Тигернах упрямо выпятил подрагивавшую нижнюю губу:
— Каким образом это может навредить нашему королю, если единственный человек, который в его присутствии повел себя так, как подобает, заслужил наказания?
Лейдхенн вздохнул.
— Для растерявшегося, убитого горем мальчика это было слишком жестоко. Своими оскорблениями он никого не унизил, кроме самого себя. Конечно, отец должен был выгнать его и наказать. Волдыри пройдут. Возможно, даже не останется безобразных шрамов. Но его раненая душа будет еще долго кровоточить. Ниалл это понял и смягчил свои требования. Но поруганная честь лагини вынуждает их биться насмерть. После Иса это может оказать ему дурную услугу. Твоя выходка может дорого ему обойтись, сынок.
Упрямство Тигернаха было сломлено. Он вздрогнул, опустил глаза.
— Если король потребует мою голову, — задыхаясь, проговорил он, — значит, так тому и быть.
— Не волнуйся, — Лейдхенн обнял его за плечи, и они двинулись дальше. — Мы с ним понимаем друг друга. Мне достаточно взглянуть на него, и я вижу, что он чувствует и что скажет. Люди должны мстить за оскорбления, нанесенные их родным. Он не сердится на тебя из-за того, что ты бросился на мою защиту. Он всего лишь… огорчен. В конце концов, он победитель; ему удалось заключить мир; борума слишком велика, чтобы можно было надеяться получить его ближайшие несколько лет.
Тигернах был по-прежнему печален.
— Право, сын мой, — снова заговорил Лейдхенн, немного помолчав, — никто не был так удивлен случившимся, как я. Кто бы мог подумать, что ты, будучи по существу поэтом, способен слагать разрушительной силы сатиру? С божьей помощью или сам, но ты станешь таким же могущественным, как Торна. Как бы то ни было, но тебе предопределено судьбой повлиять на многие жизни.
Тигернах прерывисто задышал и выпрямился.
Лейдхенн посмотрел в сторону реки. С заросшего тростником берега доносилось шуршание и хлопанье крыльев.
— Будь осторожен, — сказал он, — впредь всегда будь осторожен и пользуйся своим даром лишь тогда, когда чувствуешь, что это действительно необходимо. Сегодня ты нажил непримиримого врага. Больше не поступай так, если в этом нет крайней нужды. Тебя ждет слава, но, возможно, она не принесет тебе счастья.
Глава седьмая
I
В разгар лета сквозь неподвижный воздух на землю изредка проливались теплые дожди. В один из таких ненастных дней королева Ланарвилис приняла у себя Капитана бога Лера и Оратора бога Тараниса. За низвергающимися потоками было трудно что-либо различить; не было больше ни неба, ни моря, только глухая стена дождя и бурлящие потоки воды. Мир наполнился шумом ливня, барабанившего по крышам домов и мостовой, а снизу к крепостным стенам Иса непреклонно поднимались грохочущие волны.
Мужчины отдали впустившему их слуге промокшие плащи и сразу направились в комнату, где их ждала жрица. Даже свет множества свечей не смог отогнать их уныние, а в красно-сине-бежево-хрустальном великолепии они не чувствовали себя свободно. Ланарвилис была в белом просторном шелковое платье; оно прекрасно гармонировало с серебряной лентой, которую она повязала вокруг головы. Гости были в простых туниках, штанах и сандалиях. Если бы не погода, они не посмели бы появиться здесь в такой одежде.
— Здравствуйте, — сказала она, в знак приветствия положив руку на грудь. — Сядьте, помолитесь. У меня ничего нет, кроме вина и воды. Судя по вашей записке, у вас ко мне серьезное дело. Я охотно вас выслушаю, а затем мы вместе отобедаем.
Ханнон Балтизи уселся напротив нее на кушетку и покачал головой.
— Благодарю тебя, госпожа, но мы с оратором не станем долго задерживаться, — сказал он. — Народ может удивиться нашему приходу, а нам бы хотелось сохранить его в тайне.
Сорен подошел к товарищу. На короткий миг из-за игры света волосы и борода Сорена показались такими же седыми, как у Ханнона. Когда он сел, его широкое лицо с крючковатым носом снова оказалось в тени. Сорен и Ланарвилис смотрели друг на друга, словно забыв о присутствии третьего человека. Затем она спросила:
— Вы пришли поговорить о короле?
— О ком же еще? — проворчал Сорен. Она слегка встревожилась:
— Что случилось? Я читаю в твоих глазах ярость, но он не сделал ничего плохого. — Она старалась смотреть им прямо в глаза: — Так получилось, что прошлую ночь он провел со мной. Я с ним уже три года, и знала бы, если что-то было не так. Он мне рассказал о том, что происходит в городе.
— И что же он рассказал? — неожиданно спросил Сорен.
Она порозовела.
— Это никого не касается! — Она взяла себя в руки; ей часто приходилось обуздывать себя. — Впрочем, в основном разговор был пустой. Мы немного поиграли с Юлией, он рассказал о последней шалости Дахут, затем мы принялись обсуждать его осенний поход. Ничего нового. Планы у него все те же, он их изложил перед Советом.
Ханнон кивнул. В нем росло беспокойство. На собрании он выступал против предложения короля пойти другим обходным путем — через западную Арморику к Порту Намнетекому — и сплести плотную союзническую сеть. Грациллоний зашел слишком далеко — он пренебрег своими священными обязанностями и оскорбил богов. В конце концов они пришли к компромиссу. Грациллоний уедет не позже равноденствия и вернется к зимнему солнцестоянию.
Прежде чем Ханнон открыл рот, Сорен сказал:
— Прошу прощения, моя госпожа. У меня не было намерения вмешиваться в вашу жизнь или показаться неучтивым. Мы пришли за советом и помощью.
Ланарвилис выпрямилась и положила руки на колени.
— Говорите.
— Он собирается построить храм в честь чуждого нам бога Митры, — с трудом произнес Сорен и закашлялся.
— Я думала, он обсудил это с вами. Суффеты, разумеется, восприняли это неохотно. Но мы, галликены, обратясь к нашим сердцам, книгам и помыслам, узнали, что если он будет по-прежнему предан богам Иса, то ничего в этом запретного нет.
— И долго он будет им предан? Когда он убил Орнака… — Сорен осекся. — Неважно. Пусть говорит Капитан бога Лера. Я пришел лишь за тем, чтобы поддержать его просьбу. Мы с тобой давно знаем друг друга, Ланарвилис.
Он сгорбился на стуле.
— Прости меня, моя госпожа, но я привык быть кратким, — Ханнон заговорил раскатистым голосом, словно он находился на палубе корабля. Вид у него был величественный. — Меня потрясло желание Граллона. Мало нам слащавого христианского священника. Король ничего не может с ним поделать, и ни один стоящий человек не удостаивает его вниманием. Но этот митраизм… В бытность мою моряком я кое-что узнал о Митре. Уверяю вас, он не плохой бог, такой же, как Христос. Он стоит за честность, мужественность и не запрещает верить в других богов. Но он — Убийца Быка, товарищ Солнца. Он возвышает себя над остальными и издает свои законы, основанные на его культе. Помните, Граллону пришлось отказаться от короны после того, как он завоевал трон. Может, это само по себе и неважно, но это знамение…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
