СУМЕРЕЧНОЕ СОСТОЯНИЕ ДУШИ
октябрь1994г
Я уже вторую неделю не ночую дома. Я сбежал от бандитов, и они ищут меня. Неделю я жил у тётки (у той самой моей любимой тётушке, которая потом станет самым первым моим читателем и критиком), но потом приехала жена и сказала, что её перехватили по дороге домой мальчики в спортивных костюмах с бритыми затылками и битых два часа расспрашивали «где я» и «что я», разговаривали без нажима и угроз, но очень настойчего. Жена сказала, что не видела меня уже больше месяца и вообще «этот алкаш», то есть я, её не интересует. Ей ба в разведке работать.
На следующий день она приехала к тётке, что бы всё мне рассказать. Звонить по телефону я запретил, боясь прослушки, сейчас с высоты прожитых лет я понимаю, что явно переоценивал возможности простых бандюков из Татарстана. Но тогда паранойя у меня была конкретная. Жена приехала, рассказала мне о случившимся наезде, и пока они втроём с тёткой и матерью обсуждали ситуацию сидя на кухне, я тихонько пробрался в прихожую, и вытащил из её сумки несколько купюр. Брал наугад, на ощупь и быстренько спрятал деньги в носок. Я уже знал, что больше мне оставаться у тётки нельзя. Мне казалось, что бандиты выследили жену. Мания преследования во всей красе.
Когда жена ушла, я сказал о своих подозрениях тётке, та не стала мне перечить, тут же позвонила своей подруге с работы и договорилась, что я переночую пару дней у неё. Потом, дождавшись темноты, мы вышли на улицу, сначала тётка, а потом крадучись я, и быстро пошли к подруге, благо жила она недалеко, в частном доме. Всё это время меня била мелкая дрожь и ужасно хотелось выпить. Хорошо, что рядом с домом, куда мы направлялись, стоял «ларёк» и я уговорил тётку купить водки, под предлогом того, что не удобно с пустыми вот так руками просится к людям на ночлег, к тому же муж у подруге любил выпить. Про тиснутые у жены деньги я естественно ничего не сказал.
Встретили меня хорошо, не о чем, не расспрашивая, усадили ужинать. Есть, я не мог совершенно, к тому же муж подруги как назло находился в завязке, то есть только – только вышел из запоя и поэтому бутылку меня попросили спрятать. Тётка ушла, и я остался один с незнакомыми людьми. Хозяин – здоровенный мужик лет пятидесятипяти с зоновскими наколками, отпаивался чаем. Я тоже, под предлогом, что сыт, от ужина отказался и попросил чаю. Чаёк то был не просто чай, а чифер. «Не такой конечно как на зоне, – пояснил хозяин, – но тоже ничтяк. Я всегда чифером отпаиваюсь после пьянки». «Это ж, какое здоровье надо иметь, – подумал я с уважением, у меня и без чифера сердце из груди выскакивало. Но надо отдать должное, после нескольких глотков, а пили мы по – зоновски – вприкуску с дешёвой карамелькой, стало мне гораздо лучше. И даже нервный озноб прошёл.
Покончив с чифиром, мы с хозяином вышли на крыльцо покурить, в доме здесь не курили. Сделав несколько затяжек, он, не глядя на меня, сказал:
– Чего, в блудняк, что ли какой попал, раз по чужим фатерам шхеришься?
– Да …проблемы тут у меня…
– Ну, давай… рассказывай, может чего посоветую…
Его спокойный вид и чуть ленивая манера говорить вызывала на откровения. И я, сбиваясь и путаясь, стал рассказывать о своих мытарствах, которые привели в его хату. Он слушал неперебивая, а потом, раскурив ещё одну «беломорину» произнёс.
– Долги надо отдавать. По – любому.
Я опять, сбиваясь на скороговорку, начал объяснять, что это не только мои «долги», что меня друг подставил и что конкретно этим людям я ничего не должен.
– Тогда разберись со своими друзьями. А бегать по чужим хатам – это не выход. Найдут рано или поздно. Решай сам.
Он аккуратно загасил бычёк, сплюнул и пошёл в дом. Я остался стоять на крыльце. После курева снова стало очень плохо, общение с суровым повидавшим жизнь мужиком тоже не добавило оптимизма. Я прошёл в отведённую мне комнату и достал спрятанную бутылку. Стал зубами срывать крышку, она ни как не поддавалась, и во рту появился неприятный привкус металла. Кое как, открыв бутылку, я стал пить прямо из горлышка, просить стакан у хозяев я как – то не решился. Выпив треть, я сорвал листок с цветка стоявшего на подоконнике и сжевал его. По вкусу это была герань. Дело в том, что включать свет в комнате я, почему то не стал и всё это проделывал в темноте. Потом я сел на кровать и стал тупо смотреть в окно, мне явно не хотелось здесь оставаться. Не знаю, сколько я просидел, потом сделал ещё один солидный глоток и вышел на крыльцо. Там стоял хозяин и курил.
