"Выл тогда варяг один, – рассказывает летопись, – а двор его стоял там, где сейчас церковь святой Богородицы, которую построил Владимир. Пришел тот варяг из Греческой земли и исповедовал христианскую веру. И был у него сын, прекрасный лицом и душою, на него-mo и пал жребий, по зависти дьявола. Ибо не терпел его дьявол, имеющий власть над всеми, а этот был ему как терние в сердце, и пытался сгубить его окаянный и натравил людей. И посланные к нему, придя, сказали: "На сына-де твоего пал жребий, избрали его себе боги, так принесем же жертву богам". И сказал варяг: "Не боги это, а дерево: нынче есть, а завтра сгниет; не едят они, не пьют, не говорят, но сделаны руками из дерева. Бог же один, ему служат греки и поклоняются; сотворил он небо, и землю, и звезды, и луну, и солнце, и человека и предназначил его жить на земле. А эти боги что сделали? Сами они сделаны. Не дам сына своего бесам". Посланные ушли и поведали обо всем людям. Те же, взяв оружие, пошли на него и разнесли его двор. Варяг же стоял на сенях с сыном своим. Сказали ему: "Дай сына своего, да принесем его богам". Он же ответил: "Если боги они, то пусть пошлют одною из богов и возьмут моего сына. А вы-mo зачем совершаете им требы? " И кликнули, и подсекли под ними сени, и так их убили. И не ведает никто, где их положили. Ведь были тогда люди невежды и нехристи".
Главной "нехристью" города Киева и был наш святой Владимир. Кажется, более всего он стремился достичь обожествления власти князя. Известно, что с самого начала русские князья стремились выглядеть "подобающим образом", имея лицо голое и ус длинный и золотой, совсем как у Световита… или как у Перуна. Отнюдь не во всех преданиях и легендах Владимира называли Красным Солнышком, да и что такое это красное солнышко? Кровавый бог Перун тоже был своего рода "красным солнышком", он тоже происходил от Световита, бога света и солнца, персонифицируя одну-единственную функцию этого бога – карательную. И вполне вероятно, что возможность перехода от "старого" язычества к "новому" христианству с элементами язычества создалась некоторым образом искусственно, потому что возвращение к кровавым жертвам по жребию было ничуть не лучше хазарского увода парней и девиц в рабство, когда их судьбу оплакивали в народных сказаниях, тоже, между прочим, по жеребьевке. Даже хуже. В хазарском плену можно было выжить.
Дело централизации этот интересный князь вел на западных киевских землях, куда неоднократно ходил походами. Начал с Полоцка и стал вгрызаться в княжества радимичей, считая, что они заняли киевские земли. Но слава Святослава не давала ему покоя. Так что, включив в свое воинство торков, он пошел в 985 году на болгар, но, очевидно, не так уж и удачно, хотя, как сообщает летопись ("победил болгар"), потому что пришлось ему почему-то срочно возвращаться в Киев. Летопись объясняет такое интересное телодвижение князя тем, что будто бы дядя ему сообщил, что пленники все обуты в сапоги, так что дани от них ждать нечего, лучше поискать лапотников. Однако, скорее всего, князь получил достойный отпор, и пришлось заключать мир. Но скорее войной и несоблюдением условий мира Святослава пригрозила сильная Византия, которой теперь уж полностью эта Болгария принадлежала. Вот тут-то наш язычник задумался, что говорить с греками на одном языке никак не удастся, пока в стране идет "языческое возрождение". Ведь даже Болгария была землей христиан. Хочешь жить – умей вертеться. "И вернулся Владимир в Киев".
Третий путь христианства, или Ересь
Как я уже говорила, выбор среди монотеистических традиций в X столетии был невелик – либо латинское христианство, либо греческое, либо ислам, либо иудаизм. От того, что за тип государственной религии страна выбирала, в целом зависел и ее дальнейший путь. Так что легенды о выборе веры, которые связывают с князем Владимиром, это не столько легенды о вере, сколько легенды о возможности разных путей развития. Владимир изо всех сил рвался в цивилизованное общество. Все три мировые религии позволяли выйти из списка варварских стран, но требовалось, кроме религии, и присмотреться к результату, какой выбор веры давал. Выбор ислама как ведущей религии был несколько абстрактен, потому что исламские страны лежали от Руси на Востоке и не так рк и рядом. Это давало возможности хорошей торговли, но было нежелательным из-за того, что Русь становилась автоматически противницей очень сильных стран Запада. А выбор иудаизма был, скажем так, заказан. И дело не в том, что эта вера была бы для русов противоестественной, но один хорошо знакомый враг Руси как раз и исповедовал иудаизм. Враг был уже побежден и не опасен, но, тем не менее, народ вряд ли бы согласился с таковым княжеским выбором. Да и западные страны из нейтральных могли стать враждебными. Оставалось только христианство. Выбор официальной веры кроме христианства другой возможности и не оставлял. Но сама эта вера успела расслоиться, вот в чем была проблема. Расчетливый и хитрый князь продумывал, какую из христианских церквей стоит "взять" на Русь. В этом плане (то есть в смысле колебаний между латинянами, ромеями и арианами) Владимир ничем не отличался от Ольги. Часть подвластного ему народа уже давно была христианами. Но – христианами какого толка?
