Княжичи словно воочию видели отряд усталых воинов, прилегших у костра в ожидании горячего варева, их неспешное обсуждение дневных событий и планов на завтра, струйки дыма, улетающие к далёким звездам.
– А теперь спокойной ночи, – резко оборвав песню, решительно поднялась со скамеечки Весеника. – Утром увидимся.
И торопливо побежала вверх по лестнице, придерживая непривычную юбку.
Несколько минут все стояли молча, провожая её потемневшими взглядами, а когда комендант, пробормотав «спокойной ночи» и как-то ссутулившись, шагнул прочь, его остановил глухой голос Береста.
– Сангр… ещё одну минуту.
– Да? – не оглядываясь, спросил воин.
– Скажи дозорным, чтобы выпустили нас за два часа до рассвета. А если проспим, пусть разбудят. И ещё… сумки княжны мы оставим в конюшне.
Развернулся и твёрдо зашагал по ступеням.
– А… князь вас не накажет? – недоверчиво хмурясь, всё же обернулся к ним комендант.
– Нет, – отрывисто пробасил самый дюжий из ястребов, устремляясь за братом.
Остальные княжичи ушли молча, и только тогда Сангр поверил, что они не шутили.
– Омелина… не вздумай её предупредить.
– Она на это не пойдет, – печально качнула головой его жена. – А предупреждать не буду. Я ничего не слышала.
Глава шестнадцатая
Он появился ниоткуда, как появлялся всегда. Сцапал её со спины крепкими руками, рыкнул в ухо что-то гнусное, обдав мерзким запахом перегара, тиснул пальцами холмик растущей и потому неимоверно чувствительной груди, заставив вскрикнуть от боли, забарахтаться в яростной попытке вырваться.
Сердце рванулось и забилось в сумасшедшем беге, а затем в нем внезапно вспыхнул жаркий, острый, подкатывающий к горлу и требующий немедленного выхода гнев.
И почти сразу обдала холодной волной острая тревога, кто-то невидимый закричал, нельзя, это нельзя!
– Нельзя… – резко сев в постели и ещё не открывая зажмуренных глаз, Веся отчаянно замотала головой. – Нельзя!
И облегченно всхлипнула, чувствуя, как отступает, растекается по телу невыплеснутая сила.
Открыла глаза и, отирая одной рукой слезы, потянулась другой за стаканом с водой. А пока пила, успокаиваясь окончательно, рассмотрела, что за окном уже светает.
– Рыж? Ты почему меня не будишь? – княжна мимоходом погладила рысь и отправилась умываться.
Через несколько минут, когда, умывшись, Веся вернулась к коврику, на котором спал рысь, зверь уже сидел у двери. Поглядывал на хозяйку невозмутимыми желто-зелеными глазами, ожидая, пока его выпустят погулять.
– Иди, – отбросив крючок, толкнула дверь княжна и замерла в недоумении, дверь не открылась.
Ещё не веря мгновенно вспыхнувшим в мозгу подозрениям, Веся постояла секунду, обдумывая возможные причины такого странного происшествия, затем шагнула за занавеску, где вешала вчера походную одежду, и облегченно вздохнула. Всё было на месте, даже её мешок, поправившийся на пару блузок.
Первым делом девушка очень тщательно и аккуратно оделась, собрала все вещи, секунду посомневавшись, положила в мешок подаренную юбку, вытащить её ничего не стоит, если догадки окажутся верны. И только полностью собравшись и повесив за спину лук, снова шагнула к двери. Нажала несколько раз, убеждаясь, что дверь не заперта, а приперта снаружи чем-то тяжелым и, горько усмехнувшись, направилась к окну.
Эх, дядя, а ведь всегда был таким честным и преданным! Ну, с чего ты взял, будто куницу остановит запертая дверь, если она отлично помнит про крышу веранды, которая проходит под окнами этих комнат?
Да её даже запертые ворота не остановят, фыркнула Веся, хотя это будет прямой вызов её отцу, а он такого не прощает даже лучшим друзьям.
– Рыж, рядом, – строго приказала Веся, перебрасывая через подоконник ногу.
И уже через пару минут, дойдя по крыше до угла, легко спрыгнула во вскопанную под цветы клумбу. Даже не взглянув на выпачканные в сырой земле сапоги, прошла через двор к конюшне, сопровождаемая ни на шаг не отстающим зверем, и усмехнулась, обнаружив, что створки дверей заперты массивным замком.
– Этот замок, дядя, – ковыряя холодную железку извлеченным из целительского кошеля пинцетом, сообщила словно вымершему двору княжна, – будет надгробием над моим уважением к тебе.
Через пару минут замок валялся на земле, а Веся, распахнув во всю ширь створки и оставив Рыжа их караулить, застегивала на одиноко стоявшем тэрхе пряжки седла. Своих сумок она не нашла, но волноваться о них и не подумала. Секунду помяла пальцами тяжёлый шёлк юбки и со вздохом засунула её глубже в мешок. Лине и так будет очень тяжело, против мужа она пойти не могла, слишком любила. И не Весе осуждать тетушку за то, что не смогла его переспорить.
Ворота, разумеется, тоже оказались опущены, но к такому Веся была готова заранее. Подъехала на Проныре к караульной будке, приказала Рыжу сторожить зверя и, соскочив с седла, распахнула ногой дверь.
Она ни минуты не сомневалась: комендант сейчас следит за ней из окна, и подозревала, что и тетушка находится рядом с ним. И очень надеялась на способность Лины уговорить упрямого мужа и дальше изображать из себя невидимку.
– Что случилось? – незнакомый Весе здоровенный стражник встал в дверях.
– Открой ворота.
– Не приказано, – не двинулся он с места, и в тот же миг рысь, повинуясь еле слышному щелчку, прыгнул на воина, сбивая его с ног.
– А вот за то, что мне пришлось нападать на собственных людей, ты будешь отвечать перед князем, дядя, – прорычала Веся, ловко вливая в рот стражника сонное зелье.
– Ты бандитка! – пролепетал он заплетающимся языком.
– Я княжна Весеника, а ты предатель и бунтовщик, – поворачивая колесо, поднимающее ворота, холодно заявила девушка. – И князь будет судить тебя вместе с твоим командиром. Так ему и передай, и пусть забудет, что я считала его другом и родичем.
– Неужели у тебя хватит совести так поступить с человеком, рядом с которым ты сражалась и сидела в засаде? – горько спросил такой знакомый голос, и в караулку шагнул комендант.
Рыж кинулся к нему, но команда – «рядом» вернула его к хозяйке.
– С тем самым, кого я уважала? – презрительно поинтересовалась куница. – И которого вывела из-за грани? Не говоря уже о «том» случае? С тем, кто был мне дядей и командиром и кому я пела у костра песни? И кто так подло сегодня предал не только меня, но и князя, обещавшего этот союз Илстрему в знак примирения?
– Они сами решили уехать и оставили твои сумки!
– Они не имели права за меня решать! Это ты своими соплями их подтолкнул и даже не сообразил, что разрушаешь этим планы отца и матушки Лерсеи! Неужели ты не мог догадаться, что просто так она никогда бы не отдала мне Рыжа? Какое ты имел право решать за всех, за князя с княгинями, за ястребов и за меня? Если я к тебе хорошо относилась, значит, нужно испортить мне отношения с отцом и матерями? Неужели ты считал, что я отступлюсь от данного отцу слова и выйду замуж за Тадора?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
