не мог бы сказать, когда Белый Змей успел оказаться возле павших Майто Дая и Намикадзе Минато. Он и сейчас бы не смог с полной уверенностью сказать, что Рюсей там находится. Потому что глаза видели фигуру в белом кимоно, освещенную лунным светом, но Шаринган не видел в ней чакру. Это был словно морок, просто кусок ландшафта, принявший форму Орочимару.
Собрав волю в кулак, Фугаку все же смог подавить рожденный сакки Белого Змея страх в себе. Сжав дрожащие пальцы, Учиха уважительно посмотрел на Рюсея. Даже зная, на что способно духовное давление Орочимару, противостоять ему было непросто.
— Всмотритесь в себя, — вновь разнеслись слова Орочимару по площади. — Оглянитесь вокруг. Вы ожесточились. Вы убиваете друг друга и разрушаете Коноху, губя невинные жизни. На эту ночь хватит смертей, прислушайтесь к себе и своим противникам.
Опустившись на корточки возле лежащих трупов Дая и Минато, Орочимару осторожно приподнял Майто, с хрустом вырывая его руку из груди Намикадзе. Фугаку все еще мог поклясться, что Белый Змей не использует чакры, когда тот начал складывать ручные печати, параллельно каждой из рук. Но, похоже, что Шаринган обманывал его, что Орочимару смог обмануть додзюцу, потому что в следующую секунду его ладони погрузились в тела мертвецов, прикасаясь к разрушенным Вратам Смерти обоих.
Их медленно исчезающие кейракукей Фугаку мог видеть в мельчайших подробностях. И когда чакра вновь вспыхнула в иссохших меридианах, он видел, как тела начали словно растворяться в чакре, чтобы через несколько секунд вернуться к норме. Лишенными смертельных ран. Во Вратах Смерти Дая вновь тускло, неуверенно, но трепетал огонек чакры. И сердце в груди Минато вновь совершило первый удар, а легкие его наполнились воздухом от судорожного вздоха.
Они оба ожили! Их сеть меридиан сильно истощилась, усохла, местами оказалась оборвана и разрушена, но они оба ожили!
— Прислушайся к Фугаку, Минато, — успел произнести Орочимару, прежде чем исчезнуть вместе с телом Дая за секунду перед тем, как на его месте сжался клубок из черных теней.
Вскоре рядом с болезненно сжимающим разорванную ткань на груди Минато появился смертельно бледный Нара Шикаку и еще несколько ирьенинов, которые тут же начали оказывать Хокаге помощь.
В это время Фугаку оглянулся назад, на деревню. Несмотря на то, что небо на востоке уже начало светлеть, Коноха все еще находилась в сумраке, прячась в тени скалы с ликами Хокаге. Но сумрак этот был окрашен алым заревом пожаров и черным чадом дыма. Многие здания оказались разрушены. Оборваны линии электропередач. Огромным облаком пара отмечены разрушенные бани.
Час Быка в Конохе, час перед рассветом. Час смерти.
Горько скривившись, Учиха развернулся к Минато и Шикаку.
— Коноха и в самом деле не место для сражений, — громко произнес Фугаку. — Пора, как я и предлагал ранее, покинуть вам ее. Раз вы отреклись от половины Страны Огня, то и она отрекается от вас. Вы здесь более не нужны.
— Да нихрена! Что ты о себе возомнил?! — яростно огрызнулся Шикаку.
Наверное, он бы добавил еще несколько грубых ругательств к своему ответу, но появившийся рядом шиноби из клана Яманака прервал Нара на полуслове.
— Убежища захвачены, Хокаге-сама! — хмуро доложил этот Яманака, старательно отводя взгляд от Фугаку. — Наши родные… в заложниках!!! Эти ублюдки…
Похоже, Яманака буквально кипел от не находящей выхода ярости. Фугаку же лишь удовлетворенно кивнул, позволив себе расслабиться. Хоть с этим ему сегодня повезло. Минато не станет пренебрегать жизнями людей.
— Нам… нужно поговорить, Фугаку, — с трудом поднимаясь на ноги, сказал Намикадзе, полностью оправдав надежды Учиха.
Глава 57. Последствия
27 сентября 49 года от начала Эпохи Какурезато
Выбросив из рук пепел, оставшийся после сеанса связи между двумя своими клонами от пряди волос, я прикрыл глаза рукой и переждал, пока в них утихнет плавящий мозг жар. Создавать маскировку, способную скрыть от Шарингана чакру моего клона — это то еще занятие. Возможностей додзюцу Кецурьюгана на это хватало только при большом усилии. Несмотря на то, что это был древесный клон Охеми, и использовал я в нем одну из лучших техник маскировки, Кагеро, все равно оставался риск, что Фугаку с его Мангекьё Шаринганом сможет что-то заподозрить. Пока раскрывать то, что я работаю под обликом Охеми, было рано. Не думаю, что для этого вообще когда-то придет время.
Вообще, проще было бы просто самому туда явиться, раз уж все равно пришлось спрятаться в Конохе в основном своем теле, но, во-первых, чакра мне еще будет нужна, и, во-вторых, как-то слишком быстро все произошло. Даю и Минато потребовались считанные секунды, чтобы убиться друг об друга. И чтобы их спасти, понапрасну тратить нельзя было ни секунды. Минато мне еще нужен был живым, зря Майто решил отличиться, сразив его, конечно. Как бы ни был Намикадзе лично для меня неоднозначен, но он пока наиболее адекватный претендент на пост лидера оппозиционной мне фракции шиноби Конохи. Раз уж все сложилось подобным образом, то мне теперь нужно как-то жить в условиях разделенной Страны Огня. И лучше, чтобы при этом была возможность переговоров. Безудержная эскалация конфликта мне нужна не была, так как она могла потребовать крупномасштабного введения сил Отогакуре в Страну Огня.
Мои шиноби морально истощены войной с Кири. Кроме того, им необходимо было как минимум быть готовыми сдержать Кумо, если Облако попробует вмешаться в разборки Конохи. Да и Туман тоже может представлять угрозу, хотя сейчас, с возвращением Узушио и помощью Надешико, уже меньшую. Кири на данный момент даже помогает, не давая Кумо сконцентрировать свои силы на одном направлении. Еще нужно учитывать фактор Ивы. Цучикаге сейчас больше озабочен пришедшей в движение Суной, но и на Коноху может обратить внимание.
Но кроме Минато нужно было спасти Дая… Жаль, но я не владею божественными силами Мудреца Шести Путей и не могу исцелять людей после раскрытия всех врат Хачимон без последствий для них. Темная медицина позволила сохранить жизнь старшему Майто, но ему уже никогда не стать шиноби. Надеюсь, он хотя бы сможет научиться вновь двигаться. Физические травмы исцелить не проблема, хуже с увечьями, причиненными кейракукей. В любом случае, после тех громких слов, которые он произнес перед сыном, просто так
