любая задержка может обернуться катастрофой. А обоз из столицы придет еще не скоро.
— Здесь есть дичь, — сказал я. — Не так много, как хотелось бы, но люди барона Риса — хорошие охотники.
— Местные аристократы взвоют, — возразил капитан Кронер.
— Пусть тогда снабжают нас продовольствием, если не хотят сами сражаться за свою землю, — излишне пафосно произнес виконт де Леваль. — Барон, у вас есть мое разрешение охотиться.
Рис лишь молча кивнул.
— Что еще? — обвел всех взглядом виконт.
— Предлагаю отправить вперед отряд разведчиков, — сказал я.
— Но мы и так всегда это делаем, — удивился Кронер.
— Я сейчас говорю не о передовых отрядах, которые двигаются, опережая войско на несколько часов, — возразил я. — Мне интересно знать, что сейчас происходит в окрестностях Гондервиля.
— Согласен, — тут же ответил виконт де Леваль. — Мне тоже интересно.
— У меня есть несколько подходящих для этого дела бойцов, — произнес барон Рис после моего легкого кивка.
— Отлично, — потер руки виконт. Он явно был рад, как проходит его первый военный совет, в котором он участвовал в качестве главнокомандующего. — Займитесь этим, барон.
Сказав это, Пьер де Леваль обвел нас многозначительным взглядом и торжественно произнес:
— Полагаю, господа, мы уже здесь засиделись. Даю вам завтрашний день на сборы и выступаем.
Эрувиль. Дворец герцога де Бофремона.
Герцог де Бофремон стоял на балконе и с высоты второго этажа наблюдал за суетой во внутреннем дворе своего дворца. Последние дни герцог был мрачен и вспыльчив. Всему виной новость об отступлении аталийских легионов. Герцог оказался не готов к такому повороту событий, а вот его противник, герцог де Гонди, напротив — словно ждал этих новостей. Правитель юга развил кипучую деятельность вокруг этого события. Бофремон чувствовал, что Роберт де Гонди постепенно перехватывает инициативу из его рук. Поглоти его бездна! Как же сложно конкурировать с тем, кто буквально купается в золоте!
От невеселых дум герцога отвлекли негромкие шаги за спиной. Так всегда ходил его лакей. Чувствует, гаденыш хитрый, что хозяин не в духе.
— Что там еще⁈ — рыкнул герцог. — Ты отвлек меня от важных мыслей!
— К вам посетитель, ваша светлость, — ровным голосом произнес лакей, прекрасно знавший, что его хозяин не любит, когда прислуга мямлит или заикается.
— Я же сказал, что никого не принимаю! — рыкнул в ответ герцог и хлопнул ладонью по перилам.
— Он был настойчив, — не отступал лакей и добавил: — Его сиятельство граф де Грамон желает сообщить вам что-то очень важное.
— Ах вот оно что, — недобро ухмыльнулся герцог. — Как хвост прищемили, так сразу и прибежал. Нет уж, пусть убирается.
— Слушаюсь, ваша светлость, — поклонился лакей и уже было развернулся, чтобы выйти.
Но герцог негромко произнес:
— Хотя, знаешь… Это будет даже забавно… Зови его сюда и подай бренди.
— Слушаюсь, ваша светлость, — безэмоционально произнес лакей и исчез в дверном проеме.
Спустя некоторое время на пороге появился Генрих де Грамон и, учтиво поклонившись, произнес:
— Приветствую вас, ваша светлость. Прошу простить меня за неожиданный визит.
— Граф, я уж было подумал, что вы забыли обо мне, — хмыкнул герцог де Бофремон, указывая на принесенный лакеем напиток. — Ведь, насколько я знаю, вы нынче частый гость в доме де Гонди.
Генрих де Грамон сделал несколько торопливых шагов вперед и порывисто произнес:
— Ваша светлость, полагаю, возникло некое недопонимание… Не знаю, кто снабдил вас этой информацией, но я клянусь вам честью дворянина — это неправда!
Изречение о чести дворянина из уст уже знаменитого на всю столицу Анри-Креветки Бофремона позабавило, но он не подал вида.
— Ах вот как? — брови герцога взлетели вверх. — Значит, ваше участие в том бале-маскараде — это всего лишь слухи?
В следующую минуту герцог с удовольствием наблюдал покрывающуюся алыми пятнами физиономию графа.
— Нет, — выговорил он ровным голосом. — Это не слухи. Мы были там, потому как посчитали неуместным отказаться от приглашения. И это был мой единственный визит к герцогу де Гонди.
— Хм, — потер указательным пальцем свой подбородок Бофремон. — А вот я отказался. И ничего не произошло. По крайней мере, я не стал героем сатирических куплетов, которые до сих пор распевают во всех грязных забегаловках столицы.
Граф де Грамон был похож сейчас на раскаленный докрасна железный шар. Брызни на него воды — и пойдет шипящий на всю округу пар. Герцог мысленно похвалил себя за то, что решил дать аудиенцию этому болвану. Ничто так не успокаивает, как унижение вот таких вот идиотов.
— Впрочем, — произнес он, — сейчас не об этом. Кажется, вы хотели сообщить мне что-то важное?
Генрих де Грамон довольно быстро, но явно с великим трудом справился с раздражением и слегка подрагивающим голосом произнес:
— Так и есть, ваша светлость. Я знаю о ваших затруднениях и могу вам помочь.
— Неожиданно, — искренне удивился герцог. — И с чем же, по вашему мнению, я испытываю затруднения? Мне даже любопытно.
— Вся столица взбудоражена новостями из Бергонии, — произнес Генрих, окончательно взяв себя в руки. Бофремон даже мысленно ему поаплодировал. — Наши войска во главе с маршалом де Клермоном перешли в наступление. Враг бежит.
— И как это связано со мной? — мрачнея лицом, холодно произнес Бофремон. — Я искренне рад за наших воинов. И желаю им скорой победы.
— Несомненно, — кивнул граф. — Но я полагаю, что вы, как истинный защитник нашего королевства и прославленный воитель, желали бы быть сейчас там, на острие атаки, сражаясь бок о бок с его высочеством принцем Филиппом! Вы обязательно выиграли бы это сражение! Ведь все знают, что ваши всадники — лучшие в Вестонии. Никто не может устоять против их слитного удара. Ох, а как бы замечательно смотрелся ваш триумфальный въезд в столицу. Как бы ликовал народ встречая принца-победителя, будущего короля Вестонии, а также его великого дядю.
Когда граф замолчал, повисла тишина, нарушаемая лишь криками людей герцога, доносившимися со стороны внутреннего двора. Генрих пристально смотрел в глаза Бофремона.
— То, что я собираю своих вассалов, чтобы выступить вместе с принцем Филиппом в поход, не является секретом, — холодно произнес герцог.
— Как и то, что вы не успеваете, — хмыкнул граф. —
