И страшно.
Как ни крути, она прожила с Гришей всю свою жизнь, и какие бы их отношения не связывали, они были семьей. А терять члена семьи это действительно страшно.
Не отпуская мальчика, в ступоре, вышла в коридор, набирая скорую.
Что еще нужно делать в таких ситуациях, Вера не знала. Грудь давили глухие рыдания, но она старалась держаться, лишь не пугать Захара.
— Вер, там бабушке плохо, — Люда, красная, опухшая от слез зашла в комнату, привалившись к косяку, — Вызови скорую, я пойду пока валидол найду. Господи, да что же это…
События дня смешались в один сплошной мутный комок, Вера даже толком не помнила, как набрала номер Сахнова и попросила приехать. Только он приехал не один.
Когда тело Гриши забрали, а в квартире, насквозь пропахшей валерьянкой, толпились соседи, среди всей этой суматохи появился Артем, Вера тяжело вздохнула, качая на руках Захара. Он уверенно прошел в комнату, осматриваясь, а потом перевел взгляд на девушку.
— Привет, — Ваня появился следом, прикрывая за ними дверь ее комнаты.
— Привет.
У нее совершенно не было сил играть в эти гляделки и выяснять, зачем он приехал. Сейчас это было неважно. Важно было решить с похоронами, и она надеялась, что они ей помогут.
— Я хотела тебя попросить или спросить, возможно, ли получить место на Кунцевском кладбище? Там аллейка есть небольшая, за часовней, у нас там недалеко бабушкины родители похоронены…
— Я не так часто бываю на кладбищах, поэтому тебе придется ехать и показывать место, чтобы договориться сразу, но я думаю это не проблема…
- Ты хочешь в самой этой аллее или где-то рядом?
Артем все это время стоял напротив, привалившись к подоконнику, сложив руки на груди. Несмотря на все, девушка была ему благодарна, за то, что он все бросил и приехал ее поддержать.
— Смотря, сколько там места. Мне нужно не одно… С расчетом на будущее… Прости меня, Господи. Там очень красиво, — Вера посмотрела на Ваню, — Аллея вишневая. Там когда все зацветает…
— Не плачь, не плачь. Мы все решим, — мужчина погладил ее по спине и выдавил из себя улыбку.
— Спасибо, что… Приехали. Это так неожиданно для нас. Все было хорошо, все наладилось, мы так были рады… — Вера вытерла текущие сопли носовым платком и прижала к себе мальчика, — Очень тяжело. Не знаю, как бабушка, как Люда, теперь…
— Уже назвали причину? — Исаев недовольно клацнул зубами и нахмурился. Вера почувствовала себя так неправильно, вдруг. Она же знала, что Сахнов ему все расскажет, и ладно, если бы приехал кто-то один из них, а так получается, что они оба, как коршуны, тратя свое «драгоценное» время сидели и смотрели, как она наматывает сопли на кулак.
— Нет, сказали завтра приехать, только я не знаю куда. Блять, я вообще ничего не знаю, что и как делается в таких случаях…
— Так, ладно, — Артем сжал пальцами переносицу и выдохнул, — Вань, наберешь Саламату по поводу места? Пусть решает, напряжет там, кого надо, бабки — не проблема.
Когда Сахновы вышел из комнаты, Артем забрал спящего Захара из Вериных рук и переложил его на кровать, за спину, а сам присел рядом, предусмотрительно отогнув угол постели.
— Почему ты позвонила ему, а не мне?
— Потому что мы с тобой все уже решили. Артем, давай не будем сейчас ничего выяснять…
— Давно ты с ним спишь?
— Смотря, как давно эта идиотская мысль пришла тебе в голову, — Вера зашипела, поджимая губы.
— Не надо делать из меня оленя, — Артем повысил голос, но тут же замолчал, как только Захар заерзал на кровати, — Я не слепой и все это дерьмо прекрасно вижу…
— Ты не имеешь никакого права меня в чем-то упрекать, — Вера заплакала, подскакивая со своего места, — Ты вел себя все время, как сволочь, а теперь вдруг решил меня подозревать. Если бы тебе действительно было важно… Я позвонила ему, потому что знаю, что не получу взамен этих осуждающих взглядов, ни упреков, которыми ты постоянно меня кормил. Я позвонила ему, потому что знала, что он мне поможет, молча. Я позвонила ему, потому что не хочу больше связываться с тобой, я для себя все решила. Если я ушла, то я ушла, к тому же…
— Почему ты постоянно делаешь из себя жертву? — Артем возмущенно поднялся со своего места и подошел к Вере, — Что за постоянное желание, чтобы тебя жалели?
