записных тетрадях Достоевского и высказывания его о И. М. Сеченове и Д. И. Менделееве:
ПСС. Т. XX. С. 170; Т. XXI. С. 250; Т. XXIV. С. 148, 200, 292). Эти суждения Достоевского, в значительной степени тенденциозные, пристрастные, могут быть верно поняты лишь в общем контексте многосоставной полемики писателя с позитивистской философией, оказавшей сильное влияние на взгляды многих великих ученых XIX в., в том числе Ч. Дарвина, А. А. Бутлерова, Д. И. Менделеева, И. М. Сеченова (см. об этом:
Белопольский В. И. Достоевский и позитивизм. Ростов-на-Дону, 1985). По мнению М. Г. Ярошевского, полемика Достоевского с теорией условных рефлексов Сеченова в романе «Братьи Карамазовы» отчасти предваряет труды И. П. Павлова (см.:
Ярошевский М. Г. Достоевский и идейно-философские искания русских естествоиспытателей // Вопр. философии. 1982. № 2. С. 103–112).
1663
Речь идет о Высших женских (Бестужевских) курсах, официально открывшихся годом позже — в 1878 г. Одним из инициаторов их организации был хорошо знакомый Достоевскому профессор Петербургского университета К. Н. Бестужев-Рюмин. Писатель был членом Общества для доставления средств Высшим женским курсам (см.: Материалы и исследования. Т. 4. С. 252).
1664
Достоевский обратился к одной из учредительниц Высших женских курсов А. П. Философовой. «Очень, очень благодарна Вам и г-же Философовой за участие и готовность помочь мне», — писала Герасимова в письме Достоевскому от 15 марта 1877 г. (Д. Письма. Т. 3. С. 385).
1665
Герасимова отвечала на это: «Отец мой — человек необразованный, неначитанный. Он не только против Академии, как Вы думаете, но против женского образования вообще, да и не одного женского. <…> Пробовала я ему говорить об университетских курсах <…> но получила такого рода ответ: пока я жив, ты не будешь жить в Петербурге…”» (Там же. С. 385–386).
1666
Достоевский имеет в виду строки из письма Герасимовой к нему от 10 февраля 1877 г.: «Неужели придется сделаться женою какого-нибудь ожиревшего купца, заглушить в себе все человеческие чувства…» (Там же. С. 383).
1667
Герасимова писала Достоевскому о предложении выйти замуж, сделанном ей молодым человеком, которого она не любит (Там же. С. 383).
1668
Является ответом на письмо Лурье от 13 февраля 1877 г. (см: ИРЛИ, ф. 100, № 29768, л. 10–11). Ответное письмо Лурье от 28–29 марта 1877 г. см.: ИРЛИ, ф. 100, № 29768, л. 12–14.
1669
Речь идет о февральском выпуске «Дневника писателя», объявленном на 28 февраля и подписанном к печати лишь 4 марта (см.: наст. изд. Т. 14. С. 518, 520–521).
1670
Описание похорон доктора Гинденбурга, содержавшееся в письме Лурье, было перепечатано Достоевским в главке «Похороны „Общечеловека”» главы третьей «Дневника писателя» за март 1877 г. (см.: наст. изд. Т. 14. С. 101–103). Готовя эту публикацию, Достоевский сделал в письме Лурье свыше десяти мелких поправок. В письме от 28–29 марта 1877 г. Лурье писала: «…я буду очень довольна, если Вы в своем „Дн<евнике> пис<ателя>” упомянете Гинденбурга, если Вам угодно, то поставьте всю его фамилию, для него еще больше чести, если больше людей будут о нем знать, да и им не хуже…» (ИРЛИ, ф. 100, № 29768, л. 13 об.).
1671
Лурье писала Достоевскому 13 февраля 1877 г.: «За меня сватаются два жениха, один доктор, другой кандидат университета, оба богатые <…> мамаша хочет, чтоб я непременно вышла за доктора, красавца и богача, и надворный советник он. <…> Его фамилия Блох <…>. Но разве я могу выйти замуж не любя? Пожалуйста, дайте мне совет. <…> Я ему скажу, что не люблю его, тогда он, конечно, не захочет жениться, а ему 35 л<ет>, а мне еще нет 19» (ИРЛН. ф. 100, № 29768, л. 10 об.).
1672
Является ответом на письмо Лурье от 28–29 марта 1877 г. (см: ИРЛИ, ф. 100. № 29768, л. 12–14; частично опубликовано: Д. Письма. Т. 3. С. 386). Ответное письмо Лурье от 7 мая 1877 г. см.: ИРЛИ, ф. 100 № 29768, л. 15–16.
1673
См. письмо 184, примеч. 2.
1674
Лурье спрашивала Достоевского: «Не готовиться ли к экзамену? Согласия родителей я никогда не получу, и даже папаша говорит, что средств не даст…» — и далее сообщала писателю, что старается быть полезной людям: «…даю уроки (конечно, бесплатные и без ведома родителей) в одном училище. <…> У меня есть 25 (верно) бедных, где я бываю, помогаю, насколько возможно…» (ИРЛИ, ф. 100, № 29768, л. 13), но замечала, однако, что это не может заполнить ее жизнь.
1675
7 мая 1877 г. Лурье сообщила Достоевскому: «Я послушалась Вашего совета, Федор Михайлович, обещала целый год до будущего августа остаться в Минске, чем родители очень довольны…» (ИРЛИ, ф. 100, № 29768, л. 15 об.).
1676
Лурье возмутило заявление ее жениха-доктора о том, что хотя у нее «только 12 тыс. приданого, а не 30 т.», как у ее подруги, но «он предпочитает» ее; «… после этого, — пишет она, — я наотрез отказала матери даже говорить о нем. Что же это в самом деле такое, ну а если у меня и совсем не будет приданого, что тогда?» (ИРЛИ, ф. 100, № 29768, л. 12).
1677
Достоевский отвечает на следующие слова из письма Лурье от 28–29 марта 1877 г.: «Почему Вы, Федор Михайлович, до сих пор не советовали мне читать Гюго. Я читаю его „Misérables” и положительно в восхищении…» (Д. Письма. Т. 3. С. 386). Она отдает предпочтение Гюго перед Гете и Шекспиром, ибо «…нет у них <…> тех прочувствованных, из души вылившихся мест, той любви и веры в человечество, того горячего патриотического чувства, которым проникнуто каждое его (Гюго. — Ред.) слово» (Там же). Несколько ранее, в записной тетради 1875–1876 гг., Достоевский сам сравнивал Гюго с Шекспиром: «У Виктора Гюго бездна страшных художественных ошибок, но зато то, что у него вышло без ошибок, равняется по высоте Шекспиру» (ПСС. Т. XXIV. С. 119).
1678
«Отверженных» Гюго Достоевский впервые прочел в 1862 г. во Флоренции (см. об этом: Биография. С. 244). Чрезвычайно высокая оценка «Отверженных»
