— Надо срочно побеседовать с Кравцовой и Черновым!
— Уже побеседовали, — сказал Турецкий. — Ничего подобного они не получали. Кажется, наш «неуловимый мститель» присылает такие письма только тем, кого собирается убить.
— Да, похоже. Это вполне конкретная и внятная угроза. Не понятно только, зачем преступник предупреждает свою жертву? Хочет напугать?
— Не знаю. Думаю, это что-то вроде формального акта, как повестки на допрос. Или что-то вроде учетной записи в «книге приговора». Если тебе интересно, то мое мнение таково: людям, работающим в модельном бизнесе, а также тем, кто им помогает, объявлена война не на жизнь, а на смерть. — Он задумчиво поскреб пальцем подбородок и усмехнулся. — Ты знаешь, все это мне напоминает один французский приключенческий роман.
— Какой? — с любопытством спросила Светлана.
— «Граф Монте-Кристо». Читала?
Она кивнула:
— В детстве. То есть вы думаете, что дело тут не в бизнесе, не в конкурентах и не в разборках?
— Именно. Мне кажется, все наши фигуранты — как мертвые, так и те, кому удалось выжить, — жертвы какого-то таинственного мстителя. Причем у него есть силы и средства на такую месть. Ведь он делает это весьма изощренно.
— Я бы даже сказала — профессионально.
— Ты права. Это не простой обыватель. Он владеет оружием, умеет устраивать засады и заметать следы. Кроме того, я уверен, что именно этот «мститель» разослал фотографии родителям детишек из «Шарма». Знать бы еще, как он сумел эти фотографии раздобыть… Кравцова — женщина хитрая и подозрительная. Настоящая железная леди. Ни слабостей, ни изъянов.
— За исключением одного.
— Какого?
Светлана недобро усмехнулась:
— Об этом даже говорить как-то противно…
— Нуты уж попытайся. Сделай над собой усилие.
— Я говорила с детьми и… Ну, в общем, иногда она спала с юными мальчиками. Приглашала их домой и…
— Ясно. Это они тебе сами рассказали?
— Да.
— Гм… Вот тебе и изъян. Обычно такие стервы, как Кравцова, никого не пускают в свою личную жизнь. А тут такая брешь!
Светлана поправила пальцем очки:
— Думаете, нужно искать в этом направлении?
— Уверен. Я принял решение объединить все эти разрозненные дела в одно следственное производство. Еще раз потряси Кравцову и Чернова. Пока они еще напуганы и не ощетинились. Это во-первых. Во-вторых, опроси юношей, которые… Ну, в общем, которые бывали в квартире Кравцовой. Возможно, через одного из них мы нападем на след нашего Монте-Кристо. Удели внимание тому, как проходил конкурс моделей на звание «мисс Столица» и «мисс Русь». Да, и еще. Я тут просмотрел твои отчеты. Меня заинтересовала связь Чернова и Кравцовой с телевизионным конкурсом «Мисс ТУ». Был такой факт?
— Так точно. Агентство «Шарм» и фонд «Русская краса» числятся среди организаторов этого шоу.
— Кто там у них ведущий? Актер какой-то, да?
— Да… Этот, как его… Феликс Бондаренко.
— Хороший актер. И, насколько я слышал, неплохой бизнесмен. Уверен, что он участвовал в шоу не только в качестве ведущего. Узнай-ка мне подробности… Впрочем, этим пусть займется Галя Романова, у тебя и так много работы. Вот, в общем, и все. Держи хвост пистолетом и обо всех интересных новостях докладывай непосредственно мне.
— Хорошо, Александр Борисович.
Турецкий обвел взглядом заваленный бумагами стол, вздохнул и резюмировал:
— Превращаюсь в стопроцентного чиновника-бюрократа.
— Кто-то же должен и этим заниматься, — с иронией произнесла Светлана.
Турецкий грозно сверкнул на нее глазами:
— Иди работай.
— Слушаюсь.
Светлана насмешливо козырнула и вышла из кабинета.
11
Феликс Савельевич Бондаренко был высок, статен и хорош собой. Держался он самоуверенно и даже вальяжно. Едва познакомился с Галей Романовой, сразу выдал ей букет комплиментов, способный растопить любое женское сердце. Однако Галя от комплиментов не растаяла и общалась с известным актером и ведущим строго и деловито. Поняв, что Галю галантным обхождением не проймешь, Бондаренко сразу заскучал и даже зевнул пару раз.
