– Западло, – кивнул Козин. – Ты бы лучше мне адресок взрывника хорошего подкинул.
Брагин вздохнул. Петр Владиленович многого не понимал.
– Ты, Петя, видел, как Свирин работает?
– А что?
– Ну, укажу я тебе специалиста. Ну, установит он заряд на мэрскую машину. Все как полагается: с маскировкой, с электронным управлением… и Свирин эту чужеродную электронику при первой плановой проверке обнаружит!
И тогда Козин рассмеялся:
– Ты меня совсем за лоха держишь? А это ты видел?
Петр Владиленович сунул руку в карман и вытащил пульт автосигнализации – самый обычный.
– А где смеяться? – иронично поднял бровь Брагин. – Или ты думаешь, я пульта никогда не видел?
– Там внутри – точная копия с программы пульта господина мэра.
Брагин открыл рот.
– Откуда? Откуда это у тебя? – И тут же понял, что ответа не получит.
– Ну, что? – испытующе посмотрел на собеседника Козин.
– Ладно, – после недолгой заминки вздохнул Брагин, – но… в обмен на заяву. Ну, и говорить с человеком будешь сам. Мое дело – сторона.
Петр Владиленович усмехнулся:
– Вот это – другой разговор.
И ровно в этот момент Брагин вдруг подумал, что на самом деле ему на руку оба варианта возможных событий. Случись Лущенко взлететь на воздух, и кресло под Дорониным зашатается, а в отсутствие Знаменцева следующим кандидатом в генеральское кресло был он – Брагин. Ну, а случись Лущенко сесть, все вообще будет замечательно, ибо кресел будет… как рыбы в море.
Специалист
Насколько серьезен был Брагин, Петр Владиленович осознал, когда спустя два часа ему позвонили.
– Господин Козин?
– Да, – недовольно отозвался Петр Владиленович, – а вы кто?
– Мне сказали, вы ищете специалиста, – обронил незнакомец. – Я – специалист.
Козин тряхнул головой:
– Какой специалист? Я никого не искал…
– Извините, видимо, я ошибся номером…
– Подождите! – вскинулся Петр Владиленович. – Вы что – серьезно? Так быстро?!
Незнакомец хмыкнул:
– Мне сказали, надо срочно.
Петр Владиленович сглотнул:
– Где мы можем встретиться?
– Нигде.
– А как же… деньги? Задаток там…
– Никакого задатка. Вы оставляете деньги и пульт, я исполняю. В удобный лично мне момент. Без вариантов.
– А какие гарантии?
– Абсолютные. Разве вас подводили?
Козин задумался. Брагин был порою крайне неудобен, однако, в отличие от того же Роберта, заказ выполнял качественно и в срок.
«А если Лущенко все-таки посадят?»
– Ну, что? – напомнил о себе специалист.
– Подождите, я думаю.
«А если не посадят? Опять все сначала?»
– Хорошо.
Гости
Их обветренные лица выглядели скорбно: настолько угрюмые и усталые, что вполне готовы были позировать для картины «Бурлаки на Волге». Встречая таких людей на улице, мы либо сочувственно вздыхаем, либо, что бывает гораздо чаще, презрительно ворчим и, обходя стороной, клеймим их расхожей фразой «Понаехали тут!». Эти обветренные усатые дядьки нанимаются на самые тяжелые работы, готовы грузить, таскать, убирать, ремонтировать, копать – в общем, на все готовы. Но этим ранним утром они вовсе не собирались ничего копать или ремонтировать. Они еще с позднего вечера тайно забрались в закрытую стоянку и вот уже пять часов лежали под машиной и о чем-то вполголоса переругивались.
– Мыкола, ты ще робишь? Це ж нэ справедливо!
– Че, че?! Усе справедливо. Кто был бригадиром?
– Ну?!
– Не ну, а я був! Я був бригадиром! А ты був простой забойщик!
– И шо?!
– Шо, шо?! Я – начальник. Мне и доля больше.
– Ни-и-и-и! А хто скрав тою цебулю? А? Хто, я табе спрашиваю?
– Ну и шо?
– Шо-шо?! Я! Я скрав!
– Ну, ты! Ты! А я начальник! Голова!
– А я хто? Задница? Ты сам задница!
– Ерш твою двадцать! Ти ты не хочешь грошей?
– Как это не хочу?! Хочу! Ишо как хочу!
– А ежели хочешь, то молчи и помогай! На, цепляй этот шнур и батарейку давай сюды!
– Та я уже уставил батарейки и причепив той шнур. Чо ж табе ишо надо?
– Да ничего! Ставь сюды и иди отсель.
– А гроши?! Гони давай, а то знова мэне пидманешь!
– Да не гоношись ты! Получишь свою монету.
– Ни-и-и-и! Давай счас!
– От же упырь! На! На, подавись!
