наблюдатели пытались советами переломить ход дел, некоторые даже самолично участвовали в боях, но ничего централизованного вроде не было. Хотя, если начинание возникло на государственном уровне, все могло быть очень секретно – с бриттами открыто враждовать никто не решался, или, что скорее всего, на уровне отсебятины, ни к чему не приведшей. Комитеты, комитеты… Мне хотя бы на пару неделек сорвать наступление англов, а там хоть трава не расти.
– Люди, которым небезразлична эта война, – с улыбкой ответил подполковник.
– Очень определенно.
– Вы готовы сегодня вечером встретиться с нами? – конкретизировал предложение Максимов.
– Вечером мой отряд предотвращает нападение на Государственный банк Республики, – сурово отрезал я и добавил, разглядев дикое недоумение в глазах подполковника: – Приглашаю понаблюдать.
– Гм… – после некоторой паузы произнес Максимов, – я не против.
– Кстати, – вспомнил я про Софью, – что с…
– Она уехала, – с улыбкой сообщил подполковник. – Очень далеко, откуда уже не вернется. Думаю, вам не стоит больше о ней вспоминать.
Даже так? И как это понимать? Отправили на тот свет? Впрочем, мне все равно.
Я еще немного поговорил, после чего начальство с нами отобедало и благополучно отбыло, оставив меня ломать голову над обеспечением патрулирования и постов. Благо все это дело предполагалось устроить в согласовании с комендантом Баумгартнером, так что, надеюсь, с ним я полажу. Хотелось бы, во всяком случае.
В шестнадцать часов примчался Стромберг и доложил, что посыльный благополучно передал послание. Банда, в составе двадцати человек, обязалась прибыть в Дорпс Крааль – заброшенную ферму в западном предместье города, к девяти часам вечера.
Ну что же, еще одна победоносная операция совсем нам не помешает, к тому же, со слов Стромберга и бедолаги Андерсена, выходило, что эти разбойнички неплохо вооружены и обеспечены – поживились с республиканских складов, войдя в сговор с каким-то чинушей. Впрочем, почему «каким-то» – уже на карандаше красавец: Андерсен, вымаливая свою жизнь, сдал все и всех, с потрохами. Но я лично его убивать не стану – обещание давал; это сделает Стромберг. Сам вызвался.
Как победить банду, вопрос не стоял – нас намного больше, а вот подобраться к ним незамеченными и перекрыть возможные пути отхода – задачей оказалось весьма нелегкой. Я немного подумал над картой и разделил отряд на две части. Шнитке с тридцатью волонтерами и при «картечнице» зайдут со стороны буша, перекрыв дорогу к отступлению, а я с Наумычем, Ла Маршем и остальными пройду по пригородам и ударю с другой стороны. Вроде все просто, но есть один щекотливый момент. При разбойничках около ста килограмм динамита. Если что – мало никому не покажется. Но это дело такое. На месте разберемся. Эх, были бы при мне с десяток моих прежних сослуживцев – взяли бы супостатов без шума и пыли. Да и вообще, не исключаю… Ладно, мечты мечтами, а дело делать надо.
Провел общий инструктаж с личным составом, потом поговорил с капралами. Перспектива небольшой победоносной войны несказанно всех воодушевила. Надо же, люди как люди, а воинственные – как бойцовые петушки. Но воинственность – это как раз хорошо. Правда, в гомеопатических дозах. Да-а… сильно европейцы изменились к двадцать первому веку. Да и хрен с ними, толерантными. Как ни крути, мне до той современности не дожить.
Вернулся Максимов, и мы выступили. Уже темнело, так что добраться до кривого оврага в полукилометре от фермы удалось незамеченными. Никем не замеченными – буры ночью предпочитают сидеть дома.
– Спешиваемся, лошадей оставляем здесь. Рулле, Карл, остаетесь при них. Остальным рассыпаться в цепь, интервал пять метров, направление – здание фермы. Увижу, кто закурит – глаз на задницу натяну. Быть готовыми по команде продолжить движение ползком. Огонь – тоже строго по моей команде.
– А как это: глаз на задницу? – озадаченно поинтересовался Феликс Груббер, веселый толстячок-эльзасец. – Может, наоборот?
– А ты закури – сразу узнаешь. Все, рот закрыл! В движении ориентироваться на меня, вперед не забегать. Пошли.