— Ну так что же? — ответил он на очередной жесткий вопрос. — Мало ли кто с кем работал. Я, например, даже не догадывался, каким скотством они там занимаются. И попробуйте доказать обратное. И вообще, товарищ старший лейтенант, я встречался с Кравцовой и Черновым чисто в рамках деловых встреч. Откуда мне знать, что эти извращенцы делают в своих конторах? Я и не был там ни разу.
На все дальнейшие вопросы актер отвечал в том же духе. Галя беседовала с ним полчаса, но никакой полезной информации так и не получила.
— Возможно, вам угрожает опасность, — сказала она напоследок.
— Вот как? — лениво отозвался Бондаренко. — Уверяю вас, я сумею себя защитить. У меня черный пояс по карате. Так что можете спать спокойно. А если будет мучить бессонница… — Бондаренко сладострастно улыбнулся, — звоните мне. Я знаю одно верное средство.
— Это какое же?
— Расслабляющий массаж. Между прочим, я владею им в совершенстве!
— Спасибо. Обо мне есть кому позаботиться.
— Как знаете.
На том они и расстались.
Феликс Бондаренко принадлежал к немногочисленной категории обеспеченных, счастливых и вполне довольных собой и окружающим миром людей. Каждое утро, надевая свежую белую сорочку, он любовался своим загорелым, сильным телом, лицом,"кото-рое он по праву считал красивым и мужественным. Пряча в портфель бумажник, он знал, что денег в этом бумажнике столько, что никакая непредвиденная случайность не выбьет его из колеи. Даже если придется вечером вести какую-нибудь пассию в ресторан «Максим», он с легкостью оплатит счет, не прибегая к помощи пластиковой карточки. И не только оплатит, но еще и покатает избранницу по ночной Москве по обязательному маршруту, включающему парочку великолепных ночных клубов, в которых Феликс Бондаренко был желанным и любимым гостем.
С апреля по сентябрь каждого года жена и дочь Феликса Бондаренко жили в загородном доме. Он наведывался туда в пятницу вечером или в субботу утром и проводил с семьей выходные. Каждый понедельник, провожая мужа на работу, жена вздыхала:
— И чего тебе тут не живется? Со мной, с Динкой.
Феликс прижимал жену к груди и грустно говорил:
— Мне и самому это не нравится. Но ты же знаешь, Москва нас кормит. Не забывай об этом.
— Может, мне тоже перебраться в Москву, а сюда выезжать по выходным?
— Ага. И дышать пылью и выхлопными газами. Нет уж, золотце. Этого я вам позволить не могу. Если кто-то должен страдать, то пусть этим страдальцем буду я.
— Ты прав, — со вздохом отвечала жена. — И все-таки попробуй вырваться сюда среди недели. Динка будет на седьмом небе от счастья.
— Я попробую.
За этим следовал дежурный (впрочем, искренний) поцелуй в губы и разлука еще на пять дней.
В Москве у Феликса в самом деле было много работы. Домой по вечерам он приходил вымотанным и нередко — чтобы расслабиться — прибегал к помощи крепких напитков: виски или джина.
Пару раз в неделю Феликс приводил домой молоденьких девушек, с которыми приятно отдыхал после трудового дня. Однако, будучи человеком «твердых моральных принципов», он никогда не использовал для этих целей супружескую кровать, укладывая своих пассий прямо в гостиной. Мягкий плюшевый диванчик подходил для этих целей как нельзя лучше.
Короче говоря, образ жизни Феликса Бондаренко полностью соответствовал его желаниям, возможностям и потребностям.
В тот вечер, о котором пойдет речь, Феликс Бондаренко решил после съемок заехать в свой любимый китайский ресторанчик на Дмитровском шоссе. Ресторанчик этот находился вдали от основных «тусовочных магистралей» Москвы, поэтому там всегда было малолюдно и тихо.
Бондаренко уселся за свой любимый столик в нише и махнул рукой, подзывая официантку.
— Здравствуйте, Феликс Савельевич! — лучезарно улыбнулась красавица казашка, изображавшая красавицу китаянку. — Вам как всегда?
— Да, детка. Маринованную рыбу с морковью и белого вина. И еще минералки, только побыстрее, пить очень хочется.
Дожидаясь ужина и устало зевая, Бондаренко лениво листал автомобильный журнал, который купил по пути. День выдался тяжелым, и Феликс чувствовал себя уставшим и вымотанным. Он отложил журнал и стал блуждать взглядом по залу. Тут взгляд его вдруг прояснился. За одним из столиков сидела в одиночестве прекрасная девушка. Она была в темных очках, что не могло скрыть красоты и нежности ее лица. Девушка внимательно изучала меню, то и дело поглядывая на изящные часики, красовавшиеся на ее еще более изящном запястье.
— Гм… — сказал себе Феликс. — А экземплярчик-то интересный.