Еще век назад, даже более того, в 842 году один из арабских писателей того времени Ибн Хордадбег сообщал, что многие русы, приходящие с купеческими караванами, выдавали себя за христиан. Он к христианству русов относился с большим недоверием, справедливо считая Русь страной язычников. Но, тем не менее, купцы русов утверждали, что они христиане, и могли при случае это доказать. Да и если бы купцы ничего о христианстве не знали, вряд ли бы они стали себя таким образом именовать. Ибн Хордадбег уверен, что делали они это сугубо в грабительских целях – чтобы не платить налога на торговлю, введенного по повышенной ставке для язычников и зороастрийцев. Для христиан и иудаистов этот налог был вдвое ниже. Поскольку все три главные религии выросли на одном дереве, то способ проверить истинность веры проблемы не составлял И если наши купчики платили облегченный налог, то они и были теми, за кого себя выдавали, – христианами.
Просветитель Кирилл, посетив черноморский городок Корсунь (Херсонес), сообщал о христианских книгах русов – Евангелие и Псалтири, написанных на языке русов (руськими письменами). Это, сами понимаете, свидетельство важное. Если были такие книги – была и вера, и те, кто этой вере следовал. Конечно, Корсунь не считалась городом русов, но они там жили. Они там торговали. Да, наверно, и нельзя оспаривать простого факта, что, проживая в городе, где христианство не считалось экзотикой, кто-то из русов принял крещение. Даже в наших летописях указаны дохристианские христиане Руси. Если бы средневековым переписчикам очень хотелось сделать Ольгу и Владимира основателями христианства на Руси, они бы так и поступили, убрав из старого текста все упоминания о христианах, которые жили до их княжения. Но ведь не убрали. Как, впрочем, и не вписали в наши тексты и лишних страниц, где бы Русь была уже сплошь уставлена храмами. Нет ни того, ни другого. Просто часть населения уже стала христианами, а большинство пребывало в язычестве, что вполне нормально для недавно образованного государства.
Очень странное свидетельство о состоявшемся до Владимира крещении русов оставил константинопольский патриарх Фотий. Якобы это произошло после того, как русы увидели чудо: патриарх опустил в воду покров Богоматери, когда флот русов подступил к Византии, и разразилась страшная буря. Ужас охватил русов, и они "обратились". Дело Фотия по обращению варваров продолжил и следующий за ним патриарх – Игнатий. ("Потом набег росов (это скифское племя, необузданное и жестокое), которые опустошили ромейские земли, сам Понт Евксинский предали огню и оцепили город (Михаил в то время воевал с исмаилитами). Впрочем, насытившись гневом божиим, они вернулись домой – правивший тогда церковью Фотий молил Бога об этом – а вскоре прибыло от них посольство в царственный город, прося приобщить их божьему крещению. Что и произошло".) При императоре Василии (обратившем болгар) было по Константину Багрянородному продолжено обращение русов. "Щедрыми раздачами золота, серебра и шелковых одеяний он (Василий. – Автор) также склонил к соглашению неодолимый и безбожный народ росов, заключил с ними мирные договоры, убедил приобщиться к спасительному крещению и уговорил принять рукоположенного патриархом Игнатием архиепископа, который, явившись в их страну, стал любезен народу таким деянием. Однажды князь этого племени собрал сходку из подданных и воссел впереди со своими старейшинами, кои более других по многолетней привычке были преданы суеверию, и стал рассуждать с ними о христианской и исконной вере. Позвали туда и иерея, только что к ним явившегося, и спросили его, что он им возвестит и чему собирается наставлять. А тот, протягивая священную книгу божественного евангелия, возвестил им некоторые из чудес Спасителя и Бога нашего и поведал по Ветхому завету о чудотворных божьих деяниях. На это росы тут ж ответили: "Если сами не узрим подобного, а особенно того, что рассказываешь ты о трех отроках в печи, не поверим тебе и не откроем ушей речам твоим". А он, веря в истину рекшего: "Если что попросите во имя мое, то сделаю" и "Верующий в меня, дела, которые творю я, и он сотворит и больше сих сотворит, когда оное должно свершиться не напоказ, а для спасения душ", сказал им: "Хотя и нельзя искушать Господа Бога, но если от души решили вы обратиться к Богу, просите, что хотите, и все полностью ради веры вашей совершит Бог, пусть мы жалки и ничтожны". И попросили они бросить в разложенный ими костер саму книгу веры христианской, божественное и святое Евангелие, и если останется она невредимой и неопаленной, то обратятся к Богу, им возглашаемому. После этих слов поднял иерей глаза и руки к Богу и рек: "Прославь имя твое, Иисус Христос, Бог наш в глазах всего этого племени", – и тут же метнул в пламя костра книгу святого Евангелия. Прошло немало времени, и, когда погасло пламя, нашли святой том невредимым и нетронутым, никакого зла и ущерба от огня не потерпевшим, так что даже кисти запоров книги не попортились и не изменились. Увидели это варвары, поразились величию чуда и уже без сомнений приступили к крещению". Конечно, чудо о несгораемой священной книге – легенда. Но если при Василии велись диспуты о вере, посылался архиепископ и проводилось крещение… Позвольте, но в таком случае Русь была уже крещена, и крещена по греческому обряду? С какой бы стати Константину Багрянородному, в симпатиях к русам никак не замеченному, сообщать о варварах русах, что они были однажды крещены?
