воздаяния. Эти [последние] слова наиболее близки к истине, и ходжа Рашид в своей «Истории» считает сомнительными первые слова. Словом, у государя, покорителя мира Джучи-хана из сокрытий небытия на стоянку существования вступили четырнадцать сыновей, величественных, как Фаридун. У его пятого сына, Шейбан-хана, был благородный сын по имени Бахадур — бесценный жемчуг на пути смелости, на стезе храбрости. У него было два благословенных сына; второй сын, по имени Джучи-Бука, оставил четырех великих сыновей. От второго сына его, по имени Бадакул, остался один сын, очень храбрый, по имени Мунка-Тимур-хан. У него в раковине могущественности воспитывались шесть жемчужин счастья. У того, которого звали Илпак, засияли четыре звезды счастья в зодиаке творения. Один из них был Каанбай. У него был счастливый сын, славный сын по имени Махмуд-ходжа-хан. У него был правдивый сын Сузандж-султан. У его сына Пулада остались два счастливых сына — Ибрахим и Арабшах. У Ибрахима из шкатулки счастья появились два перла, сверкающих, как звезды: один — Хизр-хан, другой — Даулат-шейх оглан. У Хизр-хана был сын по имени Бахтийар. От него осталось три сына: Алайка, Хамза, Махди. У Алайка-султана остался сын по имени Нурум. У него был сын по имени Джанибек. У Хамзы-султана было шесть сыновей, [в том числе] Матлаб, Нур-Мухаммад-султан. Мать их — Тугай-бика Мангышлаки. Разъяснение этого обстоятельства следующее. Однажды счастливый хакан-мученик Мухаммад Шейбани-хан с огромным войском отправился походом на Хорезм и окружил его крепость. Байрак бахадур, который был одним из приближенных Хамзы-султана и единственным в своем роде в проявлении храбрости, смелости, однажды во время битвы отражал нападения одного человека, чрезвычайно ловкого. В кровопролитии и сражении [тот проявлял чудеса]. Мисра: Он был как тюрк, не знающий страха перед очами красавиц. * Когда после долгого боя, бесчисленных стычек [его] схватили когтями могущества и заключили в оковы пленения, то выяснилось, что это женщина, а не мужчина. Ввиду крайнего удивления бахадур привел ее к своему султану и передал один за другим рассказы о ее храбрости и смелости. Хамза-султан из-за [ее] исключительной храбрости, безмерной отваги ввел ее в сферу [своего] обладания и взял себе, /
27б/ из-за сильной любви, исключительной привязанности он женился на ней.
Другие [сыновья Хамзы-султана]: Бурундук-султан, Хисари-султан, Тимур-хан. Их мать — Латифа-Султан-бегим, дочь Хасан-бека Чагатаи, который был из числа почетных эмиров могущественного султана Махмуд-мирзы ибн Мирзы султана Абу Са'ида — султана-мученика, да освятится могила его!
У Бурундук-султана было шесть сыновей. Первый — султан Шукр Али. Мать его — Бика-Султан-ханим, дочь Махди-султана. Второй — храбрый султан Шах-Мухаммад-султан. Мать его была из рода Чагатая.
Еще Хашим-султан. Мать его — Раби'а-Султан-ханим, дочь его высочества Дуст-Мухаммад-султана, дяди его величества могущественного [Абдулла-хана].
Еще Дуст-Мухаммад-султан и Факир-султан. Мать их была из [племени] мангыт.
Еще Амин-султан. Мать его — Таййиба-султаним, дочь Бубай-султана.
Еще шестой сын Хамзы-султана — Али Мухаммад-султан. Мать его — Ханзада-ханим, дочь мангытского мирзы.
Другой — Махди-султан. У него было два сына — Турсун Мухаммад-султан и Адил-султан. Мать их была дочерью одного из мангытских эмиров.
Рассказ о событиях, [происходивших] при Абу-л-Хайр-хане и описание его жизненных обстоятельств
У Даулат-шейх оглана был один сын — покоритель мира Абу-л-Хайр-хан. После мученической смерти Ходжи Мухаммад-хана ему была передана власть над Дашт-и Кипчаком до пределов Туркестана и Сыгнака. Он был славный государь, обладающий войском, многочисленным, как звезды. На небе величия ясно и ярко отразились признаки счастья и блаженства [его]; лучи счастья и могущества сверкали в его делах, при разных случаях его жизненных обстоятельств.
Руба'и
Когда [весть] о его могуществе вознеслась над горизонтом,
Прах с его ног небо приложило к зрачкам,
Он такой хан, что его [походная] палатка на колесах
Все время притязала [быть равной] по высоте небесному своду.
Короче говоря, в ранней молодости, когда ему было не более двадцати лет, благодаря силе счастья, исключительному величию и славе он вырвал Хорезмийский вилайет из рук мирзы Шахруха, одного из правовернейших сыновей государя, место которого в раю, полюса мира и веры эмира Тимура Гургана, да сделает Аллах лучезарным их блеск! Радостный, веселый, он находился на ханском троне, на престоле миродержавия. [Преданный] истинной вере (исламу), по исключительной набожности с глубокой искренностью он относился к улемам, муфтиям[298], отшельникам и благочестивым и считал величайшим счастьем, высочайшим блаженством превозносить эту высокую категорию людей.
В то время, когда он изволил наезжать в Хорезмийский вилайет, он иногда посещал могилу его святейшества, чье превосходство благословенно, /28а/ примера улемам [всего] мира, доказательства [величия] Аллаха для народа, средоточия лучей знаний и мудрости, лучшей части истин улемов и мудрецов, путеводителя мудрых и лучших людей, удостоенного чести проникнуть в обитель Аллаха, его святейшества маулана Хусайна Хорезми[299], да освятит Аллах тайну его! У чудодейственного духа его он просил поддержки для [осуществления своих] высоких помыслов. Его величество [Абу-л-Хайр-хан], изучив его достоинства и родословную, отметил его достойными дарами, всякого рода милостями. Он (Хусайн Хорезми) по-тюркски, в ясной форме написал комментарий к «Касида-йи Бурда»[300] и предисловие к нему украсил именем его величества августейшего [Абу-л-Хайр-хана]. В похвалу его величеству он написал по-тюркски еще несколько бейтов в виде месневи. Эти благословенные бейты следующие.
Месневи
Он — из рода Шейбана, из потомков Чингиз-хана,
Он с ранних лет был великим среди великих людей,
Он — услада для сердец, радость для души,
Он — свеча в келье счастья для ночной молитвы.
В дни своей власти, увеличивающейся с каждым днем, он оживил и придал блеск базару веры и законов, делам шариата и народа. Рукой помощи он очистил цветник страны от колючек мятежей. В дни своей власти, в пору величия полировкой правосудия он удалил пыль притеснения и тирании, ржавчину несправедливости с зеркала справедливости. Зефир милосердия, сильный ветер его милости начал веять с места дуновения царской помощи. До обитателей мира донеслось дуновение его правосудия, веяние его справедливости. Весть о его справедливых и похвальных делах, слава о его достойных качествах — набожности, милосердии — дошли до слуха людей [разных] племен, до обитателей благоустроенной части мира.
Кыт'а
Будь справедливым, ибо в день Страшного суда под солнцем
Бог осенит тенью справедливого государя,
Как только честь твоя достигнет высшей ступени, тотчас же земля
Все, что имеет в себе справедливого, выбросит наверх.
Опрокинув знамя притеснения, заставив забыть коранический стих о
