Дж. Маккуин называет хурритов «народом неизвестного происхождения». Это утверждение не соответствует действительности. В результате изучения хурритского языка, важный вклад в которое внесли и советские ученые, давно уже неоспоримо доказано, что хурритский близкородствен урартскому. Изучение же хурритских текстов из различных архивов позволило предположить, что «они отражают не единый литературный язык, а пучок диалектов», которые делятся на три группы. Большой интерес представляют результаты исследований, посвященных установлению генетического родства хуррито-урартских языков с кавказскими. На них мы остановимся позднее.
Каски, история которых освещена в работах советских исследователей Г. А. Меликишвили, Г. Г. Гиоргадзе, И. М. Дьяконова, — это группа племен, населявших во II тысячелетии до и. э. Северную и Северо-Восточную Анатолию, а также Южное Причерноморье (Понт). Каски занимались земледелием и скотоводством.
В период правления древнехеттского царя Хантили I (1590–1560) каски захватили ряд областей хеттского царства (в том числе город Нерик, важнейший религиозный центр хаттов и хеттов) и, возможно, навсегда отрезали хеттов от Черного моря. Впоследствии они многократно вторгались на территорию хеттского царства и иногда доходили до его южных районов. В период Муваталли (1306–1282) они дошли до Канеса (современный Кайсери). Каски иногда действовали в союзе с лувийским царством Арцавой; последняя даже нанимала на службу каскские отряды. В свое время египетский фараон Аменхотеп III обращался к царю Арцавы с просьбой прислать ему касков-воинов для использования в своей армии. Иногда хеттам удавалось заручиться поддержкой касков. Так, последние сражались на стороне хеттов в битве при Кадеше (Кинзе) против египтян. Каски наряду с «народами моря» участвовали в разгроме хеттского царства. После падения последнего каски и их цари на протяжении нескольких веков упоминаются в клинописных текстах как один из важных этносов Анатолии. В качестве синонима названия касков в надписи ассирийского царя Тиглатпаласара I (1115–1077) фигурирует этноним абешла.
В период хеттского царства у касков происходил переход от «военной демократии» (для которой характерны вождь, племенный совет и т. п.) к принципу правления «по-царски», о чем свидетельствуют «Анналы» Мурсили II. Этот царь сообщает, что, когда его отец Суппилулиума I находился в Митанни, некоторые области хеттской страны были захвачены и разорены касками, предводительствуемыми Пиххунией из «страны Типия». Этот Пиххуния, по словам Мурсили, управлял не так, как принято в стране Каска, где не было единовластия. Пиххуния же внезапно стал править «по-царски». Это, видимо, уже давно подготавливалось развитием каскского общества.
В сообщении Мурсили содержится еще один любопытный факт, характеризующий касков. В ответ на действия Пиххунии Мурсили послал к нему посла с требованием возвратить захваченных им хеттских подданных. В своем письменном ответе Пиххуния отказался выполнить требование Мурсили и даже разразился угрозами в его адрес. Если-де Мурсили затеет войну, то он, Пиххуния, будет сражаться с ним не на своей земле, а встретится с хеттским войском на его территории. Но Пиххунии было не суждено осуществить свои тщеславные замыслы. Мурсили разорил Типию и захватил самого Пиххунию. Письменный ответ каскского царя, возможно, был составлен самим хеттским послом. Однако, учитывая то обстоятельство, что Пиххуния стал править «по-царски», можно предположить, что в его «аппарате» были писцы, писавшие по-хеттски. Тексты на каскском неизвестны.
Об этнической принадлежности касков можно судить лишь по названиям их населенных пунктов и областей (часть которых, видимо, связана с названиями племен и родов каска), а также по именам различных лиц. Анализ географических и этнических названий касков привел исследователей к выводу о родстве касков с хаттами (Г. А. Меликишвили, Г. Г. Гиоргадзе). Кроме того, на основании близости термина каска и его синонима абешла с названиями адыгов (касог, кашог) и абхазов (апсилы, апшилы) предполагают, что каски принадлежали к абхазо-адыгской языковой группе (Г. А. Меликишвили, И. М. Дьяконов).
В истории и культуре Анатолии древнейшего периода важную роль играли хатты. При описании хаттов Дж. Маккуин не упоминает многих исключительно важных элементов, унаследованных от этого народа хеттами, а суждения автора относительно истории хаттов очень спорны. Большинство ученых, как западных, так и советских, считают, что хатты — автохтонное население Малой Азии. Во всяком случае, в III тысячелетии до и. э. они занимали здесь территорию в излучине р. Кызыл-Ирмак.
