– Понятно, – вздохнула Шура.
Надо было спросить у Гарика, но они с Алькой сидели с такими загадочными лицами и так зверски смотрели на Юльку, что Шура даже побоялась к ним обратиться.
В это время раздались удары курантов, все вскочили, стали наливать в бокалы шампанское, потом бурно поздравлять друг друга, и Шура на некоторое время забыла, что хотела спросить.
А потом и вовсе время потеряло счет. Юрий Евгеньевич сделал гостям царский подарок: он пригласил на вечер знаменитостей. Сразу после курантов начали сигналить машины, и в дом вошли Наташа Королева, Гарик Харламов и… Александр Чернов! Собственной персоной.
– Ну, сестренка, – тихо подошла к Альке Шура, – готовься к знакомству с папочкой. Тут тебе даже я не помогу.
– Черт… – прошипела Алька, кусая губы. – Это точно Гарик отцу напел, что я незаконнорожденная Чернова.
– Ничего, может, прокатит, – выдохнула Шура. – Все равно деваться уже некуда.
Проблема сестры как-то отодвинула на задний план собственные переживания Шуры. Теперь она и вовсе не могла уехать, надо было хоть как-то помочь Альке выкарабкаться из трудной ситуации.
Приглашенные знаменитости были просты в общении, веселы и изрядно под хмельком. Однако от этого их песни не стали звучать хуже, а костюмы не смотрелись скромнее. Все блистало, сверкало и гремело.
Под Наташу Королеву вышли танцевать даже те, кто и вовсе не слушал музыку. После песен Королева шумно уселась рядом с сестрами.
– Девчонки, не могу, налейте чего-нибудь попить, – просто попросила она.
– Лимонаду? – наивно спросила Шура.
– С ума сошла, – прошипела Алька, схватила бутылку дорогущего шампанского и налила Наташе полный бокал. – Это для вас, Наташенька!
– Да, вот люблю такой лимонад, – засмеялась звездная дива. – Можно чего и покрепче.
Видимо, звездная жизнь не была легкой и безоблачной, потому что в жизни, без телевизионных экранов, госпожа Королева выглядела далеко не ах. Даже сквозь грим просвечивали морщины, а талия была отнюдь не осиная. Да чего там, Наташа в последнее время, видимо, не ограничивала себя в еде – лишние килограммы не могли скрыть даже балахонистые одежды, а ведь красавица так славилась своей фигуркой.
– Знаете, вам вот такой наряд куда больше идет, – серьезно оповестила Алька. – Я тоже свою фигуру в теле держу… в пышном. Чего одни кости лицезреть, правда же? Вы сейчас прямо такая…
– Ой, девчонки, да я уже устала сидеть на этих диетах! – махнула рукой дива. – Ничего не помогает. Вот еще до сорока удавалось что-то сохранить, а как пятьдесят стукнуло, так хоть на голове стой, все бесполезно. Я уж и так ничего не ем, на одной воде торчу… Вон ту ножку подайте, пожалуйста… Да не надо разрезать, вы мне сейчас в фарш все изрубите…
Сестры переглянулись. Новость о том, что Королевой за пятьдесят, была ошеломляющая.
В это время, загадочно улыбаясь, к Альке подошел Гарик.
– Аль, пойдем, со своим папой поздороваешься. Чего ты застеснялась?
– Не пойду я, – с испугу пробурчала Алька. – Он меня, может, знать не хочет, а я тут заявлюсь! Здравствуйте, я ваша наследница!
– Так ты про наследство не говори, – округлила глаза Шура. – Совсем-то не наглей.
– Могу и не наглеть… Вообще могу никуда не ходить, – упиралась Алька. – Он сейчас как начнет ругаться, вот мне праздник будет, да?
– Алечка, не начнет, я уже с ним говорил, – улыбался Гарик.
– О господи! О чем?! – охнула Алька.
– Он чувствует себя виноватым. Пойдем.
Алька уцепилась за руку сестры:
– Только ты тоже. Мне одной страшно.
– Почему одной? А я? – даже обиделся Гарик.
– И с тобой тоже страшно, – буркнула Алька, поднялась, поправила платье и выдохнула: – Пойдемте!
Александр Чернов сидел рядом с Юлькой и что-то шептал ей на ухо.
– Здрассьте, папа. Вот и я, – натянуто улыбнулась Алька, изобразив нечто вроде книксена.
«Папа» пристально посмотрел на «дочурку», и голова его от надменности стала медленно задираться выше и выше.
– Вы? – наконец выдавил он.
– Да, она, – выступил уже и Гарик. – Мой отец, собственно, вас пригласил по моей просьбе. Специально, чтобы устроить эту встречу.
– А, кхм… – стал намного любезнее певец и даже улыбнулся. – Так как вас зовут, прелестное дитя?
– Аля, – пролепетало дитя, зардевшись. Шуре даже показалось, что сейчас сестренка от стыда задерет подол на голову и убежит счастливо рыдать.
– В честь меня, стало быть, назвали.
– Меня – нет, – пояснила зачем-то Алька. – А вот сестру мою – да, в вашу честь. Она Александра.
– Так у вас еще и сестра есть? – вытаращил глаза Чернов. – Тоже моя дочь? Это как же я так… накуролесил-то?
– Нет-нет, – замахала руками Шура. – Я… Я не ваша. У меня совершенно другой отец. Законный. Я… так только… рядом постоять.
Чернов, похоже, не знал, что делать.
– И что вы от меня хотите? – снова обернулся он к Альке.
– Да вы обнимитесь хоть! – не выдержал Гарик.
Алька обниматься не торопилась. Александр Чернов в реальной жизни выглядел еще хуже Наташи Королевой. Лицо его было заплывшим, а сизый нос намекал на явное пристрастие к алкоголю. В общем, не стоило записывать его себе в отцы. Но отступать было уже поздно.
– Понимаете, – начала выдавать Алька легенду, скорее для Гарика, нежели для папеньки. – Мама всегда… в общем, она вас любила, любила, а потом, когда вы с концертом приехали, она не смогла удержаться и… сразу забеременела. И получилась я.
– Это понятно, – серьезно кивнул Чернов. – Тело молодое, горячее… В смысле, дело молодое… А вы ничего не перепутали? Может, ваша мама что-то спутала? Сроки, например? Потому что вот эта девушка… В честь меня которая, она как-то… вот как-то больше на мою дочку смахивает.
– Нет-нет, – торопливо закивала головой Шура. – Я… из другой оперы.
– Жалко… а вы, Аля, видимо, в маменьку, да? – И он стал руками очерчивать вокруг себя огромные круги, показывая бедра и грудь Альки.
Шура не могла смолчать:
– Да, Аленька у нас в маму. А мама просто красавица, ведь и вам же она понравилась… несколько лет тому назад.
– Да, – сообразила Алька. – Чего уж! Сами согласились.
В это время к ним подошел улыбающийся Юрий Евгеньевич:
– Ну как? Узнали родственники друг друга, или будем экспертизу делать?
– Как бы я ее узнал, если вижу девочку впервые в жизни? – удивился Чернов. – Но… кто его знает, может, и был такой адюльтер.
– А я вот сразу родную кровь почувствовала. Прямо… как толкнуло что-то – папа! – азартно уверяла Алька. – Я, конечно, не претендую на какие-то там… подарки… наследство… Мне вот только… обнять тебя, папа, да еще…
– Хочешь, можем вместе спеть, – тут же предложил Чернов, боясь разбега Алькиной фантазии. – Это будет самый дорогой подарок для тебя, доча.
