− Хорошо я не жадная, − пробубнила я себе под нос. И улыбнувшись послу, который уже был не рад, что согласился возглавлять делегацию, очаровательной улыбкой, сказала: − Nu, tiuokaze ni faru ĉi tion: nia reĝlando pagos al vi trionon de ĉiuj profitoj el la eltiro kaj prilaborado de Liguriaj diamantoj. Vi siavice subskribas pac-traktaton laŭ miaj terminoj kaj forgesas pensi pri Ligurio. Ĉu iros[11]?
− Sinjorino Chantarelle vi estas neebla, − восхищенно выдохнул посол, немало меня смутив таким заявление. − Lasu min subskribi la paperojn[12].
Следующие пять минут министр иностранных дел под мою диктовку старательно выписывал текст мирного договора на дорогой гербовой бумаге, после составления оного, я протянула бумажку с дружеской улыбкой послу на подпись. Тот, не колеблясь размашисто расписался, я критически осмотрела подпись и только подом расписалась сама. Проблема Алгарене была решена. По крайней мере я так думала.
Возвращалась с переговоров я приподнятом настроении: надо же удалось одурачить соседского посла. Признать честно, я сначала сомневалась, что он согласится на подобные условия, но все прошло, как задумывалось. Ажиотаж около крыльца привлек мое внимание, хотя я и так знала, что там увижу. Толпа ахала, охала, причитала, глядя на небрежно распластавшиеся тело принца на ступеньках лестницы. Я, помня о своей роли, стал локтями расталкивать собравших зевак, пробираясь к эпицентру трагедии. Как только мне удалось выбраться, я, размазывая слезы по щекам, раздирая колени в кровь кинулась к бездыханному телу принца, громко причитая, чтобы перекричать роптания толпы:
− На кого же ты меня оставил, милый мой… как же я без тебя жить буду, − причитала я, размазывая слезы по щекам и мелко дрожа от рвущегося наружу смеха. Я заметила краем глаза как ко мне подходит фигура, закутанная в черный плащ, поднял глаза, посмотрела в самодовольно ухмыляющиеся физиономии Лакруа, улыбнулась ему краешками губ и продолжила свои стенания: − Кто же теперь королевством править будет… Нет у короля-батюшки нашего наследников больше, ой, помиру пойдем… Лучше бы душегубы меня убилииии, − глядя на мои страдания, придворные трагически вздыхали. Все приносили мне искренние соболезнования и уверяли, что я еще молодая и у меня все обязательно будет хорошо. Я, прикладывая к глазам черный кружевной платок, всхлипывала и мелко дрожала от очередного резкого порыва ветра. Лакруа приобнял меня за плечи, я прижалась к его груди продолжая стоять в окружении придворных и со скорбью в глазах улыбаться. Я не знаю, как и откуда здесь взялась Николетта, но ее истерический надтреснутый крик клинком разрезал воздух:
− Риан!!! Нет!!! — принцесса бросилась на колени перед телом принца, обливаясь холодными, горючими слезами, билась в истерике, она не хотела верить, что ее брата убили. Она не хотела оставаться одна. — Это все ты!!! — Николетта дикой кошкой вцепилась мне в запястье. Ее длинные ухоженные коготки больно вонзились в мне в кожу, даже кровь пошла. — Ты его убила!!! — вопила она, тыкая в меня пальцем. — Ты специально все подстроила!!! Попросила письмо написать, чтобы он тебя с собой взял, а потом убила!
− Да — это я, − голос мой в этой ситуации оказался чересчур спокойным, чем еще больше взбесил принцессу. — Это я убила твоего брата, точнее поспособствовала, чтобы исход покушения был удачным. В прошлый раз ты мне слегка помешала, признаться, сильно удивив таким смелым поступком.
− Ты… Я убью тебя!!! — воскликнула принцесса, выхватывая из лифа платья острый нож, но только я оказалась проворнее и уже весьма предприимчиво прижималась к ней держа у горла посверкивающий на свету солнца нож. Толпа охнула, шарахнулась в сторону, особо впечатлительные дамочки поспешили рухнуть в оброки. Николетта судорожно сглотнула комок, забилась в истерике и стала медленно оседать к моим ногам, теряя сознание.
