импровизированной рамы.
Вопреки себе, я чувствую, как по моему лицу скользит улыбка.
— Что ты здесь делаешь?
— Прячусь от Ирмы. А еще пришел, чтобы увести тебя тайком.
— Увести? Куда?
— Я проведу для тебя экскурсию по Подземному миру. Главным образом для того, чтобы ты не пыталась исследовать его самостоятельно.
Я бросаю взгляд в конец коридора.
— Ирма рассердится, если я…
— Она всегда злая. Давай же. Мы здесь главные.
— Ты прячешься от нее в стене.
— Ты никогда раньше не встречала лицемера?
Я смеюсь.
— Я беру свои слова обратно. У тебя действительно есть чувство юмора, и мне это даже нравится.
В его следующей улыбке есть что-то почти застенчивое и мальчишеское.
— Превосходно. Так ты пойдешь со мной?
— О, все в порядке. — Я беру его за руку и шагаю в туннель, цепляясь за его руку. Здесь невероятно темно. — Ты нарочно выключил свет.
Аид сжимает руку, зажатую в сгибе его локтя.
— Не собираюсь лгать, я так и сделал.
— Ты подлый, жестокий человек.
— Это то, что они говорят…
Мы выходим из кухни и выскакиваем через парадную дверь, хихикая, как школьники. Туннель исчезает позади нас.
Я пользуюсь моментом, чтобы перевести дыхание и размять руки и ноги. Мои мышцы напряжены, шея напряжена.
— Эта Ирма — настоящая школьная учительница.
— Так оно и есть. Ты замерзла?
— Я не хочу показаться слабой и смертной, но этот тур потребует много ходьбы? Потому что я уже устал.
Аид улыбается.
— Нам не нужно никуда идти пешком, — говорит он, — хотя ты можешь возразить против моего предпочтительного способа передвижения.
Я поджимаю губы.
— Продолжай.
Аид сгибает руки, отводит плечи назад, и из его спины появляются два великолепных воронье-черных крыла. Перья блестят и слегка припорошены золотом.
— У тебя есть крылья.
Я могу сказать, что он изо всех сил пытается сдержать ухмылку, услышав явное и абсолютное удивление в моем голосе.
— Я могу менять форму. Немногие из Высшего Двора могут это делать. У меня есть целый ряд форм, но эта самая простая.
— Это… невероятно.
Я протягиваю руку, чтобы дотронуться до одного из перьев. Они гладкие, как атлас. Я провожу пальцем вверх к его лопаткам, где они соединяются с его плотью под дублетом. Он слегка дрожит подо мной.
— Ты чувствуешь это?
— Это мои крылья.
— Извини, я просто… Я подумала, что если ты мог вызвать их, они были бы больше похожи на иллюзию.
— Уверяю тебя, это не так.
— Я должен сказать, что перья — это сюрприз. Я вроде как представил, что если бы у тебя были крылья, то они были бы крыльями летучей мыши.
Его глаза сужаются.
— Почему, скажи на милость, если у меня есть крылья, они должны быть крыльями летучей мыши?
— Потому что ты Аид. Повелитель Подземного мира. Я просто вижу, как ты висишь вниз головой и кричишь: «Я — ночь!» с идиотским лицом летучей мыши.
— Ты… странная.
— Я восхитительна! Ты, наверное, тоже был бы им, с крыльями летучей мыши.
Самая маленькая из ухмылок дергается на его щеках. Это трогает что-то внутри меня, на полпути к дискомфорту и на полпути к чему-то очень, очень другому, но такому же мягкому и темному, как блеск его перьев.
— Так… ты можешь превращаться во что угодно?
— В значительной степени.
— Ты мог бы отрастить хвост?
— Зачем мне хотеть отрастить хвост?
— Нет причины. Просто было бы смешно, если бы у тебя был хвост, который подергивался, когда ты нервничал, или вилял, когда ты был счастлив…
— Я никогда не был ни тем, ни другим. Хвост был бы нелепым.
— И симпатичным.
Он снова улыбается, как той улыбкой, что была раньше, слегка застенчиво. Очень странно видеть его таким.
— Что ты читал? — спросила я.
— Ты не захочешь этого знать.
— О, я действительно думаю, что хочу.
Я думаю, нет ничего плохого в том, чтобы рассказать ему, хотя мне немного неловко.
— Итак, что фейри-непристойность — действительно популярный смертный жанр прямо сейчас.
Что-то злое мерцает в его глазах.
— И что эти крылья и хвосты делают в ваших историях?
У меня пересыхает во рту.
— Самые разные вещи.
— О? — Он делает шаг ближе. — Пожалуйста, будь более конкретна.
Тихий рокот его «пожалуйста» вызывает во мне тихую дрожь. Я делаю шаг назад.
— Ты к этому не готов.
Он вздыхает.
— В чем вообще привлекательность дополнительных придатков?
Я фыркаю, но не уверена, что ответ на самом деле настолько грязный.
— Я думаю, что… Я думаю, что если тебе кто-то нравится, а мне нравятся фейри с хорошими персонажами, так что они всегда нравятся, — это захватывающе и интересно, что в них есть другая, другая, увлекательная часть. Например, секс почти не имеет к этому отношения. Это просто еще одна вещь, с которой нужно познакомиться поближе.
Аид ухмыляется. Он машет крыльями, поднимая их над нашими головами, как балдахин.
— Увлекательно и волнующе, не так ли? — Взгляд его глаз — жидкий грех. Это урчит у меня в животе. — И секс едва ли входит в это? Но он там есть?
Кончики его огромных крыльев касаются моих щек. Если он вызовет откуда-нибудь хвост, я его потеряю.
— Он… он может быть там, — шепчу я, едва уверенная, говорю ли я о книгах или нет.
— Я думаю, что хотел бы прочитать эту твою пошлость.
— Я не уверен, что это по твоему вкусу.
— Фейри и разврат? Это могла бы быть моя автобиография.
— О… заткнись, — говорю я, отводя взгляд. Я пытаюсь сосредоточиться на чем-нибудь другом, не обращая внимания на бешеный стук своего сердца и
