Мать открывает дверь почти сразу и при виде меня в таком состоянии громко негодует.
— Да что опять с тобой стряслось?!
На новом всхлипе выговариваю ей про беременную Лизу и мать приобнимает меня за плечи и заводит в нашу квартиру.
— Дверь ему яйцами забросаю. Что за мудозвоны!
Из спальни выходит этот её Анатолий в белой вытянутой майке и семейных трусах с кучей лысых продрогших петушков на ярко-голубом фоне. Явный подарок матери. Только у неё такое чувство юмора, чтобы нацепить нечто подобное на своего пузатого мужика.
Мама гарчит и машет ему рукой, чтобы проваливал обратно в комнату или надел хотя бы портки, а не светил своим хозяйством перед её дочерью. Заводит меня на кухню. Чиркает спичкой по спичечному коробку и ставит чайник на газовую плиту.
— Я тебе раскладушку здесь поставлю. Сама понимаешь, там ты не к месту, — выговаривает мне пока я жмусь в угол на нашем диване у окна.
— Да мне уже всё равно.
Хочется плакать, но слёз уже почти не осталось. Так доконала меня эта жизнь. Неужели в ней для меня счастье просто не предусмотрено? Где я была, когда его раздавали нормальным людям?! Можно было бы придираться и верить, что Лиза обманывает. Но зачем? Глеб обычный мужчина. Да любимый мной. Но он не какой-то там крутой бизнесмен, чтобы страдать такой ерундой и врать ему про свою беременность. Молча упираюсь подбородком на скрещенные на столе руки. Смотрю потухшим взглядом в стену. Так что даже моя мать не решается мне что-то плохое сказать. Она может. Я знаю. Но вместо этого тяжело вздыхает и качает головой.
— Вот ведь. И даже коньяка тебе сейчас не нальёшь. Что за жизнь?
Действительно. Она пока не задалась.
35
Я думала, что с работой всё будет немного сложнее. Хотя именно это мне уже было безразлично. Всю ночь пролежала на раскладушке на кухне уставившись в потолок. Мать с этим Анатолием меня даже не трогали, решив оставить наедине с моими проблемами.
В наш офис утром я явилась с чернющими кругами под глазами и абсолютно никакущим видом. Зашла в наш кабинет, который делила с Надеждой и Галиной. Глупое имя у Надьки. Вот лично во мне уже никакой надежды не осталось. Ни на что.
Смотрю безрадостно на своих бывших подруг, которые устраиваются на своих рабочих местах и жду появления нашего начальника. И Вячеслав Сергеевич не заставляет себя долго ждать. Честно говоря, я думала, что он буквально с порога сразу же укажет мне на дверь, но мой босс вошел в помещение к нам девочкам, как никогда счастливым.
Едва взглянув на меня, он повел бровью и с довольной улыбкой на своей физиономии выдал:
— Вагина. Ну-ка пройди за мной в кабинет.
Вот уж не думала, что увольнять меня будут буквально светясь от счастья. Хотя я же беременная. Уволить просто так меня на самом деле по закону не могут. По крайней мере сейчас. Разве что отомстить как-нибудь гаденько, или сделать так чтобы сама ушла. Но что за чертовщина? Он что совсем двинулся после вчерашнего?
На всякий случай прихватываю с собой свою сумку и плетусь за ним в его кабинет. В последнее время я уже привыкла, что меня вышвыривают как котёнка отовсюду, откуда только можно. Так что в любом случае надо быть всегда наготове.
Захожу в комнату, и Зубов закрывает за мной дверь.
— Вагина, я тебе тут премиальные обещал, — начинает мой начальник, усаживаясь за стол. Так причина его радости в том, что у него есть веский повод покрутить фигу у меня перед носом вместо этих премиальных? Или что?
Стою и мну сумку в своих руках.
— И что? Хотите их отменить из-за того, что я вчера ушла?
Вячеслав Сергеевич ёрзает на офисном кресле устраиваясь поудобнее, но после моих слов вскидывает голову и поднимает на меня блестящие глаза.
