- Я уполномоченный нынешним владельцем этого клуба Куницыным Аркадием Николаевичем, требую предоставить мне всю документацию. Иначе я сам её возьму, - добавил я. - Но тогда с издержками для вас, уважаемый.
Генеральный директор вдруг выдвинул ящик стола и сунул туда руку. Я опередил; молниеносно выхватил свой пистолет, с глухим стуком бросив его на стол перед собой.
- Что ещё придумаешь? Ты учти... директор, что мое терпение может скоро лопнуть.
Генеральный директор был неглуп. Он набрал побольше воздуху в грудь, выпучил глаза, собрался было лопнуть... но передумал.
- Что вы хотите узнать? - довольно спокойно выдохнул он.
- Я уже сказал: документы. И не раздражай меня, директор. Мое терпение вот-вот лопнет. Оно и так на исходе.
- А как я могу быть уверен, что вы, действительно, представитель хозяина? Может быть вы вообще со стороны?
- Да какое тебе дело, директор? Будь я хоть сто раз со стороны, тебе-то что? Ты чего, не видишь, кто перед тобой? Не видишь пистолета? Выполняй, а потом жалуйся. Только учти, мое терпение на самом деле кончается. Нервы, понимаешь, истрепались. Я только что в вашем сортире отправил на небо троих хулиганов, так ты что, думаешь, что мне четвертого будет трудно к ним присоединить? Не зли меня, директор!
И вновь все происходящее - несмотря на привычку, ставшую уже почти натурой, несмотря на нынешние события - вмиг обернулось фарсом. И даже то, что большинство людей безоговорочно считают важнейшей вещью - тема жизни и смерти, - стала казаться глупой, а все мельтешенье вокруг - игрой в детском садике, оправдываемой весомостью конечных призов. Мысли уже знакомые, первый раз посетили они меня во время имитации растрела, который серьезно разыгрывали перед пленниками чечены. И это несоответствие: игра для одних и ожидание самого важного в жизни события - смерти! - для других, поразили тогда меня своей явной условностью; я подумал тогда, что кто-то забавляется над людьми, из безопасной ложи наблюдая цирк человеческого муравейника. Дьявол, олигархи ли, развязавшие войну?.. есть ли во всем этом смысл? О, тогда сиюминутный смысл быстро смыл глупые мысли, ненавязчиво тянувшие меня в могилу. А в последующие разы, к счастью, настигали они меня в минуты безопасные, вот такие, как сейчас...
Я справился с собой. Генеральный директор, с любопытством наблюдавший за метаморфозами внутреннего мира, ясно отражавшимися на лице странного посетителя, тоже это понял. И смирился вдруг.
- А мне что, больше всех надо? Все равно вас завтра либо вздернут, либо, если вы, действительно, тот, за кого себя выдаете, этот кабинет завтра перейдет под ваше крылышко.
Стукнула входаная дверь. Я, попридержав пистолет на столе, оглянулся. Двое моих ребят, недавно вынесшие Володю-телохранителя, вернулись. Один подошел прямо ко мне и, нагнувшись к уху, прошептал:
- Прибыли Свидригайлов с незнакомым майором. Говорят, московский. Он о вас спрашивал, может сюда явиться.
Я кивнул. Генеральный директор ждал, что приключится дальше.
- Где документы? - повернулся к нему я. - Я кажется ясно сказал?
Тот, уже совсем смирившись и, поэтому, даже повеселев, стал отпирать большой железный ящик за спиной - сейф. Стал бросать папки перед гостем.
- Все здесь. Могу и кассеты дать, все на компьютере продублировано.
- Давай. Я и то и то возьму. Дай какую-нибудь сумку.
- Может вам еще... - сказал и осекся, не договорив.
Я быстро нашел учредительные документы. Раскрыл Устав акционерного общества закрытого типа "Клуб "Белая чайка", зарегистрированного семь лет назад. Учредитель - Куницын Николай Олегович. Генеральный директор Архипов Геннадий Михайлович.
- Как тебя зовут? - спросил я.
- Меня? Петрухин Анатолий Сергеевич.
- Но здесь в документах генеральным директором числится другой. Некто Архипов Геннадий Михайлович.
- А-а! Когда это было!..
- А когда ты здесь появился?
- Я? Три месяца назад.
- Кто тебя назначил? - терпеливо допытывался я.
- Как кто? Хозяин.
- Где это указано? В учредительных документах...
- При чем тут учредительные документы? Их составляли при царе Горохе. Там где-то протокол за подписью Куницына: уволили, приняли... Старого уволили, меня назначили.
- Документы! - потребовал я и протянул руку.
- Послушайте! - вновь вспыхнул генеральный директор. - Может вам ключ от квартиры дать, где деньги лежат?
- Паспорт! - повторил я.
- Ну знаете, - в сердцах сказал генеральный директор и, нырнув в открытый сейф, извлек оттуда паспорт.
Я просмотрел документ. Действительно, Петрухин Анатолий Сергеевич.
- Так говоришь, протокол тоже здесь? Хорошо, посмотрим. Сумку или пакет! - повторил я.
