— Смотри…
Вот кто в стрессовой ситуации учит женщину открывать порталы?! Да я в трезвом уме и твердой памяти это не запомню! Но для приличия поугукала — мол, поняла.
Просьбу закрыть глаза я проигнорировала. Надо же было убедиться, что нас не схватят. Схватить, нас не схватили, но нож вдогонку кинули. Главное, чтоб не попали.
Нас поглотила ставшее мягким и вязким пространством, сменив картину на мельтешащие яркие цвета, перемешивая и скомкивая их. Мы продирались сквозь тягучее пространство, словно сквозь овощное заливное.
Оказались мы над гладью озера. Солнце заходящими лучами золотило пространство сквозь листву. Лебеди быстренько уступили нам посадочную полосу. Алсэй сдвину меня на спину, обратился единорогом. Я оказалась сидящей верхом на этом грациозном, гордом и неповторимом животном. Единорог двигался по поверхности воды, словно она твердая! Ветер играл с нашими волосами, природа пела — пленение не удалось! Меня охватила радость и ощущение полной победы.
Зато я убедилась, что нельзя говорить «гоп», пока не перепрыгнешь! Я успела оглянуться и увидеть как сквозь закрывающийся вихрь пространства влетел за нами тот самый нож, что кинули вслед.
— Алсэй! — только и успела крикнуть я, прежде чем нож вонзился мне под правую лопатку. Вот тебе и прогулка по водной глади озера на единороге под заходящее солнце. Всю красоту испортили!
Острая боль пронзила как огонь. Все очарование скрыла белая пелена боли. Я, кажется, застонала и начала заваливаться на бок коня.
Пока добрались до берега мое платье быстро пропиталось кровью и запачкало белоснежный бок Алсэя.
— Лиа, держись! — подхватил меня на руки Алсэй, когда я начала падать с единорога. Было больно, но представив, что я упаду на землю и будет больнее, порадовалась тому, что единороги могут так быстро менять ипостась. Падала с коня, а поймал уже человек.
Меня бережно положили левым боком на мягкую, словно пушистый зеленый ковер, траву. Алсэй убрав мои волосы с лица, заглянул в глаза:
— Слышишь! Не смей терять сознание! Помни, тебя ждет Лай. И не только он! Я сейчас! — послышались торопливо удаляющиеся шаги.
Как не терять сознание, когда темнота давит своим бесконечным грузом, вдавливая в землю, закрывая глаза. Я честно боролась с отяжелевшими веками, с наступающей тьмой. Сколько могла. Из последних сил. Я даже попыталась зарастить рану, как это делала с Танном. Танн… Даже сил протянуть руку к амулету не осталось. Лай не переживет — второй раз меня потерять.
И все же темнота оказалась сильнее. Последнее, что я помню, это как Алсэй бросил передо мной ворох листьев, среди которых я узнала подорожник, и его, пронизанные разочарованием, слова:
— Ты не потянешь портал…
Мне хотелось сказать, что потяну, что справлюсь, что все смогу, только отнеси меня к Лайю! Но тьма уже наступила.
Я стою на краю,
А внизу облака.
И легко воспарить
Лишь шагнув в Навсегда.
Ждет меня вечность
Свободы, покоя,
Легка и беспечна.
Но не с тобою.
Оказалась я на середине горы, стоя у самого обрыва. Подо мной облака, надо мной невероятная бесконечная громадина. Там вдалеке, над пушистыми облаками, парят такие же, как я. Может и мне удастся найти то, что я ищу. Я уже распростерла руки и готова была сделать шаг, но остановилась. Напротив стоял Хорст и протягивал мне руку. Вот стоял бы кто другой, не задумываясь приняла бы предложение. Но от него — да ни за что в жизни. Тем более что он и не ценит вовсе эту самую жизнь.
Но кто мне запрещает совершить одинокий полет. Там же должно меня ждать что-то очень важное, нужное! Я уже занесла ногу над облаками, когда услышала сзади голос:
— ЛИА, ВЕРНИСЬ!
Голос не приказывал — умолял. Я знаю его! Никогда не думала, что могу столько боли причинить ему.
Обернулась. Стоит. Волосы развиваются белыми непослушными прядями, в глазах столько страдания, что у меня самой навернулись слезы.
— Вернись! Не бросай меня здесь одного!
— Ты не один, — ответила я, но не узнала свой тихий голос.
