— Не думал увидеть тебя так скоро, — начал было Рико, заходя и протягивая бутылку вина, но Даниэлла, одной рукой захлопнув дверь, приникла к нему, жадно целуя. Машинально обняв её, Рико ответил, чувствуя на губах вкус сигарет и вина, успевший стать необходимым. Вопрос с чем связано неожиданное желание увидеться сегодня, был забыт, а тело послушно откликнулось на поспешные движения чужих рук, нырнувших под майку. Вслепую нашарив стол, Рико поставил бутылку и толкнул Даниэллу вглубь квартиры, на ходу нетерпеливо сбрасывая куртку и помогая стянуть с себя майку.
Взгляд Даниэллы в полумраке квартиры, освещённой одним торшером, горел безумием. Оно отражалось в его глазах, вспыхивало яркими искрами, заставляя сердце рвано стучать, а кровь — воспламеняться. Повозившись с ремнём, Даниэлла стянула с него джинсы с боксерами, переступила через собственные трусики и толкнула на диван, тут же садясь сверху. Рико потянул наверх объёмную футболку, в которой она его встретила, и обхватил губами острый сосок, в то время как его ладони накрыли её ягодицы и сжали, опуская на себя. Даниэлла запрокинула голову, тонко выдохнула и упёрлась в его плечи, тут же беря быстрый, жёсткий темп. Рико откинулся на спинку дивана, не сводя с неё потемневших глаз, впитывая каждую деталь, каждую мелочь, любуясь, пока разум окончательно не покинул, уступая место оглушительной страсти. Обвив руками тонкую талию, Рико сжал Даниэллу в объятиях, не давая сдвинуться с места, и начал вбиваться в неё, заставляя коротко вскрикивать. Она прижалась к его груди, жарко дыша на ухо, задрожала всем телом, вжимаясь в него, и Рико протяжно застонал, чувствуя, как сокращаются её мышцы.
Переведя дух, он ткнулся лбом в её лоб, поцеловал в приоткрытые губы и сипло проговорил:
— Это было самое потрясающее «здравствуй» в моей жизни.
Даниэлла беззвучно хмыкнула и прихватила губами его губу, слегка оттягивая. Это было именно то, что ей нужно — никаких мыслей и сомнений, только инстинкты, не оставляющие места для самокопания. Рико охотно откликнулся, неспешно касаясь её языка своим, расслабленно целуя, поглаживая влажную спину, но вскоре остановился, с сожалением выпуская их кольца своих рук.
— Пойдём в душ. — Он ссадил её на пол и поднялся следом, протягивая руку. Даниэлла не хотела разговаривать, и это тревожило, но так же Рико понимал, что пытаться вытянуть, что именно произошло, сейчас не получится, надо просто дать ей время. Поэтому в душе молчал, протягивая губку или забирая гель, не произнёс ни слова, когда Даниэлла, смыв пену, вышла, только проследил взглядом, пока она, обернувшись в полотенце, направилась в комнату. Её поведение вызывало дискомфорт, пугая тем сильнее, что он понятия не имел, чем именно оно вызвано. Если бы она догадалась обо всём, навряд ли его ждала бы подобная встреча. Значит, дело в другом, но в чём?
Когда Рико вышел из душа, Даниэлла успела поставить на стол сырную тарелку и теперь открывала вино. Молча отобрав у неё бутылку, Рико вытащил пробку и, дождавшись, когда Даниэлла сядет, наполнил бокалы. Она рассеянно взяла свой, покрутила его в руках — рубиновая жидкость поймала блики света, отразилась на тонком запястье. Тихо вздохнув, Рико серьёзно посмотрел на неё и спросил:
— Может, теперь расскажешь, что случилось?
— Это так заметно? — нервно улыбнулась Даниэлла, глядя поверх его плеча в окно. Дождь усилился и теперь тихо шелестел по стеклу, смазывая свет уличных фонарей.
— Я почти не знаю тебя, Дани, но поверь, когда девушка звонит и просит приехать, а потом набрасывается с порога, хотя вы расстались несколько часов назад, значит, что-то произошло. Хотелось бы верить, что так ты хотела показать, как соскучилась, но я реалист. Так что случилось?
— Тебе бы точно следователем работать, — усмехнулась Даниэлла, делая глоток. — С причинно-следственными связями у тебя всё в порядке.
Рико не стал отвечать, просто молчал и смотрел, как она собирается с мыслями, кусая губу, и в сердце снова шевельнулась тревога.
