В поездках Ада Ровгатовна (точно в пьесах А.Н. Островского) окружена застарелыми девушками-приживалками. Отбросим уничтожающие её оценки из конкурирующих женских уст, как крайние, доверим суждение о компетентности её квалификационным комиссиям. Ведь главная польза её и образ выявляются не в том, а когда она с шаблоном ноги и листочком с размерами домашних в руках обходит супермаркет «Корфюр»: подходит, отходит, снимает и надевает очки, в этом она вся – заботливая бабушка.
Ну, ладно, вручили медали, выступили в ответ, и все подходят к столам и пьют шампанское.
После этого нас везут очень далеко. На берег красивого озера. Считалось, что прием в мэрии закончится раньше и мы полюбуемся видом озера, но теперь темно, и приходится верить на слово. Мы проходим в старинный дом, где все настоящее от старины. Здесь лежат пожелтевшие журналы, стоит деревянная прялка. Все шкафы и комоды – старинные, и кажется, что откроешь дверцу, и она отвалится. Перед ужином предлагается сухое вино со смородиной, аперитив под названием «Кир», а когда мы возвращаемся, то удивляем французов тем, что во втором часу ночи в автобусе продолжаем говорить о работе.
В волнах информации
4 октября – день особенный. Во-первых, тридцать лет космонавтике, к тому же воскресенье, и я решаю целиком посвятить его знакомству с французским телевидением.
Я из поколения, вступившего в сознательную жизнь в начале практической космонавтики. Мы учились в школе и в институтах, когда ракетная техника совершала первые шаги, и только от наших начальников – основателей отечественного ракетостроения – мы изредка, по торжественным случаям, слышали скупые рассказы о исходных делах, приведших затем к космонавтике.
Первые месяцы мира. С подземного завода в Тюрингии отправляются в Соединенные Штаты узлы и детали Фау-2, переселяется в США и их разработчик Вернер фон Браун, возглавивший затем американский космический проект «Авангард». Мы редко слушаем теперь тех, сохранившихся в рядах создателей космической техники настоящих друзей – соратников С.П. Королева – о тех далеких временах становления, о днях и ночах Капустина Яра. И первое слово об этом Б.Е. Чертоку. «Все было, казалось, нам тогда по плечу. Мы только что разгромили фашизм, мы доказали, что можем создавать технику лучше передовых капиталистических стран и приступили тогда к созданию отечественного ракетостроения. Мы шли тогда на ускоренные летные испытания».
В проекте «Авангард» из 11 пусков ракет только три оказались успешными. У нас же из первых семи запусков только три были неудачными. И вот 21 августа 1957-го межконтинентальная ракета Р-7 («Семёрка») достигла района Камчатки, и осенью того же года, именно 4 октября первый ИСЗ начал витки вокруг Земли.
«Давайте откажемся от привычных традиций», – говорил С.П. Королев, и проектанты, конструкторы, технологи отправлялись в цеха, где по эскизам изготовлялись конструкции. Сроки создания II и III советских ИСЗ были кратчайшими, интервалы – месяц. Первый американский искусственный спутник Земли «Эксплорер-1» вышел на орбиту через четыре месяца после нашего спутника, его масса была на порядок меньше нашего первенца.
Королев стал основателем новой отрасли техники. Он неизменно отстаивал свою позицию, не боясь гнева верхов, хотя годы лагерной жизни могли научить его бояться. Он был щедр и раздавал разработки КБ другим организациям, оставив себе лишь пилотируемые полеты.
По чудесному японскому телевизору в номере я увидел массу интересных вещей. На помост, воздвигнутый над фонтанами Трокадеро, взошли участницы Второго международного фестиваля мод – манекенщицы, парижское небо расцвело фейерверками, рисовавшими модели «от кутюр», вспыхнули струи фонтанов. Стройные фигуры в черном и кошачьих масках демонстрировали выдающиеся драгоценности.
И, видя это, я думал, что и мы в технике «от кутюр» и идём впереди, а общество отстает и ругает нас. Но нам нельзя опускать руки, это всё равно, что в свое время игнорировать пар, электричество, магнетизм. Мы просто на острие эпохи, или, как сказал в свое время мой прежний шеф – академик Б.В. Раушенбах: «такова наша собачья доля».
Телевизор в номере дает вам новое качество. Ты ведешь как бы активный поиск, переключая программы, но ничего не смотришь до конца. В этот раз я просмотрел до конца только «Корпорацию моих врагов» с Бельмондо, который, выйдя из тюрьмы, наводит всюду порядок. Я посмотрел кусочками и о Мирей Матье, и о Брижит Бардо с сонмом опекаемых ею животных, не увидел, правда, сериала «Америка», который тоже шёл в эти дни.
