Рейтинговые книги
Читем онлайн Ретро-Детектив-3. Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Любенко Иван Иванович

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 317 318 319 320 321 322 323 324 325 ... 591

Он прошелся вдоль сидящей троицы несколько раз, но так никого и не выбрал. Затем, приближаясь к каждому, долго рассматривал лица в упор — ничего не помогло. Каширин заметно волновался и то и дело вытягивал шею из стоячего накрахмаленного воротничка. Леечкин нервно постукивал по столу пальцами. И только сидевший напротив Поляничко, казалось, был абсолютно спокоен.

— А нельзя, вашество, папироски им дать? — робко оглядываясь по сторонам, проговорил извозчик и с умоляющими глазами добавил: — И стулку бы здеся поставить, а?

Не проронив ни слова, Каширин установил стул на указанное место. Открыв собственный портсигар, он выдал трем испытуемым папиросы.

— Ну? Теперь можешь узнать? — глядя исподлобья, пробурчал полицейский.

— Это мы мигом! — весело пробалагурил свидетель и неожиданно вскочил на спинку, словно на козлы. Оказавшись к сидящим спиной, он резко обернулся. — Он! — тыча пальцем в Белоглазкина, радостно завопил возница. — Энтот, посередке, интелихент!

16

Чадные дни

Нигде время так не бежит, как в России; в тюрьме, говорят, оно бежит еще скорее.

И. С. Тургенев

Человеческая жизнь имеет удивительное свойство — меняться в один миг до такой степени, что иной раз кажется, будто это случилось не с тобой, а с кем-то другим. Она то вдруг возносит окрыленного везунчика до небывалых высот, то бросает поскользнувшегося неудачника в пропасть мучений и невзгод. И никто не знает, сколько продлится звездный час или тернистый путь. Но странная закономерность: безоблачное время всегда короче, чем период лишений. Оно словно кукушка в часах: выглянет на миг и потом исчезнет надолго. Поэтому, видимо, народ и сложил столь пессимистичные пословицы: «счастье коротко, а беда долга», «века мало, а горя много».

Эти невеселые мысли роились в голове Ильи Дорофеевича Белоглазкина, трясущегося в Черной Марии[143]. И он снова и снова возвращался к тому самому моменту, когда его опознал извозчик.

…Толстый полицейский подскочил к нему и, вырвав изо рта недавно данную папиросу, сунул ее обратно в портсигар. Точно так же он поступил и с двумя статистами. Повиснув над лицом инженера, коротышка провещал:

— Что ж ты так, мил человек, обвиноватился? Ну с армяном понятно — конкуренция и все такое… А вот за что ты драного титулярного кота отравил? У него ж нажитого — манишка да записная книжка! А-а? — гаркнул он ему в самое ухо.

От неожиданности горный инженер отпрянул, вскочил со стула и возмутился:

— Да как вы смеете! Я вам не лакей, чтобы мне тыкать!

Полицейский сжал кулаки, и его лицо приняло цвет отварной свеклы. Со стороны казалось, что толстый, потасканный французский бульдог вот-вот кинется на молодого добермана. Но в конфликт вмешался Леечкин:

— Послушайте, Каширин, вы свое дело уже сделали. Теперь настал мой черед, так что извольте не мешать. Не скрою, я был бы вам крайне признателен, если бы вы оставили нас одних. — А вы, сударь, — он обратился к Белоглазкину, — пожалуйста, возьмите стул и сядьте напротив. Мне надобно вас допросить.

— Тоже мне фельдмаршал выискался, — едва слышно пробубнил сыщик и поплелся к двери.

За ним, покручивая правый ус, следственную камеру молча покинул Поляничко.

Допрос проходил вполне спокойно. Инженер повторил почти слово в слово все то, что рассказывал ему Ардашев. Следователь не перебивал, лишь изредка задавал уточняющие вопросы. А в конце подсунул на подпись протокол. И опять присяжный поверенный оказался прав: все вводные слова были опущены. Белоглазкин возмутился и потребовал переписать несколько предложений. Скрипя пером и скрепя сердце, чиновник подчинился, и правда восторжествовала. Получив заветную подпись, Цезарь Аполлинарьевич сунул бумаги в портфель и надолго исчез.

Время тянулось медленно, как малиновый кисель. Но стрелки Павла Буре показывали, что с момента ухода Леечкина прошло две четверти часа. Илья Дорофеевич ненароком подумал, что о нем забыли. Он опасливо приблизился к двери и приоткрыл ее. Предательски скрипнули петли, тут же перед глазами вырос городовой и потребовал вернуться на место.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Теряясь в догадках, Белоглазкин вынес еще один мучительный час. От томительной неизвестности и предчувствия чего-то плохого или даже страшного у горного инженера стучало в ушах и захватывало дыхание, как в детстве, когда, забравшись на покатую крышу старой мельницы, он подходил к самому краю и с опаской заглядывал вниз.

