Он серьезно? Так похоже, что среди нас есть кто-то, кто будет заниматься такой…
— Алабайя Шесто-ой! — задорно прокричали сбоку от меня. Джесси… за что ты так с моей психикой? Судя по ошарашенному взгляду Мирабель, она была солидарна со мной. — Ха-ха! Видели бы вы свои лица, — шепотом закончила девушка. Фух! Я уж подумал…
— Ве-ерно! Итак, ваше испытание… барабанная дробь… — откуда-то и правда зазвучала барабанная дробь, нагнетая театральную паузу. — Песни!
— Ч-чего? — какие еще песни? Мне что, петь придется? Т-только не это…
— У каждого из вас одна попытка! Песню выбираете сами, — как ни в чем не бывало, продолжил… Алабайя. — Если хотя бы одно выступление мне понравиться — вы прошли! Ты первый, хмурый паренек! — ткнул в меня пальцем этот фрик, и в очередной раз оглушил нас звуковой волной его крика.
Посчитав свой долг исполненным, мужик в пуховике опустился в пляжное кресло, сгустившееся из воздуха. В его руках возник бокал с какой-то жидкостью, вырвиглазно синего цвета. Он всем своим видом демонстрировал, что готов получать удовольствие от концерта.
Я хотел было возмутиться, но все-таки промолчал. А то вдруг этот тип обидится и будет предвзято оценивать нас. Или вообще поменяет испытание на какое-нибудь сражение, а у нас на троих маны чуть больше нуля. Но… черт! Песни? Я не умею петь! Эх, вся надежда на девчонок… У Джесси так точно голос очень красивый. Правда… петь она всегда отказывалась…
— Эй-эй! Не тяни! — раздался очередной оглушительный крик нашего «экзаменатора». Причем, похоже, микрофон у него был чисто для антуража, ибо сейчас его голос и без него заставлял звенеть мои барабанные перепонки. — Публика ждет! — и словно в подтверждение его слов, из ниоткуда донесся шум толпы.
Эх, ладно. Я мало песен знаю наизусть, так что и выбор у меня невелик. Может эту? Но там вокал нужен сильный… Хотя по сравнению с моим, любой вокал — сильный. А ведь еще и «а капеллой» (без музыки) петь придется… Арг-х! Все, хватит! Я так никогда не начну.
Только я принял решение, как из пустоты окружающего пространства заиграла музыка. Причем, именно под ту песню, что я решил петь. Ого, какой сервис! Ну, значит, «а капелла» — отменяется, хоть что-то хорошее. Так, а где там начинать петь? Здесь?
Заст… кхм.
Не-не, чуть позже. Вот тут!
Застыв на ветру
У синего льда,
Я скоро умру —
Уйду навсегда-А-а-абхгл.
Мой дребезжащий голос не выдержал повышенной и протяжной ноты, превратившись в какое-то невнятное хрипение.
Я верил тебе,
А сейчас я верю судьбе.
Свет погас, ведь солнце зашло
Для меня навсегда-а…а-а…а…
Навсегда… блин… а-А-а-А-а
Ы-ы-ы… Как же дыхания не хватает… А вместо мелодичности в голосе, получается звук заглохшей бензопилы.
Я сам погубил —
Уже не вернуть.
Тебя не хранил,
И проклят мой пу-у-у… «БАХ»… Ауч!
(«Всадник из льда», группа Эпидемия)
— Невыносимо! Ноль! Ноль баллов! Все мимо! — экспрессивно орал мужик с дредами, пока я пытался остановить носовое кровотечение, вызванное прилетевшим мне в лицо микрофоном. Пф! Да что он понимает! Я можно сказать душу вложил, а он «ноль баллов». Критиковать все могут, сам бы спел для начала. Мой мысленный спич прервал сам источник моих возмущений. — Дальше — хвостатая! Давай-давай! — он замахал руками, подгоняя Мирабель.
Девушка стояла как пыльным мешком ударенная. Она явно не понимала, почему вообще находится в такой ситуации. Впрочем, приняла реальность она куда быстрее меня. Заиграла спокойная музыка, показывая, что песня выбрана.
О… … …а… …и… ….и…
… а… …е…. … …и…
… у…. … …и. …. о…
И … о… …е… …и… … ….
Тихо. Как же это было тихо. Я не мог разобрать ни единого слова, хотя, что неожиданно, Мира действительно старалась петь. Возможно, это даже было красиво, но… тихо.
