Хозяйка оценивающе посмотрела на прекрасный редингот девушки и сказала:
— С удовольствием обменяю, мисс, но только если они хорошего качества. Всегда бывают дамы, которым срочно требуется траур, а модные вещи на такой случай встречаются нечасто.
Марии не хотелось расставаться со своим гардеробом, но когда договор с Оливером закончится, она сможет перекрасить то, что получит в этой лавке. Кстати, траур ей предстоит носить еще только два месяца, так что ко времени, когда она покинет Англию, черные вещи ей уже не потребуются. К тому же у нее останется платье, которое она сняла с себя в том борделе.
Хозяйка приказала одному из помощников отправиться вместе с Джоном в отель, где остановилась Мария с кузеном Фредди, и привезти ее чемоданы.
Перед тем как отослать лакея, Мария сказала:
— Джон, я буду вам очень признательна, если о моих траурных нарядах вы никому не расскажете, особенно миссис Пламтри. Его светлость тоже вас об этом просит. У меня есть колечко, и я могла бы предложить его вам в качестве компенсации за…
— О нет, мисс, я не возьму его за молчание. Молчать о делах его светлости — моя работа. И о делах его невесты — тоже.
— Благодарю вас, Джон.
Лакей замялся, стал неловко поправлять шляпу, затем решился и спросил:
— Скажите мне, мисс, его светлость ничем вас не обидел в карете?
— Нет, — в который раз солгала Мария. Лакей с сомнением покачал головой.
— Его светлость не способен обидеть молодую леди, но может быть, он потерял над собой контроль. Все-таки вы его невеста и все такое… Просто я хотел вам сказать, что если вы захотите, я вам всегда помогу.
— Благодарю вас, Джон, — ласково улыбнулась Мария. — Но вам не о чем беспокоиться. Ваш господин — настоящий джентльмен. Он очень добр ко мне.
— Простите меня, мисс. — Джон с поклоном удалился.
Конечно, Оливер проявлял к ней доброту: заботился о Фредди, нанял мистера Пинтера, собирался оплатить ее гардероб. Но то, что случилось в карете, добротой не назовешь. Теперь Мария по опыту знала, чего лишится, если выйдет замуж за Натана с его холодными поцелуями. Но возможно, страсть может возникнуть не сразу, а со временем? Вдруг после свадьбы с Натаном все наладится? Но в глубине души Мария знала, что обманывает себя, потому что единственным человеком, которого она сама хотела целовать, был Оливер.
Глава 13
Пока ехали из «Голубого лебедя», Фредди без остановки рассказывал о своих впечатлениях от клубной кухни, но Оливер почти не обращал внимания на его болтовню. Единственное, о чем он мог думать, — это холодное «милорд», с которым обратилась к нему Мария, как будто не трепетала только что в его объятиях.
А ее взгляд? Что ее так обидело? Может быть, она просто стыдится? Но как она могла сохранить такое самообладание, когда он, опытный мужчина, не сдержался, совсем как юнец, и теперь вынужден держать плащ застегнутым на все пуговицы?
Как она выразилась? «И хотя я благодарна вам за этот урок…» Неужели этот «урок» для нее ничего не значил? Очевидно, нет, ведь она сказала, что «повторять его мы не будем».
У Оливера болезненно сжалось сердце, но ведь, честно говоря, Мария права. Им надо держаться друг от друга подальше. Это в их общих интересах. Надо же, он дошел до того, что предложил ей стать его постоянной любовницей. Оливер всегда считал и, смеясь, говорил об этом друзьям, что одна женщина ничем не лучше другой и что от любовницы больше хлопот, чем удовольствия. К тому же он всегда старался держать людей на расстоянии, но Мария…
Оливер негромко застонал. Нельзя было так далеко заходить, но ни с одной другой женщиной он не чувствовал ничего подобного. Наверное, он напугал ее своим натиском.
Тем временем Фредди безмятежно уписывал свой обед. Внезапно какая-то фраза привлекла внимание Оливера.
— Что вы сказали?
— Сказал, что бифштекс был чуть-чуть недосолен.
— А до этого?
— О, сейчас вспомню. Там, в клубе, был один тип. Говорил, что он ваш кузен. Кажется, мистер Десмонд Пламтри.
Оливеру это не понравилось. Когда это Десмонд сумел проникнуть в такой элитарный клуб, как «Голубой лебедь»? Неужели этого мерзавца стали принимать в обществе?
— Но если хотите знать мое мнение, — продолжал Фредди, — то пара таких родственников — и врагов не надо. Грубый парень. Стал рассказывать мне, что вы убили своих родителей и что все об этом знают. — Фредди фыркнул. — Я сказал, что он неотесанный деревенщина, раз не понимает, что вы — благородный человек и что ему не место среди приличных джентльменов из «Голубого лебедя».
На мгновение Оливер лишился дара речи. Он представить себе не мог, как Десмонд среагировал на эту маленькую отповедь.
— Э-э-э… И что сказал на это Десмонд?
— Удивился. А потом пробормотал что-то насчет карт и тихонечко смылся в карточную комнату — проглотил и не поморщился.
У Оливера едва не отвисла челюсть, а потом он стал хохотать.
— Что смешного? — удивился Фредди.
— Вы и Мария… Неужели американцы никогда не обращают внимания на сплетни?
— Почему, обращают, если в них есть смысл. А это же одна глупость. Если бы все знали, что вы убили родителей, вас давно бы уже повесили. А вы сидите здесь и ничего не боитесь, значит, вы этого не делали. — Фредди постучал себе по лбу. — Простая логика, и все.
— О да, — кивнул Оливер. — Простая логика. — У него комок стоял в горле. Одно дело, когда его защищала Мария — она женщина, у нее доброе сердце, хотя ни одну другую женщину никакое доброе сердце еще не удержало от сплетен о нем. И совсем другое — когда за него вступается такой впечатлительный юнец, как Фредди. Оливер не знал, смеяться ли над его наивностью или похлопать по плечу и заявить, что Фредди тоже «благородный человек».
— Смотрите-ка! — Карета остановилась возле модной лавки, и Фредди легко перескочил на другой предмет. — Кажется, Мопси уже все купила.
Оливер насторожился. Либо Мария выбирала наряды не так тщательно, как это свойственно женщинам, либо тут был какой-то подвох.
Обменявшись парой слов с хозяйкой, Оливер выяснил, что Мария обменяла свой траурный гардероб на новые платья. В результате у нее оказалось меньше нарядов, чем требовалось. Гордость гордостью, но это уж слишком, решил Оливер.
— Моя невеста еще не закончила с покупками, — заявил он хозяйке салона. — Ей требуется полное приданое.
— Оливер, ну пожалуйста! — сквозь зубы прошипела Мария. — Они подумают, что…
— Что я могу себе позволить одеть собственную невесту должным образом? Надеюсь, так и будет. — И он воспользовался единственным аргументом, который мог на нее подействовать: — Иначе все решат, что у меня долгов даже больше, чем болтают. Конечно, если это доставит вам удовольствие…