— Вот об этом я и говорю, — она шибанула его по плечу, отталкивая от себя, — Если ты приехал читать мне мораль, то катись к черту, правда. Сейчас не тот момент, чтобы учить меня жизни. Мне не до этого сейчас, — Вера шептала, захлебываясь собственными слезами, пока голос не охрип окончательно, — Перестань меня мучить, просто отпусти, я тебя прошу.
— Не могу. Не могу я тебя отпустить.
Мужчина подошел еще ближе, ловя ее руки, пока она пыталась отбиваться, и прижал ее к себе, прикладываясь щекой к макушке.
— Не получается у нас, ты же видишь.
— Ты еще не пробовала.
— Я тебя прошу… Я так устала от всего, не добивай меня…
В дверь постучали, и Вера замерла, чувствуя, как громко бьется сердце. Его.
В комнату вошла Люда, первым делом смотря на спящего сына, а потом на Веру с Артемом.
— Здравствуй Артем, — женщина вытерла салфеткой припухшие от слез глаза и шмыгнула носом.
— Мои соболезнования, — Исаев отпустил Веру и приобнял Люду за плечи, — Я приехал помочь с похоронами. Как раз обсуждали с Верой этот вопрос.
— Спасибо, большое спасибо… О-о-о-й, как же мне теперь быть, — Люда снова заревела, утыкаясь лбом Артему в грудь, — Гриша мой дорогой.
— Люд, любая помощь, все что понадобится, ты можешь позвонить, я оставлю телефон или через Веру передать…
— Да уже ничего не поможет… Я ему говорила… Не пей. А он… Что он сделал? Как нам теперь с Захарушкой жить? Ка-а-а-к?
Вера отвернулась к окну, не в силах больше смотреть на рыдания Люды.
Как хотелось уснуть и больше не проснуться.
9
Вера почти не принимала участия в происходящих событиях, молчаливо погрузившись в себя и на автомате следя за Захаром. Она считала, что все, то, что сейчас переживает ее семья — это слишком несправедливо. Жизнь дала ощутимый пинок под зад, как только стало понятно, что у них все налаживается. Гриша не всегда был хорошим человеком, не был идеальным сыном, не всегда был порядочным «мужем», но ему все равно дали шанс — возможность стать примерным отцом. От которого он отказался собственноручно.
Появление в его жизни ребенка, сына, о котором не много, не мало, мечтал каждый мужчина, загнало его в тупик. Он довольно серьезно отнесся к желанию Люды забрать мальчика из приюта, старательно готовился к его переезду домой, а когда все сложилось — понял, что не готов. Гриша с осторожностью, с напускной видимостью ответственности относился к Захару как к собственному ребенку, по-настоящему его все в действительности пугало. Мало только вырастить, нужно дать ума, поднять на ноги и обеспечить будущее, за которое не было бы стыдно. И через какое-то время, Гриша стал смотреть на мальчика как на диковинного зверька, которого Люда практически не выпускала из рук. Чувство собственной несостоятельности, ревности и выдуманных проблем сделали свое дело. Гриша снова стал пить. И уже не так пугал ребенок, жена, которая теперь требовала все больше и больше собранности, терпения и понимания ситуации, мать, которая последнее время нудила о «поиске работы поперспективнее». И диагноз, который развился за столько лет «алкогольной комы» — цирроз печени. Это и стало причиной смерти.
Поправив на волосах косынку и надвинув на глаза очки, Вера прижимала к трясущимся губам платок, пока гроб опускали в землю. Живописное место, та самая вишневая аллея, про которую говорила Вера, тишину которой нарушали надрывные рыдания и тоскливый шепот. Бабушка больше не могла стоять на ногах, ее в полубессознательном состоянии посадили на стул, прямо перед могилой.
Провожая сына в последний путь, Нина Степановна стояла на коленях перед гробом и просила прощения, «за то, что не уберегла». Винила себя за то, что слишком часто давила на него, редко замечала его хорошие поступки и вообще, уделяла слишком мало внимания. Да, было грустно, да, было неправильно, больно, досадно, но все делали из этой ситуации только один вывод: ты не сможешь помочь человеку, если у него у самого не будет желания себе помочь.