— Да ты что?! Вагина, я тебе даже приплатить готов за то, что ты ушла! Там такое после этого началось…
Теряюсь в догадках, что же там такое началось, но мой шеф, осчастливленный пока непонятно для меня чем почему-то сам решил передо мной разоткровенничаться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Что там вчера началось после твоего ухода! Дед-то мой оказывается в курсе всего. Мы честно говоря именно за него больше всего переживали. А он как хлопнет вдруг по столу после того, как ты так резво убежала. Поставил на место и мать и бабку. Взвились, говорит, глупые бабы! Что я внука не приму! Как вы только подумать такое могли?! Хотя у него инфаркт был именно из-за этого. Я, дурак, видеосвязь как-то выключить забыл. Так что он Вальку увидел. Но за последние несколько месяцев он уже как-то смирился с моей ориентацией что ли, и вся эта чехарда с тобой ему уже порядком надоела. А ещё я с Валькой после этого вечером помирился. Так что, Алиса Андреевна, ты конечно извини, но колечко тебе придётся вернуть.
Он нетерпеливо похлопал ладошками по столу, и я достала из кармашка сумки его колечко. Вчера ещё полчаса проторчала в ванной пытаясь с помощью масла, воды и мыла стащить его со своего пальца.
— Ну я рада, что у вас всё так хорошо закончилось, — кладу кольцо на край стола и Вячеслав Сергеевич поднимает на меня изумлённый взгляд.
— А с тобой-то что опять случилось? Почему такая кислая сегодня?
— Беби-бум у меня случился, — недовольно проворчала я. — Слишком много беременных на одни квадратные метры. Мне пришлось потесниться.
— Не понял, — с улыбкой выговорил начальник. Но не объяснять же ему всё.
— Да я сама не понимаю, как со мной могло такое случиться, — хочу от него отделаться, но Вячеслав Сергеевич сегодня явно в том расположении духа, когда хочется видеть счастливыми всех вокруг. Так что милостиво машет рукой.
— Так. Рассказывай. Тем более, что в таком состоянии тебя всё равно к разговорам с клиентами нельзя подпускать.
Проходит ещё несколько минут, во время которых я вывалила на него историю с Глебом заодно рассказав про его Лизу. Сам в конце концов напросился. А после этой его темы нетрадиционной, в которую он меня втянул, мы с ним сблизились больше чем мне того хотелось бы. Ну не все подробности о своем начальнике я до этой минуты знать хотела. Не все!
Вячеслав Сергеевич огорошено вздыхает и всплескивает руками.
— Застрелиться просто. Вот у тебя вечно как не катастрофа. Так маленькое несчастье. Ну, а чего ушла-то? — недоумевает начальник. — Он же тебе предлагал остаться. Я бы остался. И поверь. Просто так не буден мужчина принимать беременную от другого женщину. Ещё и ребёнка твоего своим считать. Надо было тебе отправить эту Лизу к её такой-то матери, а самой со своим Глебом дальше жить.
— Но как-то это унизительно, после того, как они об этом говорили. Да и не по-человечески что ли, — пожимаю я плечом.
— Вот вы дуры женщины, — пылит Зубов. — Унизительно ей. Не по-человечески! А несчастливой быть по-человечески? Сопли слёзы мне тут разводить вместо нормальной работы?! Сама-то с мужем своим бывшим осталась бы ради ребёнка?
Я растерянно хлопаю ресницами. Вот вчера поддавшись эмоциям я об этом как-то и не подумала. Нет Игорь конечно мог бы платить алименты и вообще ребёнку помогать. Даже видеться с ним я бы не запрещала. Но видеть рядом с собой эту рожу в качестве мужа после его измены я бы точно не хотела!
— И вообще с чего вы взяли, что эта швабра от твоего Степнова беременна? Если вообще беременна, — продолжает мой начальник. — Девица явно без комплексов. Она и приврать могла, чтобы в городе остаться. А не в деревню свою ехать. Или может родится у вас через девять месяцев, или сколько там осталось, какой-нибудь Мохаммед или Абу, а вы тут драму разводите. «Прости прощай, моя любовь. Давайте все будем жертвовать собой ради детей». Дурью маетесь!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Блин! А он ведь прав!
Чего это я поплыла-то? Может всё действительно, как Вячеслав Сергеевич говорит.
