class="empty-line"/>
Валезанские королевы (Коровьи бои в Швейцарии)
Вале — кантон, занимающий всю долину Верхней Роны до ее впадения в Женевское озеро. Это уголок необыкновенных контрастов природы, всякий раз открывающийся все новыми и новыми гранями…
Вале называют главным садом и огородом Швейцарии.
Его жители — великие труженики. Их основное богатство — крупный рогатый скот. Оказывается, бурый валезанский скот ведет свое начало со времен древних римлян! Здешние коровы во многом уступают симменталкам, зато они необычайно цепки, устойчивы на ногах, как нельзя более пригодны для высокогорных альпийских пастбищ. И страшно драчливы!
С 1931 года бои коров начали устраивать по всему Вале, в немалой степени для привлечения туристов. Что делать! Жизнь нелегка, и приходится использовать любой повод, чтобы заработать лишний франк.
Между тем старинные хроники Вале и соседнего Пьемонта в Италии полны упоминаний о боях коров в горах или, верней, при подъеме на альпажи, когда хозяева сводили их в одно стадо. И по сей день, когда коровы попривыкли друг к другу, их сгоняют в одно место, и они тотчас же начинают выяснять между собой отношения. Самая сильная становится королевой стада, а остальные вынуждены ее слушаться. Королева — главный помощник пастухов на альпажах.
Сводить старались равных по силе животных. Бои были скоротечными, и схватку, как правило, проигрывала та из коров, которая была легче весом. Отыскивая точку опоры, она цеплялась всеми четырьмя копытами за камни и кочки. Стоило ей чуть податься назад, как этим спешила воспользоваться соперница. Бедняге ничего не оставалось, как обратиться в бегство.
Все шло раз и навсегда заведенным порядком.
(«Вокруг света», 1982, № 7)
«Коррида» на Фарерах
Пожалуй, нет ни одной страны в мире, где китобойный промысел играл бы такую важную роль, как на Фарерских островах. Мясо кита гринды — основной продукт питания фарерцев. Кит гринда — малютка среди своих сородичей; его длина 4–5 метров. Обитает гринда в Северной Атлантике и обычно ходит стадами от 100 до 1000 голов, появляясь у Фарер чаще всего в июле — сентябре.
При сообщении о появлении гринды все владельцы гребных и моторных лодок оцепляют стадо и гонят его в ближайшую бухту. Закрыв выходы из бухты, фарерцы ударами ручных гарпунов ранят ближайших гринд, те бросаются к берегу, гоня перед собой остальных китов. Побоище в бухте привлекает жителей ближайших деревень. Для фарерцев это не только средство к существованию, но и своеобразный спорт, который иностранцы, сравнивая с испанским боем быков, образно назвали фарерской «корридой».
Когда киты убиты и вытащены на берег, участники промысла по существующей тысячелетней традиции избирают распределителя добычи. Крупнейшую гринду отдают тому, кто первый заметил и подал сигнал. Затем наделяют всех остальных участников. Даже зрители и туристы получают по кусочку в честь удачного промысла.
Всю ночь китобои празднуют удачу в охоте на гринду: едят вареное и жареное китовое мясо, поют традиционные песни, цепочкой, взявшись за руки, танцуют древний танец. Праздник после «корриды» затягивается до утра.
(«Вокруг света», 1964, № 3)
Пять кастрюль гладиаторов…
Задняя комната харчевни, перед входом в которую висели освежеванные и слегка обжаренные оранжевые утки и шипели на противне лепешки, была полна народу. Человек двадцать скопилось в центре, окружив нечто, полностью захватившее их внимание, а несколько человек сидело на корточках перед кастрюлями, кастрюльками и баночками, закрытыми крышками или завязанными марлей.
Заинтригованный таинственным действом, я перебрался поближе к ряду закрытых кастрюль и тоже присел на корточки, ожидая, пока с них снимут крышки. И вот с ближайшей ко мне кастрюли сняли крышку. Бережно, будто суп мог выпрыгнуть.
Но оказалось, что это не суп. Ничего общего с супом. На дне кастрюли миролюбиво толкались с десяток больших сверчков. И только.
Извлек сверчка из своей кастрюли и давешний прохожий. Кое-кто из посетителей полез себе под рубашку, достал оттуда маленькие коробочки. Там тоже оказались сверчки. И тогда я почему-то вспомнил о тараканьих бегах — на что еще могут понадобиться эти прыгучие насекомые явно небогатым людям, собравшимся в задней комнате дешевого ресторанчика?
Шел отбор сверчков. Хозяева еще раз оценивали любимцев, разглядывали, склонившись, ноги и усики. Прошло еще несколько минут, прежде чем два сверчка были пересажены в бадейку.
Мне, как гостю на детском празднике, было выделено место у самой бадейки, под лампой. Владельцы насекомых уселись на корточки друг против друга, достали кисточки и принялись щекотать сверчков. Сверчки расправляли крылышки, поводили усами и двигались все быстрее и быстрее — начинали злиться. И по мере того как они, еще не обращая внимания на соседа по бадейке, все больше суетились, росло напряжение и среди зрителей. Кто-то навалился мне на спину, кто-то дышал прямо в ухо, зашуршал банкнот — кто-то ставил на одного из сверчков. Комнату охватывал азарт, он как сильный жар в этом и без того жарком помещении исходил из круглой бадейки, где два маленьких сверчка вдруг поглядели друг на дружку и с неожиданной яростью бросились в бой.
Сверчки оказались настоящими турнирными бойцами. Они толкались лбами, старались дотянуться до противника сильными задними ногами, раскрывали крылья, подпрыгивали, как петухи. Я поймал себя на том, что с волнением слежу за действиями сверчка поменьше ростом, желаю ему победы и уже не могу оторвать глаз от кипящего боя.
Вдруг случилась беда. Беда для меня и других болельщиков малыша. Под ударом противника он опрокинулся на спину. Хозяин тут же начал переворачивать повергнутого бойца, но сверчок, видно, догадался, что лежать на спине безопаснее — противник тут же терял всякий интерес к бою и отбегал к стене, стараясь найти выход.
Три раза малыша переворачивали на живот, и три раза он при приближении противника ложился лапками кверху. После третьего раза бой был закончен. Перерыв. Я незаметно выбрался из толпы и вышел на улицу.
Что ж, думал я, пожалуй, это самый безобидный из боев, на которые ходят любоваться люди. Он миниатюрен во всем — даже в размерах бойцов. За мной из ресторанчика вышел аптекарь. Вид у него был чуть виноватый. Увидев меня, он подошел.
— Не осуждай их, — сказал он. — В жизни так мало развлечений.
— А за что осуждать? — удивился я, собираясь поведать случайному знакомому свои мудрые рассуждения о невинности этой забавы.
— Но это так опасно, — сказал аптекарь искренне. — Такие большие деньги. Недаром эти бои запрещены во многих городах.
И он рассказал о том, что виденное мною — детская игра по сравнению с настоящим бизнесом, в который превращены сверчковые драки в некоторых странах Азии. Спорт