Петрухин, ворча себе под нос, дал мне полиэтиленовый пакет, куда я и сложил документы. Ребята, раздув грудь от готовности исполнить любой мой приказ, стояли рядом. Я ухмыльнулся и сказал, оглядывая их.
- Пошли что-ли, бойцы?
И уже у двери повернулся к Петрухину.
- Завтра наведаюсь, продолжим разговор. И чтобы без штучек! Завтра-послезавтра будете сдавать мне дела, и я посмотрю, оставить вас здесь или нет. До завтра.
Закрывая за собой дверь, я слышал, как генеральный директор хватался за телефон. Кому-то звонил с докладом. Кому? Все равно узнаю.
На полпути вниз встретили гонца от Лехи и Севы, сообщившего, что подполковник Свидригайлов тих как обычно, а приехавший московский майор рвется видеть меня.
Давно не виделись.
Майор Вараскин развил бурную деятельность, распоряжаясь и людьми подполковника Свидригайлова, солидно, но и несколько потеряно топтавшегося в стороне. Майор Вараскин зло сощурил крупные обезьяньи морщины.
- А вы, Сергей Владимирович, ещё более шустры, чем я предполагал. Не успели мы с вами так хорошо и плотно пообщаться, а к вечеру вы уже троих на тот свет отправили. Придется опять с нами проехать.
- Нет, майор, не придется, - покачал я головой.
- Почему? - искренне удивился майор.
- А потому, уважаемый товарищ майор, что не вижу причин мне ехать с вами.
- Вы что, с ума сошли? Я вас задерживаю по подозрению в совершении преступления, - он повернулся к подполковнику Свидригайлову. - Товарищ подполковник! Распорядитесь задержать этого человека!
Бесцеремонность приезжего силовика заставила зазвенеть мои и так истонченные за сутки нервы.
- Майор! А не двинул бы ты отсюда... в Москву. Что ты лезешь, что ты суешься не в свои дела? Кто ты вообще такое? - злобно накинулся я на него. Повернулся к подполковнику Свидригайлову. - Владимир Владимирович! Вы документы этого варяга внимательно читали? У меня он вызывает подозрение.
Меня понесло и, закусив удила, я бешено рвался в бой. Огляделся. Случайных свидетелей было мало. Стояли в сторонке несколько человек рядом с выходом. Скорее всего служащие. Сверху по лестнице изредка спускались ничего не подозревающие клиенты. Некоторые при виде милиционеров торопливо бросали сигареты, видимо опасаясь попасться с марихуаной. Некоторые с веселой удалью лезли в самую гущу дабы узнать новости. А музыка продолжала звучать со всех сторон, никто не подумл снизить накал вечернего праздника. И то, кому какое дело до чьих-то смертей? Тем более, каких-то ублюдков, злобно ухмыльнулся я, скрипнув зубами от нового наплыва злобы. Вокруг человек десять-пятнадцать - стояли ребята Лёхи и качка Семы, которые, видя мой запал, сами были готовы ринуться в бой. Милицию, впрочем, никто и не собирался трогать. Ребята тоже были свои. Вон, Найденыш маячит, подойти не решается. А вот этот майор и три человека с ним...
- Сергей Владимирович! - примирительно выступил из внешнего круга подполковник Свидригайлов. - Не будем горячиться. Никто никого задерживать не собирается. Протокольчик составим, и все будет нормалёк.
Я слушал его нервно.
- Протокольчик хорошо. Протокол подпишу.
Он вновь, даже где-то удивляясь себе, резко повернулся к майору, ощутив новую волну злобы.
- А ты, майор, запомни! В чужой монастырь не лезь со своим уставом. Понял? - спросил я, нарочито и гнусаво смазывая последнее слово.
Майор, рассерженный, хотя и порядком удивленный, промолчал, сдержался. Вздохнул, видимо, успокаивая нервы, и спокойно сказал:
- Хорошо. Составим протокол, если понадобится, вызовем в Упрвление. Да, - повернулся к подполковнику Свидригайлову. - Как на счет подписки о невыезде?
Подполковник Свидригайлов даже поморщился - как все не кстати!
- Это ты, майор, по поводу меня? - снова взвился я. - А как на счет того, чтобы тебе сделать подписку о выезде? В Москве заждались, наверное. Сколько ты тут у нас? Сутки? Не многова-то ли?
Я заметил, что ребята вокруг ещё более сгрудились. Я подумал, что эта моя нервная истерика доставляет мне удовольствие. А ещё я подумал, что все неспроста. Что события последних дней здорово давили и давят на психику. Я, вроде бы, последние дни отдыхал, за неимением зацепок не занимаясь делом, этим засевшим где-то в городе резиденте, охотящимся за чужим имуществом и финансами, но все равно был в постоянном напряжении, которое, воспользовавшись предоставленной возможностью, так звонко выплеснулось. Тут надо, конечно, присовокупить и этих мертвых уже убийц, неожиданно попытавшихся поймать меня в туалете. И однако же, где-то в глубине души я чувствовал: дело сдвигается с мертвой точки, что-то произошло серьезное, такое, что дает надежду в ближайшее время все разрешить. И я сразу успокоился.