— Без еламинай — один. Или подожди меня, шагнем вместе. Здесь без тебя мне делать нечего!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Куда шагнем? — только теперь я осознала, что крыльев у меня нет. Повернулась. Бог все так же молча ждет. А здесь высоко! Но летают же, значит и я смогу. В этот миг я осознала, что произошло, но решила внести ясность. — Я умерла?
— Нет. Пока нет. Но если шагнешь, то я не смогу тебя вернуть — Искра гаснет, — пояснил эльф, опустив взгляд. Потом нашел в себе силы посмотреть мне в глаза.
Мамочка! Мое сердце сжала ледяная хватка безнадежности. Ветер холодил две дорожки, что проложили слезы.
— Я не знаю, как вернуться? Здесь нет пути назад.
Лай глянул на вершину горы. Ну нет! Это уже перебор!
— Я не смогу, слишком тяжело!
— Жизнь не бывает легкой.
Я посмотрела на облака и парячщих людей над ними. Почему не может? Им точно легко и хорошо.
И тут я опят встретилась взглядом с Хорстом, все так же неподвижно висящем, но уже улыбающимся от уха до уха. И вспомнила я, что по его вине я тут! Я так разозлилась, что сжав кулаки, двинулась к краю, в надежде надавать тумаков Богу.
— НЕТ, ЛИА! — остановил меня эльф. — Он именно этого и ждет — когда ты ступишь за край. Тогда ты будешь в его власти. Не ходи туда, прошу тебя. Подумай, пусть путь тяжел, но разве он не стоит того, что бы увидеть мать с отцом, брата, меня, Нара, Бартока, Рисану со Слоком… Танна, — последнее слова далось ему тяжелее всего. Родители не перенесут, если потеряют тебя. Я обещаю весь путь быть рядом и облегчить его, насколько это будет возможно. Но ступить на него ты должна сама.
— Эх, а я так хотела научиться летать! Но мне не страшна никакая дорога, если ты рядом, — улыбнулась я.
В ответ получила настолько ослепительную улыбку, что в правильности выбора не могло быть сомнений. Взяв меня на руки он пошел в гору.
— Я же тяжелая! Ты устанешь.
Лайел не ответил, только счастливо улыбнулся, коснувшись губами моего виска…
… и шеки, и глаз, и лба. Я открыла глаза. Лай покрывал мое лицо поцелуями. Сам весь встрепанный, руки в крови, кровавые полосы на лице. Одежда тоже вся в пятнах.
— О Боги! Как я испугался, что ты не пойдешь! Никогда так больше не делай!
— Не буду, — помотала головой я.
И очень зря помотала. Такой болью в спине отозвалось это опрометчивое движение, что в глазах потемнело.
— Нет, теперь я тебя больше не отпущу!
Он ЧТО, меня ЦЕЛУЕТ?! Но мне нельзя, у меня жених! Я попыталась вырваться из сладких объятий, но меня только сильнее прижали и требовательней стали целовать. Опять огненный комок зашевелился внизу живота, требуя ответных действий. Да разве я против! Но ведь пожалею потом.
Когда я очухалась, то платье на мне была задрано эльфийской рукой, по-хозяйски лежащей на моем бедре. Небесно-голубые глаза хитро улыбались. Да и сам эльф источал невероятное довольство.
— Я уж стал думать, что бывает одностороннее еламинай — так холодно ты ко мне относилась, меня поцеловали в носик.
— Лай! Да за тебя я умру не задумываясь!
— Тебя смерть страшит меньше замужества?! И прошу тебя, не надо больше умирать, а то я поседею, — мы оба хмыкнули глядя на белоснежные волосы эльфа.
— А я умерла?
— Нет, хвала Богам, но была близка.
Умереть второй раз. Вот невезуха! Обычно людям хватает и одного раза! А меня и первая смерть ничему не научила.
— Лай, пожалуйста, не проси меня о том, чего я дать тебе не смогу, — вздохнула я.
— Ты о замужестве? Не переживай! Я подожду, когда твой муж состариться и умрет. Вот тогда ты не сможешь от меня отвертеться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Тогда тебе будет уже не нужна штрая бешжубая штарушка, — прошамкала я.
— Ты не скоро постареешь — ты же маг!
— И?..
— А ты не знаешь? Маги живут очень-очень долго! Так что у нас с тобой еще будет много времени завести маленьких эльфиков.
Вот умеет же заставить меня покраснеть до самых кончиков ушей!
