Публично не афишируемый, но, увы, реальный этос наших, с позволения сказать, элит в 1990-е годы был таков: «хапнуть и убежать». Однако в последние годы в элите идет внутреннее размежевание, смена вех, новое формулирование приоритетов. Медленно, мучительно формируется набирающее силу, хотя и не преобладающее направление, представители которого понимают, что их будущее определяется здесь и сейчас. И не потому, что они такие большие патриоты, а потому, что трезво понимают, что за пределами России никому не нужны – там им светит разве что положение благополучных рантье. Да и то неизвестно, как еще может повернуться дело.
Михаил Краснов обратил внимание на серьезную коллизию, заложенную в нашей Конституции, на то, что реальное функционирование институтов в заданных ею рамках неумолимо ведет к утверждению персонализма, преодолеть который, оставаясь в этих рамках, практически невозможно. Я полагаю, что ситуация все же не столь безотрадна. Хотя бы потому, что в Конституции заложен и механизм ее изменения. Запускать его сегодня было бы политически неверным, поскольку неизбежно возникло бы подозрение, что коррекции осуществляются под Путина. Но мне думается, что уже сейчас можно было бы начать подготовку Конституционного собрания, призванного выработать проект изменений. Время для этого вполне подходящее. Следует инициировать созыв Конституционного собрания с таким расчетом, чтобы было заранее ясно, что его решения не затрагивают срока полномочий действующего главы государства.
Почему это лучше сделать сегодня? Потому что именно во время избирательного цикла основным претендентам на пост президента следовало бы высказаться по поводу желательных изменений в Конституции и политической системе страны. Сделать это им следует до 2008 года, т. е. до того, как граждане начнут делать свой выбор. Это позволило бы в 2008 году уйти от сомнительной практики «голосования сердцем», а вместо этого осознанно выбирать определенную стратегию политического развития, ясно представляя и то, какие институциональные механизмы будут задействованы для решения поставленных задач.
Согласен: с нынешней Конституцией мы далеко не уедем. Но принять Конституцию в 1993 году, потом поменять ее, скажем, в 1998-м и еще раз в 2003-м – это было бы еще хуже. Лучше ее вообще не менять, а использовать механизм конституционных поправок, не переписывая текст целиком. Тем более что там есть вполне достойные главы. И надо тщательно взвесить возможности и последствия внесения корректив. Поправляя, надо быть предельно осторожными и с Конституцией, и с политической системой страны.
Мы отошли от пропасти, чреватой разрушением Российского государства, но отошли недалеко. Мы все еще идем по тонкому льду. В результате какого-нибудь ошибочного или просто непродуманного политического действия можно вновь столкнуть Российское государство к катастрофическому состоянию середины 1990-х. К примеру, поссорятся «Иван Иванович» с «Иваном Никифоровичем», а за каждым из них стоит своя, в широком смысле слова, «партия власти». И – покатилось. К тому же предстоящий электоральный цикл и сам по себе может стать дестабилизирующим фактором. Да, ситуация в целом достаточно благоприятная, чтобы этот рубеж преодолеть. Но при существующей политической конструкции такого рода риски нельзя и недооценивать.
Сейчас, накануне выборов, мы вряд ли сможем найти эффективные способы нейтрализации этих угроз. И тем не менее нам необходимо пройти через испытания выборами, сохраняя демократию в качестве базового ориентира. Все другие стратегии лишь заведут в тупик. Иное дело – трезво отдавать себе отчет в том, что представляет собой сегодня демократия в России, как и кем используются ее возможности, чего стоят получаемые результаты.
О роли внешнего фактора
Стоит упомянуть и о роли внешнего фактора в определении направления нашего политического развития.
У нас под внешним фактором подразумевают, как правило, в первую очередь США, во вторую – Запад в целом. Но можно взглянуть на проблему шире. Дело в том, что внешний фактор может проявляться порой совершенно неожиданным образом.