– Вы извините меня, но я, наверное, пойду.
– Смотри, как хочешь. Дело твоё. Тётке то позвонить?
– Да и скажите, что я завтра им позвоню.
– Ну, бывай.
Он пожал мне руку, и я нырнул в темноту улицы. Первым делом я вытащил деньги, украденные у жены и сосчитал их, улов был неплохой. Даже очень. И теперь я уже точно знал к кому пойду. Совсем недалеко жил мой школьный друг Геннадич, уж он то никогда не откажется составить компанию, а напиться захотелось так, что аж зубы сводило. Да, нет, не то что бы меня расстроил разговор с хозяином квартиры, всё это я слышал уже не однократно. Просто, почему– то стало предельно ясно, что всем вокруг абсолютно до лампочки мои злоключения и треволнения. А собственно и это не стало для меня откровением. Дело спасения утопающего, дело рук самого утопающего.
Вот водчёнка не подвела, разливаясь по организму, она вселяла похуизм и уверенность. Я бодро шагал по освещённым улицам, здраво пологая, что здесь и сейчас повстречаться со своими врагами шанс был мизерный. Недалеко от дома приятеля стоял «ларёк», где я довольно таки конкретно затарился. Я взял два литра водки, бутылку конька, полдюжины пива, а, также зная, что друг живёт не богато – батон копчёной колбасы, упаковку импортного сыра и пару «сникерсов», в доме есть ребёнок. Пакетов у продавщицы не было и всё это я упаковал в картонную коробку, валявшуюся рядом с киоском. Вот так, обняв обеими руками свои дары, я и проделал остаток пути.
Геннадич тоже жил в частном доме, но там квартир было больше и поэтому надо было звонить в дверь определённое количество раз. Проделав весь путь я даже не удосужился поинтересоваться который час, время для меня в те дни словно исчезло. Я нажал звонок, присел на лавочку у входа и закурил. Вскоре открылась входная дверь, и вышел заспанный Геннадич.
– Андрюха, ты? – он щурился со света и не сразу меня разглядел.
– Принимай гостей, – бодро сказал я и недвусмысленно указал на коробку с провиантом.
– Блин! А ты знаешь сколько времени?! Мы спим уж давно, – Геннадич кивнул на окна дома и я только теперь заметил, что ни в одном из них света не было.
-Геннадич, выручай, мне ночевать негде. Домой нельзя, там пасут. Мне бы хотя бы до завтра.
Друг был в курсе моих проблем и поэтому не особо удивился, да и вид бутылок его явно заинтересовал.
– Ладно, заходи. Мать, слава богу, в деревню уехала, так что спать есть где.
Мы прошли в его комнаты, где вначале был маленький закуток, служивший его семье как бы столовой. Кухня была общая на все квартиры, так же как и туалет. На шум вышла заспанная жена Геннадича, кутаясь в халатик.
-Вы чего, друзья, сдурели. Время то двенадцатый час, – Она вообще то ко мне нормально относилась, иногда даже ссужала деньгами, хотя у самих всегда не хватало. Я бы даже должен был быть свидетелем на их свадьбе, но, к сожалению, в то время отдавал Родине воинский долг. В общем, побурчав немного она выставила нам рюмки, нарезала колбасы и хлеба, достала из холодильника солёные огурцы и грибочки. Но пить с нами отказалась, завтра надо было на дежурство, Татьяна, так её звали, работала медсестрой. Геннадичу тоже надо было на работу, но я всё – таки уговорил его выпить по чуть – чуть. Ну, не мог я оставаться сегодня один! Друг понял и согласился.
Нажрались мы крепко. Говорили о чём угодно, только не о моих проблемах. Я не начинал разговор, а Геннадич тактично не спрашивал. Уже часа в два ночи он буквально оттащил меня в комнату матери и уложил на кровать…
– Андрюха, вставай, полседьмого, мне на работу пора,– растолкал меня Геннадич, буквально через секунду как мне показалось. Убедившись, что я смог сесть он ушёл собираться. Голова у меня была как чугун, сушняк во рту и хотелось блевать. И тут проведя рукой по простыне, я понял, что обоссался. Со мной это всё чаще и чаще стало происходить, но что бы вот в чужих людях – первый раз. Не надо было вчера пить пиво. «Сука, нельзя, что бы Геннадич заметил, неудобняк страшный», – подумал я и стал быстро одеваться. Выйдя в предбаничек, где мы вчера пили я увидел налитую стопку водки и стакан пива.
– На, опохмелись. И извини, братан. Но тебе придётся уйти, хотя бы до вечера. Дочь одна останется, испугается ещё. Приходи к пяти часам, я как раз с работы приду. У нас бухла ещё немеренно осталось.