− Советник Дорен, распорядитесь, чтобы принцессы перенесли в ее покои и уберите тело принца наконец, он кровищей уже всю лестницу залил, − дружелюбно попросила я, пожилого мужчину с голубыми до боли знакомыми глазами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
− Будет сделано, − он поклонился и тихо, чтобы услышала только я произнес: − Ваше величество.
Двое молодых гвардейцев перенесли Николетту в ее комнату во дворце, принца… Я приказа отнести тело не в фамильный склеп, а в подвальные лаборатории, предварительно наложив противотленные чары (хотя я знала, что накладываю их зря), распорядившись найти человека внешне похожего на принца и по традиции провести ритуал погребения. Лакруа посмотрел на меня с подозрительностью, он не понимал, зачем я оставляю тело принца во дворце, в месте, где его могут найти. Он не понимал, зачем я вообще оставляю его тело, но я величественно промолчала, пообещав, сразу же после коронации от него избавится. Хотя избавляться будет не оттого, ну не убивать же мне его снова. В Академию я вернулась за полночь и сразу же легла спать, с этого момента в моей жизни настал новый этап. С этого момента я веду двойную игру.
***Алгарне, Льера.
Столица кипела ключом. Бурлила, как, не уснувшись на зиму муравейник. Кричали торговцы, зазывая покупателей. Гремели кузни, маршировали солдаты. У в езда в город робко переминались с ноги на ногу молодые рекруты. Обстановка в столице говорила сама за себя — королевство готовится к войне. Королева Кармилла, взошедшая на престол два с половиной года назад после смерти отца, первым делом решила вернуть территории, когда-то принадлежащие Алгарне. Ах, Лигурия… Легкий ветерок трепещет волосы. Запах моря. Теплые ласковые лучи солнца. Красота. Об этом месте невозможно думать без мечтательной улыбки на лице. Когда-то давно, веков пять назад, король Анори безумно полюбил алгарнскую принцессу. Но девушка была холодна к нему. Чтобы добиться ее благосклонности король отдал, в качестве свадебного подарка, порт Лигурия, который перешел Анори после победы в Первой Великой Войне. Но королеве Кармилле порт был нужен ни как один из лучших курортов Империи и даже не из-за морского пути, связывающего Рикайну с Светлой Империей, а как ценное месторождение. Бриллианты. Лигурийские бриллианты. Таких больше нет нигде. Каждый камушек наполнен живой силой, чистой магией. Именно поэтому ювелиры делают дорогостоящие украшения защитного характера из лигурийских бриллиантов. Такие украшения доступны далеко не каждому аристократу. Королева Кармилла понимала, что если завладеет порто, то улучшит экономику страны вдвое. Поэтому она с хитрила, подделала документы и объявила Анори агрессором, чтобы любыми способами завладеть портом.
Милла начинала нервничать, делегация, отправленная в Анори, задерживалась. Она, томясь ожидание, расхаживала по тронному залу, нетерпеливо стуча каблучками по мраморному полу. Королева боялась, что Анори может отказаться возвращать порт, что угрозы не всегда действенны. Она боялась, что с делегацией, которую вызвался возглавлять ее брат может что-то случится. И от этого начинала нервничать еще больше. Брат для самое дорогое на свете. Она растила его чуть ли не с младенчества (мать умерла родами, а отцу было не до заботы и воспитании детей), готовила к роли короля, но отец решил иначе и провозгласил наследницей власти ее, Кармиллу. Эмиль тогда сильно обиделся. В день коронации Кармиллы они впервые за долгие годы поссорились. Эмиль не разговаривал с ней почти месяц, а ей при каждом взгляде на нее становилось больно. Она чувствовала себя предательницей. Но спустя время обида в сердце Эмиля утихла, и он смог простить сестру. Милла в тот же день назначила его своим первым советником, поставив во главе Совета. Сейчас, стоя у окна, она всматривалась в даль и вспоминала далекое беззаботное детство.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
− Ваше величество, илларель Кармилла, из королевства Анори с дипломатической миссией вернулся ваш брат, − влетая в тронный зал и отвлекая ее от раздумий, обронил молоденький гвардеец, останавливая и почтительно склоняясь в поклоне.