С хаттским этносом исследователи соотносят погребения вождей XXIV–XXII вв. до и. э. из Алишара, Аладжи (К. Биттель, Э. Акургал и др.; согласно Дж. Мелларту, эти погребения датируются более древним периодом). Отмечают также разительное сходство скульптурных изображений животных из этих погребений с инвентарем знаменитого майкопского кургана на Северном Кавказе (аналогичные комплексы майкопской культуры выявлены и в целом ряде других пунктов Краснодарского края и Кабардино-Балкарии). Дж. Маккуин повторяет эти выводы относительно погребений и инвентаря Аладжи.
Вместе с тем он, вслед за некоторыми западными учеными, считает, что майкопская культура связана с индоевропейцами. Поэтому сходство погребального инвентаря майкопской культуры и культуры Аладжи для Дж. Маккуина — свидетельство миграции индоевропейцев в Анатолию. В основе этих заключений о майкопской культуре лежит очень сомнительный тезис о том, что «курганная культура» была характерна только для индоевропейских племен. Этот тезис и утверждения Дж. Маккуина относительно «этнической принадлежности» вождей из погребений Аладжи более чем сомнительны. Майкопская культура действительно обнаруживает связи с Анатолией и другими областями Ближнего Востока; видимо, отсюда она и распространилась на Северо-Западный Кавказ.
Совершенно неубедительной является и повторяемая Маккуином гипотеза, что этнос, с которым связываются погребения в Аладже, и вожди этого народа «последовали за хеттами из Юго-Восточной Европы в Анатолию, а не предшествовали им, т. е. появились в Центральной Анатолии позднее». Это противоречит всему тому, что получено в результате изучения письменных текстов — как «каппадокийских табличек», так и собственно хеттских.
Согласно Дж. Маккуину, из «каппадокийских табличек» якобы следует, что «страна Хатти» с ее хаттским языком располагалась не в районе Хаттусы, а дальше на востоке, вблизи Дивриги. Но в таком случае как объяснить то обстоятельство, что столица хеттского царства называлась Хаттусой (хат. Hattus, хет. Hattusa-), что хетты продолжали называть свое государство «страной Хатти», язык автохтонов — хаттским (hattili «по-хаттски»), а свой язык — неситским (neslli «по-неситски»).
В царских архивах Хаттусы найдено более сотни текстов, записанных клинописью на хаттском языке. Большинство из них одноязычные, но ряд текстов составлен на двух языках — хаттском с параллельным переводом на хеттский. Эти билингвы являются основным источником для изучения хаттского. К сожалению, билингв очень мало, и к тому же некоторые большие двуязычные тексты, найденные несколько десятков лет назад, до сих пор не опубликованы и недоступны специалистам. Но, даже имея в своем распоряжении билингву, специалист неизбежно сталкивается со сложной проблемой, так как хаттский и хеттский относятся к разным типам языков. Характер решаемой исследователем задачи интерпретации хаттского при наличии хеттского перевода очень близок задаче, возникающей при сопоставлении, например, одной, довольно простой глагольной формы абхазского языка (очень сходного, в частности, по структуре с хаттским) сиумырбан — русс, «не показывай меня ему» (русский язык, как и хеттский, относится к индоевропейской семье языков). Совершенно очевидно, что непросто показать, что чему здесь соответствует, если, по существу, эта глагольная форма абхазского языка разлагается следующим образом: с-и-у-мы-р-ба-н — «меня-ему-ты-не-давай-видеть» и — к — показатель времени.
Подавляющая часть текстов на хаттском представляет собой описания мифов, ритуалов, гимнов и т. п. Они составлялись в древнехеттский период и впоследствии неоднократно переписывались хеттскими писцами, по-видимому плохо знавшими хаттский. Уже в древнехеттский период, как считают некоторые исследователи, хаттский язык вышел из употребления в Центральной Анатолии и хатты говорили по-хеттски.
Анализ текстов царских архивов из Хаттусы, составленных на хаттском и анатолийских языках, позволил исследователям установить, что хатты оказали сильное влияние на хеттов и палайцев. Это влияние отчетливо прослеживается уже в «Тексте Анитты». В этом документе наряду с хеттским богом Siusummi (по происхождению богом дневного света) упоминается обожествленный трон Halmasuitta (от хат. hanwasuit). Это обстоятельство справедливо рассматривается исследователями как свидетельство существования задолго до образования Древнехеттского царства хаттско-хеттского и хаттско-палайского двуязычия. Иначе говоря, хетты и палайцы распространились в областях, которые до них населяли хатты (хетты — в Центральной Анатолии, а палайцы — северо-восточнее ее).