Например, важное значение для внутренней политики России может иметь успех или провал политической реформы на Украине. Если наша элита увидит, что ее интересы, достижение их взаимоприемлемого баланса и внутриэлитного компромисса более эффективно и надежно обеспечиваются в условиях парламентской республики, если она убедится, что парламент является гибкой политической формой, лучше приспособленной для сегодняшней фазы развития постсоветских обществ, чем институт президентства, то в ее настроениях могут произойти серьезные изменения. Впрочем, лично я не считал и не считаю, что в обозримый период для нас разумно было бы отказаться от президентской республики. Но роль парламента должна стать иной, более значимой, причем не только как законодательного органа, но и как института, представляющего общественные интересы и в этом качестве контролирующего и формирующего исполнительную власть. Здесь есть о чем подумать и над чем поработать.
Опыт Украины во всем его многообразии крайне важен для России. Украинские парламентские выборы весной 2006 года, по оценке многих, были самыми свободными за всю ее постсоветскую историю. Как известно, на них победила оппозиция. Там, конечно, было много подковерной борьбы и закулисных интриг. Но тот факт, что парламентское большинство, сформировавшее правительство Украины, определилось по результатам выборов и отражает волю народа, – серьезный аргумент в пользу пересмотра принципов организации нашей политической системы, целиком замкнутой на фигуре президента.
Украина последовательно проходит электоральные испытания, определенные ее Конституцией. На горизонте 2009 год – год очередных выборов ее президента. Надеюсь, что и они пройдут вполне достойно, не хуже, чем выборы 1994 года, когда Л. Кучма сменил Л. Кравчука. Вполне возможна законная смена власти. Поучительность же опыта Украины для России заключается в том, что, несмотря на многочисленные пророчества, сомнения и скепсис, Украина не развалилась и, более того, в настоящее время, при правительстве В. Януковича, вновь демонстрирует неплохие экономические показатели.
Иной фактор внешнеполитического порядка обусловлен возможностью в обозримом будущем глобальных экономических потрясений. Думаю, что было бы неправильно полностью исключать такую перспективу. И дело здесь не только в экономике. Сегодня мир на пороге кардинальных изменений всей структуры и конфигурации глобальной политической мощи. Впервые за последние 250 лет (т. е. с середины XVIII века) ее перераспределение происходит не внутри Запада, а между Западом и не-Западом. И это не может не порождать серьезные политические и экономические пертурбации. Здесь кроется важный урок и для нас: из таких потрясений без больших потерь может выйти только сильная страна. Сильная – наличием конкурентоспособной экономики, эффективных политических и социальных институтов, а также тем, что ее население составляют не подданные, а граждане, сознательно и активно творящие будущее своей страны.
Чтобы нам стать по-настоящему конкурентоспособными в глобальном мире, должно уменьшиться и влияние традиционных для российской политики факторов силы и властного произвола. А для этого должно измениться наше понимание соотношения традиционных и современных факторов в сохранении и упрочении Российского государства. И в данном отношении тоже важно извлекать уроки из того, что происходит в окружающем мире.
Вот, скажем, США не знают себе равных по силовой мощи. По военным расходам они превосходят следующую за ними десятку государств, вместе взятых. С точки зрения обладания самым современным оружием пятого поколения, ударной мощи военной машины, другого такого государства (или даже коалиции государств) просто нет. С их превосходством в могуществе несопоставимо даже превосходство Британской империи в период ее расцвета (т. е. в конце XIX века). Единственная возможная аналогия – античный Рим. Ну и что из того? Посмотрите, что происходит в Ираке. Обеспечивает ли военно-силовое могущество успешное решение внешнеполитических проблем США?
Наша внешняя политика становится важным фактором внутреннего развития. В ней проявляется субъектность государства, которая, в свою очередь, является важным показателем и его внутренней устойчивости.
После 2000 года мы восстановили субъектность во внешней политике, она стала содержательной и интересной. Есть такое французское выражение, в переводе звучащее: «по мерке человека». Так вот путинская политика оказалась по мерке страны, взятой на вырост. Он прекрасно понимает, что сегодняшняя Россия – это не Советский Союз, понимает ограниченность наших возможностей после разрушения СССР. И в то же время в границах объективных возможностей старается действовать, более того – заранее осторожно поднимать «на вырост» планку стратегических задач российской внешней политики.