А потом все произошло совсем буднично. Внезапно появившийся следователь в присутствии товарища прокурора Бутовича зачитал бумагу, исходя из которой вытекало, что дворянин Белоглазкин, подозреваемый в совершении умышленного смертоубийства купца II гильдии Тер-Погосяна Д.Р., на время следствия помещается в Тюремный замок. Зачитал и ушел как ни в чем не бывало. Вместе с прокурором. И все.

Как выяснилось, тюремная карета уже стояла во дворе полицейского управления. С того момента, как он оказался в ней, началась совсем другая жизнь — та, о которой он даже не ведал и не подозревал, но которая может случиться с кем угодно — только не с ним. «Словом, жил себе поживал благонравный господин и тут на тебе — оказался в неведомом доселе мире, Царстве Зла. А может, это кошмарный сон? — испуганно подумал Белоглазкин. — Стоит лишь открыть глаза, и он исчезнет? Но нет, все по-прежнему: решетка на окне экипажа и тоскливый скрип колес. А что дальше? Удушливый эргастул, упыри в арестантских халатах и злобная охрана?»

Лошади стали. Тюремный привратник отворил ворота. Карета въехала внутрь. От опустившегося тумана острог выглядел мрачно и зловеще. Вдоль высоких стен дежурила стража. Мимо проследовали два арестанта в серых халатах, толкающие перед собой тачку. На ней стояли две деревянные параши, закрытые крышками; оттуда несло зловонием.

В сопровождении надзирателя Белоглазкина провели в тюремную канцелярию. Тусклый свет керосиновых ламп выхватывал угрюмые лица надзирателей.

Писарь с рыжими усами долго заполнял бумаги. Дежурный помощник начальника тюрьмы, не произнося ни слова, тщательно обшаривал платье. Его тонкие натренированные пальцы не пропускали ни одного шва. Одежду разрешили оставить свою. Такая поблажка делалась только для лиц дворянского сословия. И это, как позже выяснилось, было не единственным преимуществом. Ардашев оказался прав: для дворян существовали отдельные камеры. Их было две. К одной из них и подвели горного инженера. В руках он держал свернутое солдатское одеяло, войлочный тюфяк, белье и подушку. Лязгнула незапертая дверь, и тяжело стало, будто упало сердце. Изнутри пахнуло тошнотворным смрадом — кислым запахом пота, еды и параши. «Вот оно, — подумал он, — королевство иллюзий и аберраций».

Дверь затворили, но Белоглазкин так и остался стоять у порога, словно перед ним разверзлась бездна, и первый шаг мог стать последним.

— Bon soir![144] Что же вы, сударь, не проходите? Милости просим. Вот и коечку можете выбрать. Комнатка, как видите, большая, а нас всего трое, — выговорил толстенький седенький человечек с трапециевидными усиками и бородкой клинышком. Он был одет в просторные брюки, застиранную синюю сорочку и старый, изрядно поношенный чесучовый пиджак. — Позвольте отрекомендоваться: губернский секретарь Мурашкин Акакий Мстиславович. Служу, простите, служил по акцизному ведомству.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Белоглазкин Илья Дорофеевич, горный инженер. — Он огляделся вокруг и нашел, что камера и в самом деле представляла собой довольно просторное помещение. Вместо дощатых нар стояли удобные топчаны, топилась печь, и пускал пар медный чайник. Неподалеку на полках аккуратной горкой высились тарелки, чайные стаканы и блюдца; в ящике лежали ложки. Даже стены были выкрашены в светлый персиковый тон.

— Господи помилуй! Вот не ожидал! Дык это же ставропольский Нобель! Я помню вашу фотографию в «Кавказском крае»! — раздался чей-то голос, и откуда-то из глубин камеры выплыл человек со всклоченными волосами и таким помятым лицом, что, казалось, он спал на кирпичах. Незнакомец склонил набок голову и представился: — Будянский-Ланселот, Порфирий Доримедонтович, свободный репортер. А я, батенька мой, если хотите знать, не по своей воле здесь оказался. Я за вас, за вас, дорогой мой, страдаю: ем тюрю, курю вонючую махорку и ежедневно воюю с начальником тюрьмы, с трудом добиваясь от него свежих газет.

1 ... 317 318 319 320 321 322 323 324 325 ... 591
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Ретро-Детектив-3. Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Любенко Иван Иванович бесплатно.
Похожие на Ретро-Детектив-3. Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Любенко Иван Иванович книги

Оставить комментарий