– Э-э-э, так не пойдет! Ты шо ж мэни дав?! Двести долларив? Гроши гони ишо!
– От же жидоба! Щоб ты подавился теми грошами!
– Ты не лайся як пес. Я тоби не холоп, я такий же, як ты, чуловек!
– Чуловек, чуловек! Поганый ты, Петро, чуловек, вот шо я тебе кажу. Усе?
– Усе! А зараз утекаем, Мыкола!
Они выползли из-под машины и ползком добрались до дальнего угла стоянки, где в вентиляционном окне была снята решетка и отверстие прикрыто тряпицей. Проскользнув наружу, они молча побежали прочь от паркинга.
Шанс
Если честно, опытный подрывник и штатный осведомитель нескольких спецслужб по кличке Безрукий менее всего желал ввязываться в это дело, ибо сомнительным оно было со всех сторон. Сомнительной была фигура заказанного: персоны такого масштаба всегда проходили по особым спискам и держались под особым контролем. Сомнительной была и фигура заказчика: Козин выглядел в этой истории «полезным дураком», провокатором, призванным отыграть свою роль и отправиться в пожизненное заключение.
Сомнительной была и роль Брагина. Безрукий прекрасно осознавал, что первым делом подполковник должен был поставить в известность о заказе ФСБ, однако органы молчали, и это могло означать, например, что убрать Игоря Петровича по каким-то причинам разрешено.
«И что затем станет со мной?» Ответа не было.
Однако сумма заказа – 250 000 американских долларов – была абсолютно реальной, а в условиях всеобщего молчания шанс, что Безрукому разрешено эти деньги заработать, был тоже реальным. И после двух часов напряженного размышления кем только не битый Безрукий решил заказ принять, но собственной головы не подставлять.
В следующие сутки он шаг за шагом сделал все, что был должен: взял с Козина деньги, передал рапорт о заказе, приобрел по чужому паспорту свежую SIM-карту, подобрал на скупке старый мобильный телефон и, за полчаса избавившись от корпуса, клавиатуры и дисплея, изготовил простейший дистанционный взрыватель. Стоило заказчику набрать нужный телефонный номер, и SIM-карта просыпалась, а телефонный аккумулятор выбрасывал искру, вполне достаточной для подрыва заряда температуры.
Тогда и настала очередь этих хохлов.
– Хозяин хочет получить за свою машину страховку, – объяснил им Безрукий, – и дает на все две штуки баксов: одну штуку я даю вам сразу, а вторую – когда взрывчатку поставите, точно там, где я сказал.
– А это не покушение? – засомневались гастарбайтеры. – Убийства точно не будет?
Безрукий с усмешкой продемонстрировал пульт для отключения сигнализации.
– Мне его лично хозяин дал.
А спустя пять часов ожидания, когда хохлы поставили взрывчатку на лишенную защиты машину и выбрались-таки из паркинга, мокрый от напряжения Безрукий понял, что с него хватит. Четверти миллиона хватало и на новые документы, и на то, чтобы прожить остаток дней на берегу теплого южного моря.
Хранитель тел
Начальник службы безопасности мэра Лущенко Иван Иванович Свирин служил своему шефу верой и правдой – так, как и привык это делать. На дальней пограничной заставе, в дозорах и караулах, в военном училище, на боевых дежурствах – везде Свирина помнили в первую очередь как человека долга. Потом была Ангола, Сирия, Афганистан, Буркина-Фасо, Сомали – собственно, память о Свирине хранили почти все актуальные в то время горячие точки.
В последние годы он помогал формировать бригады, отправляющиеся в другие горячие точки – уже на карте современной России, и пройти курс спецподготовки у Свирина считалось чем-то вроде посвящения или даже своеобразного предбоевого крещения. Его учеников было видно и в бою, и в мирной ситуации – все аккуратные, расчетливые и необыкновенно терпеливые.
Единственным неудачным проектом своего спецкурса Свирин считал нового начальника – мэра Игоря Петровича Лущенко. Более нетерпеливого, неусидчивого, негибкого политика и руководителя он, пожалуй, не встречал в своей жизни. Сам Свирин совершенно спокойно избавился бы от такого ученика или стажера, но вот проблема: Лущенко не был ни тем, ни другим, он был шефом. Нет, выбор у Свирина был: работать на Родину, на «контору» или на себя, но, поскольку он выбрал последнее, приходилось мириться.
Не складывались у Свирина и отношения с Аленой. Супруга мэра подозревала начальника службы безопасности в главном грехе всякого бизнеса – желании подзаработать. Поэтому любое предложение Свирина рассматривалось прежде всего как попытка «освоить» новые средства и «заработать» на их семье.
Ну а наивнее всего смотрелись ее попытки уличить Свирина в ошибках, коих попросту не было, или – что еще смешнее – вынести собственное экспертное заключение о степени опасности или безопасности.
