Саймон вздрогнул и отбросил прочь мысли об отце. Ему не хотелось думать о череде лжи, которую ему удалось раскрыть за прошедшие несколько дней, и ещё меньше он желал терзаться страхами о том, что ему, возможно, предстоит узнать что-то гораздо более неприятное. Нет, он мечтал, чтобы Лилиан стала бальзамом от всех его разочарований.
Девушка протянула ему руку, он взял её и положил на сгиб локтя. Когда они прикоснулись друг к другу и направились к берегу озера, его беспокойные мысли улетучились, а улыбка стала непринуждённой и лёгкой.
Некоторое время они шли в дружеском молчании, но затем Лилиан нетерпеливо вздохнула.
— Сегодня утром вы сказали, что желаете побеседовать со мной о каком-то чрезвычайно важном деле, — сказала она, взглянув на него. — Признаюсь, с тех самых пор я пытаюсь догадаться, о чём именно вы хотели поговорить. Можем ли мы обсудить это прямо сейчас, прежде чем я сойду с ума от обдумывания всех возможных вариантов?
Саймона восхитила её искренность. Без сомнения, в доме не найдется больше ни одной другой леди, способной так непосредственно приступить к обсуждению волнующей её темы. И самое меньшее, что он мог предложить Лилиан взамен — это вести себя столь же решительно.
— Я сожалею, что заставил вас терзаться от любопытства, — сказал он, спускаясь вместе с ней с крутого пригорка, откуда открывался прекрасный вид на озеро. — Больше я не стану держать вас в неведении.
Она слегка подалась ему навстречу, но движение это было столь мимолётным, что Саймон мог бы и не заметить его, если бы не был так внимателен ко всему, что касалось Лилиан — от малейшего вдоха до едва слышного выдоха.
— Лилиан… — произнес он, неловко откашлявшись. Он всё ещё не был до конца уверен, как ему следует приступить к выполнению задуманного. — Вы… Вам следует знать, почему моя мать именно сейчас решила устроить приём. Дело в том, что титул, который я унаследовал после скоропалительной кончины отца, вынуждает меня жениться.
Она кивнула, и это судорожное движение сказало о её смятении и беспокойстве гораздо больше, чем Лилиан собиралась выразить вслух.
— Но я неподходящая женщина на эту роль, ваша светлость. И полагаю, данная тема была более чем исчерпана всеми заинтересованными лицами.
Саймон раздражённо нахмурился, досадуя на постоянный отказ Лилиан хотя бы на секунду задуматься об их возможной связи, и её нежелание замечать очевидное притяжение, возникшее между ними.
— Да, вы упоминали об этом, и я знаю, что многие предостерегают вас от данного шага. Они призывают вас не соблазняться преимуществами, которые сулит покровительство такого человека, как я. Все без умолку твердят об обстоятельствах, делающих невозможным между нами любой честный союз.
На долю секунды Лилиан поморщилась, словно от боли, но тут же на её лице застыло отстранённое выражение.
— Под вышеупомянутыми обстоятельствами вы подразумеваете самоубийство моей матери?
Саймон вздрогнул, услышав, насколько холодно прозвучал её тон. Он возненавидел себя за то, что именно он стал тому причиной.
— Вне зависимости от того, что случилось с вашей матерью, Лилиан, в этом нет вашей вины. И потому ужасно несправедливо, что последствия чьих-то поступков тяготеют над вами.
Губы Лилиан превратились в тонкую, бескровную линию, когда она отвернулась в сторону, явив Саймону только свой профиль. Она была столь сильно напряжена, что он не осмеливался даже дотронуться до неё, опасаясь, что девушка утратит самообладание.
— Однако это тяготеет надо мной. Я не ребёнок, и отлично знаю, как жестоки порой законы общества.
Саймон нахмурился. Ему отчаянно хотелось сделать Лилиан предложение и услышать её ответ, но в эту минуту она была так близка к тому, чтобы рассказать о тайнах своего прошлого, в которых он пытался разобраться чуть ли не с самой первой их встречи. Возможно, если она разделит с ним свою тяжкую ношу и почувствует в ответ понимание и сочувствие, то с большей готовностью примет его предложение.
— Лилиан, расскажите мне о вашей матери. Всё, что я слышал до сих пор — всего лишь слухи и недомолвки. Мне необходимо знать правду.
Она резко повернулась к нему, вздёрнув подбородок, и Саймон заметил пламя гнева и даже ненависти, мелькнувшее в глубине её глаз, прежде чем Лилиан опустила взгляд на свои судорожно сжатые кулачки.
— Мама никогда не выглядела особенно счастливой, — выдавила она сквозь сжатые зубы. — Казалось, склонность к меланхолии была заложена в самой её природе. Но затем случилось ужасное… Некто причинил ей очень сильную боль.
Саймон помрачнел. Он никогда не слышал деталей этой истории. И тот факт, что существовал некто, сыгравший свою роковую роль в преждевременной смерти матери Лилиан, делал случившееся ещё более трагичным.
Лилиан продолжила свой печальный рассказ.
— Это довело её до края и толкнуло в пропасть. Если вы желаете убедиться, действительно ли верны слухи о том, что мама сама лишила себя жизни… — девушка глубоко вздохнула. — То мой ответ — да, ваша светлость. Доктор прописал ей лауданум для того, чтобы избавить её от кошмаров, и однажды ночью она приняла дозу, достаточную для того, чтобы никогда уже не проснуться.
Саймон склонился к Лилиан и коснулся её руки. Она не отпрянула, но и не расслабилась от его участливого прикосновения, оставаясь всё такой же скованной и напряжённой.
— Быть может, это был всего лишь несчастный случай?
Лилиан в ответ покачала головой.
— Господь свидетель, как бы мне хотелось, чтобы это было правдой, но невозможно отрицать желание матери уйти из жизни той злополучной ночью. И доказательство тому — прощальное письмо, в котором она раскрыла причины своего поступка мне, моему отцу и брату.
Высвободив руку, Лилиан подошла к берегу озера и пристально уставилась на его безмятежную гладь. Долгое время она молчала, а затем продолжила:
— Семья приложила все мыслимые усилия, чтобы скрыть правду о причинах её смерти, и тем самым сохранить светлую память о ней. Нам даже удалось похоронить её на освящённой земле, хотя, думаю, чтобы уговорить священника оказать нам эту «честь», отцу пришлось продать часть маминых драгоценностей. И всё же, пересудов избежать не удалось. Возможно, проболтался кто-то из слуг, возможно, сам священник, а быть может, какой-нибудь совершенно иной человек. Так или иначе, но некоторые детали произошедшего просочились в общество, и с тех пор злые языки, словно стервятники, постоянно перемалывают подробности этой истории.
Она повернулась к нему и, увидев выражение её лица, Саймон почувствовал, как его сердце рвётся на части. Челюсть Лилиан была напряжена, поскольку она изо всех сил пыталась сдержать эмоции.
