Буря закончилась, но ветер все еще дул, дребезжа замерзшими ветками, которые при этом издавали удивительный звон, рассыпая вокруг отколовшиеся крупинки льда.
Идти было уже не так трудно, как прошлой ночью, потому что предательски скользкий лед был покрыт толстым слоем снега. Проваливаясь в него почти до колен, я вдруг обнаружила, что, наступая на пятки, легче передвигаться вниз по склону. Больная нога беспокоила меня все меньше, и я немного воспрянула духом.
Вскоре я вышла на берег озера. Снег стелился по его поверхности белой пеленой, издавая какое-то шипение. Ветер выкладывал из него на льду зигзагообразные узоры и гнал по голубому утреннему небу рваные неровные облака.
Я варежкой смела снег со своего пальто и шапки, потопав ногами, стряхнула его с ботинок и пошла через замерзшее зеркало озера. Там было много скользких мест, и мне приходилось идти очень осторожно. Я ощущала себя одинокой и беззащитной, и теперь хорошо понимала, что чувствуют дикие животные, пересекая открытое пространство. Если Гленде придет в голову выглянуть в любое из окон задней половины дома, она тут же увидит меня. Я представила ее взгляд, обжигающий мою спину, и вся покрылась мурашками. Мне стало ясно, что я не почувствую себя в безопасности, пока не доберусь до Макинтайров.
Уже преодолев большую часть пути, я вдруг вспомнила, что алебастровая головка осталась в руках Гленды. Мне-то удалось сбежать, а вот с работой брата, которой она смертельно завидовала, эта женщина может сделать, что захочет, с ужасом поняла я. Что, если она решит уничтожить ее?
Нет, это предположение слишком чудовищно. Гленда все-таки не только родная сестра Гленна, но и сама художница, а значит, не посмеет поднять руку на прекрасное произведение искусства. Я пыталась успокоить свою совесть, в глубине души понимая, что не смогу заставить себя вернуться в «Высокие башни». И мне действительно не следовало этого делать. Пребывание там было для меня слишком опасным, и я уже очень хорошо представляла себе, что значит недооценивать Гленду.
Каменный дом Макинтайров неясно вырисовывался передо мной за озером, и я упорно шла через сугробы, напоминающие волны, по направлению к нему. На кухне горел свет. Это означало, что Пандора уже встала и, вероятно, готовит завтрак. При этой мысли я почувствовала голод и страстное желание найти приют и дружескую компанию. Теперь мне стало понятно, почему Трент сказал, что я могу в любой момент прийти к его матери. Он сам когда-то жил с Глендой и хорошо знал, чего от нее можно ожидать.
Входную дверь украшал венок из падуба с огромным красным бантом, а ведущая к ней дорожка была расчищена от снега. Я постучала, и на пороге появился Кейт. Он удивленно уставился на меня, как будто я была призраком.
— Как ты попала сюда? — спросил он, даже не поздоровавшись.
— Здравствуй, Кейт. — ответила я. — Я спустилась по холму и перешла озеро. Можно мне войти? Я сбежала от твоей матери.
Теперь я могла говорить об этом небрежно, как будто это была просто шалость с моей стороны. Выходка, как я сама назвала поступок Гленды.
Кейт отступил назад, пропуская меня в дом, но я почувствовала, что он делает это неохотно. Его отношение ко мне явно изменилось с тех пор, как мы встретились впервые, и я предположила, что, возможно, Гленда настраивает его против меня. Она ведь могла наговорить мальчику что угодно, пользуясь его безграничным доверием. Трудно было ожидать, что эта женщина поведет себя как настоящая мать, которая знает, что детям нельзя лгать.
Пандора услышала наши голоса и вышла в широкий коридор. В руке у нее была лопаточка, а лицо расплылось в приветливой улыбке. Она не стала задавать никаких вопросов, зато поспешила помочь мне освободиться от пальто, велела Кейту снять мои ботинки, а затем окликнула Трента:
— У нас к завтраку гости. Спускайся вниз, дорогой.
По обе стороны холла располагались две длинные комнаты. Та, в которую мы вошли, оказалась столовой. Пересекая холл, я увидела высокую, нарядно украшенную елку. Это была настоящая рождественская елка, и она помогла развеять ужасное воспоминание о застывших в ледяном плену и создающих впечатление искусственных деревьях в лесу. Здесь везде были явные признаки приближающегося веселого праздника.
Пандора рассказала мне, что это здание было гостиницей еще двести лет назад, и тогда еду готовили в закопченном подвале. Но позже обитатели дома отрезали часть столовой и оборудовали в ней современную просторную кухню. Здесь стоял сосновый стол и удобные раскладные стулья. На столе я увидела деревенское масло, мед и глиняный кувшин с молоком. Такие же кофейные кружки стояли перед каждым прибором.