– А как вы узнали, что банда собирается грабить банк? – осторожно поинтересовался Максимов. Он отсиживаться в стороне не собирался и, взяв на изготовку карабин, стал в цепь рядом со мной.
– Случайно.
– Все-то у вас случайно, – посетовал подполковник.
– Я и сам здесь случайный, – буркнул я тихонечко.
Первые четыре сотни метров прошли в хорошем темпе, затем я дал команду залечь и, поднявшись на пригорок, внимательно рассмотрел ферму в бинокль – луна достаточно хорошо освещала местность.
Ферма как ферма. Большой двухэтажный дом с пустыми проемами окон и дверей. Хозпостройки, загоны и прочая дребедень.
– Вон фура с динамитом, левей сарая. Наумыч, глянь. – Я передал Степе бинокль. – Как думаешь?
Наумыч глянул, подозрительно покосился на Максимова и буркнул:
– А чего тут глядеть. Часовой вона всего один – лохмандей, сиськи трет. Навроде рядом больше никого нет – остальные в доме. Лошаденок архаровцы не выпрягли, увести – и всех делов. Я сделаю.
– Сделай, я тебя прикрою. Ла Марш, начинайте окружать ферму.
Снял кожаный обвес с кобуры маузера и присоединил ее к пистолету. Все хорошо, но глушителя очень не хватает. Но этот вопрос я попробую решить в мастерских. Надо будет – сам стану к станку и выточу. Из чего обтюраторы сделать, я уже придумал. А если получится найти прибор для снаряжения патронов, то и за патронами УС дело не станет. Впрочем, я их и без прибора сооружу.
Оставив карабин, Степа исчез в темноте. Я в который раз подивился, как парень ловко и умело движется – хоть сразу его в диверсы забирай. Из пластунов, что ли? Я имею в виду не пеших казаков под тем же названием, а настоящих пластунов – разведчиков. Может быть, но узнать точнее пока не получается: начинаешь задавать вопросы – Наумыч сразу замыкается. Темная история, однако. Может, расказаченный? Это что же такое надо было натворить? Так просто казачьего звания не лишали – можно было даже на каторгу сходить, а потом опять в строй. Но это пока не главное. Пока…
Я быстренько переполз на холм в двадцати пяти метрах от дома. Внутри голубчики – огоньки самокруток в проемах окон мелькают. А часовой…
Твою же дивизию! Был часовой – и нету. Степа возник у него за спиной и совершенно бесшумно снял – перехватил горло своей камой и утащил за угол. Мастер, однако, хотя я бы сделал немного не так.
Лошади у коновязи стали всхрапывать – заволновались, но сразу успокоились. Огоньки самокруток остались на месте, бандиты не обратили на шум никакого внимания.
Наумыч на миг приник к гриве головной лошадки в упряжке и через мгновение фургон, тихо поскрипывая всеми своими составными частями, двинулся с места. И почти сразу в проеме окна возникла темная фигура.
Я поймал силуэт в прицел, надавил на спуск пистолета и заорал:
– Огонь!!!
Фигура, сложившись пополам, исчезла из проема, а вслед за моим выстрелом сразу же грянул винтовочный залп. Потом еще один и еще.
Я скосил глаза на фургон с динамитом.
– Вот красавец! – Увидел, как Наумыч вскочил на одну из лошадок в упряжке и фургон уже вовсю несся подальше от фермы, еще немного, все, скрылся за деревьями, теперь не достанут.
Пара разбойников пыталась добежать до своих лошадей, но не преуспели и застыли неподвижными тушками около коновязи. Волонтеры вошли в раж и теперь палили из своих винтовок, как из пулеметов, вразнобой, заглушая вопли Ла Марша, пытающегося навести порядок. В ответ никто не стрелял. Тогда будя, хватит уже.
– Прекратить огонь, мать вашу!!! Глаз на задницу натяну! – заорал я дурным голосом и с удовлетворением заметил, что пальба почти сразу стихла.
– Что теперь? – полюбопытствовал Максимов, пристроившийся рядом со мной. Надо сказать, стрелял подполковник спокойно, тщательно прицеливаясь. Хотя кого там выцеливать – все, наверное, давно на полу валяются и боятся даже голову поднять.
Я ему не ответил и крикнул в сторону дома:
– Как там тебя… Джонсон? Сдавайтесь, мать вашу! Иначе подпалим
