и тут вырыть ямы, прикрыв их сверху сучьями и травой. Его тыловой обоз, телеги, повара, женщины с детьми скрывались на противоположном склоне холма. Памятуя о неудаче Уолласа с кавалерией, вероломно покинувшей поле боя по приказу своего тщеславного командира, Брюс взял на себя командование конными рыцарями. Именно в это войско, решившее исход сражения, как гласит легенда, Брюс принял нескольких беглецов-тамплиеров.
У подножия холма была заболоченная местность, через которую протекал ручей, «берн» по-шотландски, и потому вся эта местность называется Баннокберн. По этой заболоченной местности была проложена единственная дорога. Баннокберну и было уготовано главенствующее место в шотландской военной истории.
Определив позицию Брюса, английские войска повернулись к нему фронтом, и передовые части вышли к окраине этого заболоченного места. Огромному в сравнении с шотландским ополчением британскому войску потребовалось три дня, чтобы подтянуть свои тыловые части и обозы. Пока войска собирались, небольшой отряд англичан был отправлен разблокировать замок Стирлинг, который мог стать укрепленным редутом в тылу у Брюса. Шотландские разведчики сообщили о выдвижении английского отряда, и Брюс принял меры, чтобы его перехватить. Командир англичан сэр Генри де Боун выехал вперед и вызвал Брюса на поединок. Брюс принял вызов и галопом выскочил перед строем своих бойцов. Сэр Генри пришпорил боевого коня, направив боевое копье на шотландского рыцаря. Готовившийся к операции быстрого преследования Брюс был вооружен только боевым топором и никак не мог сблизиться с противником, вооруженным длинным копьем. Когда копье почти коснулось Брюса, он отбил его ударом тяжелого топора вбок, а следующим движением топора поразил противника, и тот рухнул на землю мертвым. Рейд по деблокированию замка на этом закончился, а весть о победе Брюса еще больше воодушевила шотландцев.
Что касается английского короля, то он был кем угодно, но никак не военачальником. Его стратегической фантазии хватило только на то, чтобы просто пустить коня вскачь на противника. Английская конница с трудом преодолела вязкое болото, образовавшееся по обоим берегам ручья, затем двинулась вверх по холму на копья скилтронов. Лошади проваливались в вырытые ямы, спотыкались, сбивали одна другую, но все-таки конница кое-как добралась до частокола остро отточенных пик. Англичане и шотландцы сбились в сплошную массу, где ни у тех, ни у других не было возможности отступить назад. Английский резерв пытался вступить в бой, но у него не было места, чтобы на пространстве в триста метров дотянуться до противника. Лучники бездействовали, потому что их стрелы могли поразить своих же. Шотландские стрелки, находившиеся на холме, оказались в лучшем положении: они могли выбирать цель в этой толпе и поражать ее.
Когда английские лучники стали подходить ближе, Брюс выстроил свою конницу в боевой порядок, выжидая нужный момент. Для нанесения удара тяжелой конницей следовало дождаться, чтобы английские лучники сгруппировались, а не находились в беспорядочном движении. Наконец лучники заняли положение, предполагающее одновременный расстрел шотландских скилтронов, и тут Брюс дал своим застоявшимся конникам команду. Английские лучники были ошарашены нападением шотландских рыцарей, боевые кони которых были обучены лягать, кусать и топтать противника, а закованные в броню всадники осыпали их ударами боевых топоров и палиц. Лучники дрогнули и кинулись врассыпную вниз под гору.
Возможно, наблюдавшие за боем обитатели тылового лагеря Брюса, а это были в основном женщины, дети и подсобные рабочие, увидели в бегущих вниз английских лучниках свидетельство полной победы или их охватил общий патриотический порыв, но как бы то ни было, эта совсем не боевая часть шотландского войска тоже ввязалась в битву. Схватив самодельные флаги, с криками и волынками безоружные люди лавиной покатились сверху холма, через кустарники на английских солдат. Те решили, что это на них летят свежие силы противника. Левый фланг англичан дрогнул, и Эдуард дал команду отступать. Король со своей свитой и телохранителями повернул назад, за ним поспешили другие, и наконец все войско обратилось в бегство. Ликующие шотландцы мчались с холма следом за отступающими, вонзая пики то в одну спину, то в другую. Это было самое тяжелое поражение англичан в войнах с шотландцами. Они потеряли пятнадцать тысяч бойцов, тогда как шотландцы — четыре тысячи. Сражение у Баннокберна положило конец господству англичан над Шотландией, сохранявшей свою независимость вплоть до заключения союза с Англией под управлением одного короля, что произошло почти четыреста лет спустя, в 1707 г.
Остатки разбитой армии англичан вместе с королем Эдуардом тащились домой по стране, оказавшейся в состоянии, близком к полной анархии. Слабость королевского правления вызвала разложение государственной власти, где всем заправляла кучка наглых баронов, пекущихся о собственном благополучии и совершенно безразличных к общим интересам страны и всего народа. Глава этой шайки баронов, Томас Ланкастерский, умудрился за это время захватить огромные владения и титулы графов Линкольна, Лестера и Солсбери.
Как мухи плодились банды грабителей и разбойников. В некоторых районах они представляли собой единственную реальную власть, и порой аристократы и богатое духовенство нанимали их для охраны собственных владений. Некоторые земли были так наводнены разного рода грабителями и разбойниками, что владельцы поместий вырубали вдоль дорог все деревья и кусты, чтобы разбойники не устроили в них засаду. Это был век, породивший бесчисленные легенды о благородных разбойниках вроде Робин Гуда. Никому в голову не придет осуждать этих героев, когда они нападают на жадных аббатов и епископов, облегчая их кошельки от фунтов и пенсов, отобранных ими у своей нищей паствы. Легендарные герои-разбойники безгрешны, потому что не воруют золотых крестов и серебряных канделябров, а отбирают то, что прелаты награбили. В сущности, это мечта крестьян-бедняков. Не важно, что эти разбойники в действительности далеко не всегда были благородными Робин Гудами; гораздо важнее, что они живут в народной памяти и поминают их добром.