Пандора спросила, люблю ли я бекон с оладьями, и вернулась на свое место у плиты. Я уселась на деревянный стул и в этой уютной домашней атмосфере начала потихоньку приходить в себя.
Никто не задавал мне никаких вопросов, пока вниз не спустился Трент. Он был в коричневом свитере с высоким воротом и вельветовых слаксах. Его темные волосы, еще влажные после душа, были зачесаны назад. Он приветливо поздоровался, и я попыталась отнестись к нему, как к постороннему человеку, чтобы забыть об эмоциях, уходящих корнями в прошлое. Мне больше не хотелось выглядеть смешной.
Трент подошел ближе и несколько мгновений серьезно смотрел на меня сверху вниз. Затем взял стул и сел напротив меня, внимательно разглядывая мое лицо. Он ничего не спрашивал, но я поняла, что должна все ему рассказать. Этого человека невозможно было одурачить, придумав какое-нибудь невинное объяснение тому, что я ни свет ни заря появилась здесь.
После всего случившегося я больше не считала себя обязанной сохранять лояльность по отношению к Чандлерам, и рассказала Тренту все: об оценке Колтоном работ обоих близнецов, об алебастровой головке, созданной Гленном, которая могла бы вернуть ему утраченный авторитет в мире искусства. Пандора слушала мой рассказ, не отходя от плиты, а Кейт неподвижно стоял у стены, не сводя с меня глаз.
— В том, что он сделал, Гленда увидела себя, — сказала я им. — Она почувствовала, что он вышел из-под ее влияния и на этот раз создал самостоятельное произведение, и своими несправедливыми словами попыталась снова лишить его уверенности в себе. И он убежал от нее. Он сел в автомобиль и уехал, и Номи уехала с ним.
— Он мог бы взять с собой и тебя, — возмущенно заметила Пандора, переворачивая оладьи.
— Я просила его об этом, но он даже не слышал меня. В течение вечера Гленда все время пыталась изводить меня насмешками, поэтому я поднялась наверх, в свою комнату. Ночью она заперла меня там. Проснувшись сегодня утром, я выяснила, что все еще нахожусь взаперти. Потом Гленда подошла к моей двери и, не отпирая ее, сказала, что я останусь там до тех пор, пока она не решит, что со мной делать. Я… Должна признать, что немного испугалась.
Трент сердито фыркнул.
— Эта женщина действительно может быть опасной.
Я украдкой посмотрела на Кейта, удивляясь, как много мы осмелились сказать в его присутствии. Он явно был так же рассержен, как и отец, но я знала, что его симпатии не на моей стороне.
— Но почему? — спросила Пандора. — Что могло заставить Гленду прибегнуть к таким крайним мерам?
— Возможно, она взбешена тем, что ее собственная работа не получила одобрения отца, — предположила я. — Она пытается нарисовать Кейта, но у нее ничего не выходит, и теперь ей хочется выместить на ком-то свою обиду. А я оказалась самым подходящим объектом.
Пандора поставила перед нами завтрак и уселась за стол. Я обнаружила, что очень голодна, и с аппетитом принялась за еду. Рассказав обо всем, я словно сбросила с плеч тяжкий груз и теперь могла немного успокоиться.
Трент и его мать ели с удовольствием, и только Кейт сидел, уставившись в тарелку и не притрагиваясь к еде, словно его что-то мучило. Наконец он заговорил:
— Это… моя вина, что Гленда не смогла нарисовать меня так, как она хотела? Что ее работа не получилась?
— Конечно нет, — начала я, но Трент остановил меня:
— Я сам объясню ему. — Он повернулся к сыну и посмотрел ему прямо в глаза. — Это не имеет к тебе никакого отношения, Кейт. Твоя мать потерпела неудачу только потому, что не смогла вынести мысли о том, что Гленн может сделать что-то лучше ее. И она уверена, что лучший способ остановить брата — это заставить его почувствовать себя виноватым и лишить уверенности в своих силах.
Кейт покраснел от возмущения.
— Ты говоришь так, потому что ненавидишь ее…
Его прервал телефонный звонок, и Пандора вышла в холл. Я жадно прислушивалась в надежде, что это звонит Гленн. Но, вернувшись, миссис Макинтайр сообщила, что Гленда хочет поговорить с Кейтом. Он взял трубку, но отвечал матери так тихо, что мне ничего не удалось расслышать.
Мальчик вернулся к столу, поспешно покончил со своей порцией и встал.