— Меня отзывают обратно, — наконец сказала она, впиваясь в него глазами, ища хоть какую-то реакцию на её слова.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Понятно, — сухо кивнул Рико, хотя сердце тут же болезненно сжалось. — Но… — осторожно начал он, — это когда-нибудь должно было наступить. Ты завершила работу?
— Нет, — досадливо поморщилась Даниэлла. — В том и дело, что нет. Но моё начальство больше не видит смысла в том, чтобы я продолжала заниматься делом.
— Делом? — небрежно уточнил Рико. — Я думал, ты приехала, чтобы заниматься документацией.
— Я тебя обманула. — Она пожала плечами и в два глотка осушила бокал. — Я следователь, Рико.
28. Обнажившиеся чувства
Новый взгляд, пристальный, словно выжигающий дыру в душе, расшевелил раскаяние, которого, Рико знал это совершенно точно, он чувствовать не должен был.
— Тебя это пугает? — неверно истолковала она его молчание.
— Нет, — спокойно ответил он. — А должно?
— Не знаю. — Даниэлла горько улыбнулась. — Обычно мужчины боятся женщин, работающих в полиции. Знаешь, — она взмахнула пустым бокалом, — тех, кто не перекладывает бумажки с места на место, а занимается настоящими делами.
— Если тебя это беспокоит, то знай — мне всё равно, чем ты занимаешься. — Рико осторожно забрал у неё бокал и потянулся за бутылкой. — Так значит, тебе сказали возвращаться, потому что?..
— Дело, которым я занималась, зашло в тупик. Начальство считает, что пора закрывать его и возвращаться.
— Но ты так не думаешь? — тихо продолжил за неё Рико.
— Нет, — отрезала Даниэлла и потянулась за пачкой с сигаретами. Прикурив, она глубоко затянулась, выпустила в воздух сизую струю дыма и только тогда продолжила: — Я считаю, что могу раскрыть его. Понимаешь, чувствую, что на верном пути!
Рико похолодел, пристально глядя на неё, думая, что именно ей удалось узнать. Быстрый взгляд на ноутбук — он лежал нетронутый со вчерашнего вечера, значит, Даниэлла ещё не знает, что всем данным пришёл конец. Но что, если расслабляться рано? И что будет, если она поймёт, кого искала всё это время? В животе тоскливо заныло, словно кто-то засунул руку прямо во внутренности и теперь проворачивает их медленно и безжалостно.
— Ты решила остаться? — спросил он, надеясь, что голос звучит ровно.
— Да. — Даниэлла тряхнула головой и снова затянулась. — Сказала, что беру отпуск, так что теперь официально отстранена. Понимаешь, — она поморщилась, — им плевать на раскрываемость. Плевать на то, что преступники останутся безнаказанными. Всё, что волнует тех, кто сидит там, — Даниэлла подняла глаза наверх, — заводить как можно больше полезных знакомств, оказывая друг другу ничего не значащие услуги.
— А если у тебя не получится?
— У меня получится, — высокомерно ответила Даниэлла, и от её тона по спине Рико побежали мурашки. — А если нет, — добавила она обычным голосом, — я хотя бы буду уверена, что сделала всё от меня возможное. Знаешь… Меня даже не столько задел приказ закрывать дело, сколько то, что им действительно плевать на то, что происходит. То есть… Эта шайка может годами колесить по Италии, воровать и жить в своё удовольствие, а полиция так и будет разводить руками, не пытаясь поймать. Я жила в другом мире, каком-то… Идеальном, что ли. — Она криво улыбнулась, черты лица смягчились, даже глаза загорелись мечтательным светом. — Быть следователем для меня всегда значило — избавлять мир от преступности. Делать его чище. Лучше. Наивно, правда?
— Нет. — Рико мягко улыбнулся. — Просто не думал, что ты такая идеалистка.
— Такая идиотка, ты хотел сказать, — фыркнула Даниэлла, туша окурок в пепельнице. — В любом случае, все заблуждения имеют свойство рассеиваться. Просто сейчас я чувствую себя… — она пошевелила пальцами в воздухе, подбирая нужное слово, — брошенной. Как будто стою посреди пустой комнаты с множеством дверей и не знаю, куда идти дальше. И надо ли вообще куда-то идти.
— Так может, тебе действительно стоит закрыть это дело? — осторожно спросил Рико. — Остаться здесь на несколько дней. Всё обдумать.