— А-А-А-А! Хвати-ит! — звуковая волна, исходящая от Алабайи, была настолько мощной, что повалила на землю и меня, и моих спутниц. Этот звук вкручивался прямо в мозг, игнорируя плотно прижатые к ушам ладони. — Слишком ТИ-И-И-ХО-О!!! — еще более мощный крик обрушился на нас. — Ноль баллов! Вы же вообще не стараетесь!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мы что должны быть профессиональными певцами? — возмутился я… наверное. Своих слов я не слышал, звон в ушах забивал все.
— Вы должны стараться! Стараться! Слышишь?! — кха! Да уж, как раз тебя-то я точно слышу. — Все! Последний шанс! Рыжая девчонка — твой выход!
Цвет лица Джесси посекундно менялся от красного до белого и обратно, когда она умоляющим взглядом посмотрела на меня. Но я был непреклонен.
— Джесс. Вся надежда на тебя, — с серьезным видом сказал я. Стоящая рядом Мира энергично покивала. — Зажигай! — закончил я, показывая девушке большой палец.
Шокированная таким предательством Джессика, лишь тяжело вздохнула. Через несколько мгновений она, наконец, приняла какое-то решение, а вокруг вновь заиграла музыка. Поджатые губки, и решительный взгляд явно демонстрировали готовность Джесс к великим свершениям. Я уже облегченно выдохнул, но… Музыкальное вступление было довольно длительным. Уже через десяток секунд девушка начала нервно покусывать губы. Решительность медленно, но верно уходила из взгляда. Так что…
Я х-хочу, чт-тоб эт-то б-был с-сон
Н-но, по-м-моему, я н-не с-сплю
Я б-болею тоб-бой, я д-дышу…
«БУМ»
Мне в лицо прилетел второй микрофон, за мгновение до этого материализовавшийся в руках Алабайи. Его правый глаз дергался, а в глазах читалось концентрированное неверие. Отрицание ситуации.
— Хватит! — душевное равновесие фрика, похоже, было серьезно подорвано песенными талантами нашей группы. — Да как так то? Они издеваются надо мной? Хы-ы-ы… — моему удивлению не было предела, ведь мужик впервые с начала испытания говорил тихо. Бедняга… Похоже мы сильно его довели.
— И что тепе…
— Испытание завершено… — тихо, с потерянным выражением лица, пробормотал организатор испытания. Что? В смысле завершено? Мы провалились?
Внимание! Пройдено испытание третьего этажа. Вы и Ваша группа будете перенесены на четвертый этаж через 5…4…3…2…1…
Пройдено?! Это вообще как? Мы же…
— Уходите отсюда… — он махнул рукой в нашу сторону, сияние перехода вновь ослепило меня, и последнее что я услышал было: «Ну почему именно этот этаж? Идиотские правила…»
***
Сущность спала и, одновременно, бодрствовала. Для человека подобное состояние было бы невозможным, но для сущности было естественным состоянием. С точки зрения человека, она и вовсе не считалась бы разумной. Однако, с точки зрения сущности, любой человек был бы чем-то вроде микроба. Столь же… незначителен. Сравнивать человека и сущность бессмысленно. Слишком разные, неспособные осознать мышление друг друга… Впрочем, это было не важно, ведь встреча человека и сущности была попросту невозможной.
Она была стара. Очень стара. Ее создали одновременно с Башней, а ее единственной задачей было наблюдение за испытаниями. Она не могла напрямую влиять на них, лишь наказывать, если происходило нарушение правил. Как известных, так и негласных правил Башни.
Сущность не осознавала понятие времени. Ее существование десять тысяч лет назад и сейчас, ничем не отличались друг от друга. Отростки ее энергетического тела пронизывали всю Башню, преимущественно концентрируясь в зонах испытаний. Изредка, она пересекалась с другими созданными, теми, кто наблюдал за иными аспектами Башни, но взаимодействие с ними было бессмысленным, с точки зрения сущности. Важной считалась лишь цель ее существования.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Пусть сущность и не понимала концепции времени, она осознавала, что события, происходящие в Башне, происходят в разные моменты ее существования. Но, большая часть этих событий была неинтересна сущности. Какое отношение к ее цели имеет, к примеру, кто победил на конкурсе красоты, проходящем в этот момент, на тридцать четвертом этаже? Или, стремительными темпами, набирающая мощь группировка Черной Руки, плюющая на законы Башни? Для сущности оба этих факта были равнозначны. Пусть Рука и дальше набирает силу. Пусть ее лидеры хотят разрушить сами устои Башни. Ее не интересовало, чьей поддержкой смогла заручиться группировка, для преодоления запретов. Пока они не лезут к испытаниям, это не имеет отношения к сущности.