Впрочем, то, чего я не увидел, а мог бы, можно долго перечислять. Из увиденного запомнились вечера – встречи на Елисейских полях, которые вел удачливый импрессарио наших дней – Мишель Дрюкер. Представляя гостей, он делает это умело. Он был прежде футбольным комментатором, и в этом мире искусства он – словно рыба в воде, и приглашает нас с собой в эту музыкальную среду. И вот мы все вместе плаваем, наслаждаемся или удивляемся, или возмущаемся в душе, потому что у Дрюкера не только показ и представление, но и желание расшевелить, обнажить скрытые пласты, суть интервьюируемого человека.
Итак, 4 октября. Первый выпуск новостей по первому каналу. Фоторобот рисует портрет преступника – этакого очкарика с винтовкой в руках. Полицейские разгоняют студенческую демонстрацию. Шармонгольфьер готовят к запуску. Поросенок сосет корову на лугу. И вот, наконец, родное и главное – зал нашего Центра управления полётом. Космонавты Юрий Романенко и Саша Александров в станции: говорят, машут, и это здорово.
Целый день щелкаю ручками. Это фигурально; ручки нет и в помине, а только обозначения на пластине, и твои прикосновения меняют и сочность красок, и звук, и яркость, и, наконец, программы.
Что запомнилось? Групповой пилотаж в небе над Мон-сен-Мишель.
Самолеты летали строем и под конец пустили розовые и голубые дымы – шлейф и росчерк полёта. И чудо-Сен-Мишель, «словно выпрыгнувший из моря, дрожащий в солнечных лучах и призрачный, словно мираж». Устремленные вверх гранитные склоны, старинные стены аббатства и башня со шпилем. Как писал Мопассан, уроженец этих мест: «В небе высился причудливый хаос стрел, гранитных цветков, арок, перекинутых с башни на башню – неправдоподобное, огромное и легкое архитектурное кружево, как бы вышитое по лазури, из которой выступала, вырывалась, словно для взлета, сказочная и жуткая свора водосточных желобов со звериными мордами…» Это сказано точно, мне тоже смотрится Мон-Сен-Мишель выныривающим из марева моря со сверканием бликов «дорожки к счастью», сказкой на русский манер о царе Салтане и прообразом ракеты, устремлением вверх.
Наезд камеры. Зрители на стенах. Их множество. Вертолет несёт фигуру святого, золотую, сверкающую на солнце, он в шлеме и латах и взмахивает мечом. За спиной его крылья, но он не летает, а у ног его извивается дракон. Вертолет поднимает святого на гору Святого Михаила. Почему? На этой неделе церковь отмечает его день. Телевидение показывает по очереди летящий вертолет и смельчака, карабкающегося вверх по отвесным стенам. Все выше, выше, и вот апофеоз: святой доставлен на вертолете, а этот смельчак забрался туда безо всякой техники.
Переключаюсь. По другой программе симфонический оркестр играет под крылом «Гермеса». Корабль ещё не создан, это его макет, но мы его видим на открытках, в журналах, началась повсеместная реклама: нужно приучить и убедить всех, что «Гермес» – будущее.
А по первой программе чудесно поют и танцуют дети и зрители – дети.
А в заключение раздают призы. Один малыш выбирает магнитофон «Шарп», другой – телевизор, девочка получает путевку на Канары. И вот финал – выступавшие и зрители перебрасываются большими желтыми и голубыми воздушными шарами.
Потом начались скачки девушек-жокеев, а потом чуть попозже в передаче «А la Folia…» – «страстно» разыгрывались престижные призы. На трибуне и президент Миттеран. Лошадей заводят в стартовые кабинки, а потом открываются створки, и начинается заезд. Скачут кучно. Комментатор захлебывается, кричит. Впереди рыжий конь, хвост его пламенеет на ветру, мелькают белые чулки. Наездник в полосатой майке желто-черный, как пчела. Его догоняет другой, в красном жилете с белой звездой на спине. Кони стелются по земле и скачут, скачут. А в начале заезда фавориты держались где-то позади.
Потом ведущий берет интервью. На одном наезднике под кожаной курткой красная майка, а на ней серп и молот, звездочка и надпись «СССР», такие мы видели в здешнем магазине, и идет разговор и мелькают слова «Советский Союз» и «политик». Вдалеке играют Марсельезу, и, когда отвечает второй жокей, в глаза бросается кольцо в его ухе.
Выходит рок-группа. Перед выходом её интервьюируют, и здесь же стоят поклонники, ожидая автографы, а у одного из певцов в ухе два кольца.
Переключаю канал. Там тоже музыкальная передача. Оркестранты в белых брюках и вечерних туалетах. Играют танго, да и сама передача называется «Танго». Публика, встав из-за столиков, танцует. Саксофоны, трубы, скрипачи в красных рубашках с воланами на рукавах. Сцена задекорирована под корабль, и танцуют на палубе корабля. Фоном рубка белого корабля, по окнам бегут огоньки. «Пароход белый, беленький, черный дым над трубой, мы по палубе бегали, целовались с тобой…» Играют аккордеоны. Ведущий Жак Мартен в костюме капитана, он душевно поёт, и все танцуют танго. Женщины в бальных платьях, с оголенной спиной, сверкают драгоценности.
